– Как это давно? – не поверила мать.
– Нет, сначала я, правда, убежала, решила, что сама найду, кто меня так… ну, кто подставляет меня все время. Хотелось все самой разузнать, чтобы Даня поверил, чтобы у него из-за меня неприятностей не было. Даже любовь к однокласснику сочинила – думала, он обозлится и искать не будет. А потом… потом я вспомнила, как Аня говорила, что самодеятельность в таких делах может привести к очень плачевным результатам и… короче, я позвонила Ане, мы встретились и… я стала жить дома.
Катерина Михайловна, поедая отбивную, поняла наконец, что близкие, оберегая ее покой, лишили их с Петром Антоновичем такого приключения, и теперь была крайне недовольна:
– И правильно тебе Аня говорила! Самодеятельность в преступном мире, она… Вон, посмотри на Клавдию, вся башка наперекосяк, а все почему? Потому что…
– Аня! Господи! А я все думаю: что мне так мешает! – вскочила Клавдия. – Давай уже, убирай эту декорацию! У меня уже все мозги вспотели!
Аня фыркнула и принялась разматывать повязку на голове матери. Сын разматывал перевязанную руку.
– Клавочка! Только не надо при мне! – закрыла глаза ладонями Катерина Михайловна и повалилась на Петра Антоновича.
Тот отстранялся до последнего, но потом вынужден был отвлечься от голубца и поддержать томную супругу.
– Мамаша, да там ничего страшного, только завивка вот не сохранилась, – тряхнула Клавдия совершенно здоровой головой.
Вместе с бинтами на пол грохнулась небольшая каска, больше похожая на походную алюминиевую миску.
– Так вот отчего у тебя голова малиновым звоном бренчала, – догадалась Ирина.
– Да, это я сама придумала такой тазик привязать, – похвасталась Клавдия. – Если бы ты знал, Даня, как неудобно драться с повязкой. Зато душить – одно удовольствие! Вот так надавил…
– Клавдия! – взвизгнул Акакий Игоревич и демонстративно швырнул вилку. – Что это за спектакль? Я требую!!
Чего он требует, Акакий объяснить не удосужился.
– Да все очень просто, – уселась освобожденная Клавдия. – Я тогда, помните, домой шла? А в подъезде ко мне тень какая-то вышла, я еще говорила, что фигура знакомая.
– Это не тень, это я вышла, – объяснила Аня. – Нет, ну я смотрю – преступник уже на серьезные вылазки отважился, а маменька наша так и прет на него буром! Тогда у нас и решили – ну пусть уж помогает Клавдия Сидоровна, ее легче под контролем держать, и сами, может быть, на кого-то выйдем. Мы уже знали, что это Гусева, чувствовали, что она где-то рядом совсем с нашей семьей кружится, только не могли предположить, что она в этого Макса перевоплощается! Ну и… подстроили так, будто маму надо срочно в больницу уложить.
Акакий не удержался от похвалы:
– И Жорка какой молодец – не отказал, оперативно сработал! – И, понизив голос, доверительно пробормотал парню на ухо: – Жор, ты завтра ко мне приходи… нет, я завтра к тебе подойду, мы с тобой… Нет, надо ж выпить за то, что ты по первому зову, ничего не ведая…
– Не, ну почему не ведая-то? – не согласился Жора. – Мне Аня позвонила, потом мы все, это, встретились, обсудили!
– То есть… – повело у Акакия лицо в сторону. – Ты хочешь сказать… Ты, значит, знал?!
– Да знал он, конечно, знал. Мне б одной и не справиться, вы бы меня вмиг вычислили, – усмехнулась Клавдия.
Такого оскорбления Акакий не мог вынести.
– А я, значит, от дела был отстранен, так? – все выше поднимал он гордую голову.
– Нет, ну почему же, – вздернула брови супруга. – У тебя тоже были какие-то свои наработки, ты по ним и таскался все время. Надо думать, за Оленькой следил?
Акакий уже не знал, что и думать. Да, он следил за Оленькой! И даже искренне был уверен, что девчонка пособница врагов. Только непонятно – зачем Аня ее сюда позвала? Не догадывается, что ли? Так он сейчас быстренько внесет ясность. А то сделали, понимаешь, из Клавдии героиню, а он вроде домашнего животного! Нет уж, господа любезные, его расследование тоже дало свои результаты!
Акакий Игоревич налил себе стопочку водки, побренчал вилкой по графину и, убедившись, что все слушают теперь только его, мудро усмехнулся:
– Не понимаю, зачем было укладывать Клавдию в больницу, она там все равно никого не нашла, а вот я…
– Как это не нашла?! – заговорили все разом.
– Нет, ну конечно, мы думали, что эта Гусева ночью наведается… – оправдывалась Аня.
– Да как бы она наведалась, если ко мне Каку принесло? Чуть нам всю операцию не испортил! Еле его домой выпроводили!
– А она бы и наведалась! – старалась всех перекричать Ирина. – Только Гусева… Макс… в общем, он только вчера днем заявился! Он зашел, а я к нему с порога: «Клавочка наша в больнице. На первом этаже, окошки с вензелями…»
– Вот сволочь, все выложила!
– … А он меня спрашивает: а чего, мол, с ней стряслось-то? А я ему – улика у нее обнаружилась! И преступника она вычислила! Тогда он мне и говорит: «А дочь твою она не вычислила?» А я говорю: «Вычислила, только она пока говорить не может». А он мне: «У нас – мол – любая собака говорить начнет». Клавочка, это он про тебя, насчет собаки-то!
– Нет, ну что за люди! Ничего сказать нельзя, – разорялся Петр Антонович. – Ну ничего!
– А вот и неправда! Я, может быть, своим языком всю операцию спасла!
– Да у вас, у баб, у всех языки – веничком!
– Ну и что! – долбила кулаком по столу Клавдия. – Зато на это расчет и делался! А то когда б мы его потом поймали!
– Ой, ну давайте уже о нем не будем, – капризно трясла руками Ирина. – Я только хочу узнать. Анечка, а я все равно не поняла, как это вы нас нашли? Это же какое звериное чутье требуется!
– Да никакого, – отмахнулась Аня. – Мы же серьезно к операции готовились, к маме в часы маячок втиснули и по нему ехали, только куда он потом задевался?
Клавдия фыркнула:
– Правильно! Я когда руками из машины махать стала, меня этот пассажир так шибанул, что у меня часы вместе со всеми маячками отвалились! Но вы же все равно нас нашли. Потому что просто молодцы!! За это вам от меня персональное – ура!
– Ну тихо уже, а? Давайте выпьем! – торопил всех Кака.
И гости притихли, только звон рюмок да клацанье вилок слышались за столом.
– А я вот еще одного гада поймал, – сообщил вдруг Акакий Игоревич. – Поднимайся, гадюка, поднимайся. Клавдия! Ты-то куда вскочила?
Клавдия действительно решила, что женщину гадюкой ее супруг может назвать лишь в одном случае – если это его жена. Только она не совсем поняла, что натворила, ну да пусть ему будет приятно.
– Сядь, Клавдия. Я Оленьку имею в виду! Вставай, Ольга! Рассказывай! Давай сама, я даже тебе помогать не буду! Хотя, учти, знаю все тонкости!
Ольга подпрыгнула со своего стула и робко посмотрела на Аню.
– Ань, а вы что, ничего ему не объяснили?
– Оль, ну когда нам объяснять-то? – виновато почесала нос та. – Мы все вместе встретились-то вот сейчас, за этим самым столом. Сама и расскажи.
– Господи, да чего там… Сядь, Оля, – махнула ей рукой Клавдия. – Аня мне рассказала, что это она специально девчонку к нам пристроила. Что-то типа охранника, чтобы на нас никто не покусился.
– Ха-ха, – невесело скуксился Акакий. – Вот эта – Оля? Нас охранять? Да кого она может охранить? У нее же ручки…
– Не, Акакий Игрич… может, – с набитым ртом заверил Жора. – У нас Шурик того… решил с ней познакомиться… так у него теперь тоже… как у меня тогда – вся рожа в шрамах. Поехал в свой Минусинск, залечивать. Обиделся.
Оля дернула бровкой и пояснила:
– Мне Аня сразу сказала: если ты к отцу подойдешь, да еще с чувствами, то и мама не насторожится, потому что привыкла, и папе приятно будет. Вот я и… Правда, когда Клавдия Сидоровна в шкаф спряталась, мне хотелось ей сразу все рассказать, но она так старалась…
– Сразу все! – все еще ворчала Катерина Михайловна. – Столько родителей мучили! «Лилечка потерялась!» Клавдия вон с Ириной чуть не полысели!
Ирина интуитивно потрогала волосы.
– Мам, ну я же тебе честно говорила – Лиля у Дани, все у них в порядке!
– Ага, а я, между прочим, не опровергал, – дурачился счастливый муж.
– Конечно… вы говорили… Да кто бы вам еще поверил, такие хитрюги! – проворчала Клавдия и незаметно прильнула к плечу мужа. – А ты у меня, Кака, умница. Я не забыла, как ты ко мне ночью пробрался. Давно ты из-за меня глупостей не выделывал. Ох и шалун, – пискнула она. – Ну чего, отправлять тебя в ту палату, а? А может, вместе уляжемся? Нервишки подлечим?
Акакий зарделся, сунулся было к ушку жены, хотел попросить, чтобы лучше на юга, но тут кто-то неизвестный запел:
– Пошлю тебя на-а…
– Ой, это телефон! Это меня с фермы! – подскочила Ирина и прильнула ухом к трубке. – Алло!.. Тань, что случи… Окрол? Кто окролился? Да что ты?! Клавдия?! Клавка? Ну она у нас зачастила! Сколько крольчат?..
– Нет, ну не зараза ли, а? – скуксилась Клавдия Сидоровна. – Она моим именем крольчиху назвала! Еще, главное, недовольна, что кролюсь часто!
Лиля подсела к Клавдии и обняла ее за плечи.
– Ой, мам, у нее все кролики нашими именами названы, – фыркнула она себе в кулачок. – И Лилька есть, вредная такая крольчиха, и Даня – здоровенный крол, ангорской породы. А Анка у нас еще молодая совсем, маленькая крольчиха, крольчонок еще. Смешная такая! И Акакий есть. Только он взрослый, а маленький совсем, не растет отчего-то. Уж мама и витаминами его, и добавками… Хотя производитель замечательный.
– Кто б сомневался… – покосилась Клавдия на мужа. – Мал клоп, да вонюч…
– Ой, а Катерина там есть? – встряла в разговор Катерина Михайловна. – Вот я, Клава, не обижусь, если моим именем кролика! Я очень к этому лояльно… Я даже хочу, чтоб ангорочкой эдакой… беленькой.
Лиля покачала головой:
– Вот таких кроликов нет, есть только коза Катька. И… козел… Петька. Но зато оба, как вы и хотели, ангорской породы!