У Бакли был только один вопрос:
— Скажите, преподобный отец, хоть один чернокожий из тех, с кем вы беседовали, хотя бы один человек сказал вам, что голосовал бы за осуждение Карла Ли Хейли?
— Нет, сэр, таких не было.
Святого отца отпустили с миром. Он уселся в зале между двумя своими коллегами — членами совета.
— Следующий свидетель защиты!
Джейк улыбнулся прокурору и назвал очередное имя:
— Шериф Оззи Уоллс.
Бакли и Масгроув тут же склонились друг к другу и горячо зашептались. Как же так, ведь Оззи был на их стороне — на стороне закона и порядка, на стороне прокурора! И это вовсе не его дело — помогать защите. Вот что значит доверять ниггерам, подумал Бакли. Как только начинает пахнуть жареным, они тут же готовы переметнуться в противоположный лагерь.
Джейк своими вопросами в который раз заставлял шерифа рассказывать об изнасиловании, о биографиях двух насильников. Все это начинало навевать скуку, и Бакли хотел было протестовать. Но сегодня ему и так уже досталось. Джейк понял, что прокурор со своего места больше не поднимется, поэтому он требовал все новых и новых деталей. Наконец Нуз тоже утомился.
— Нельзя ли побыстрее, мистер Брайгенс?
— Да, ваша честь. Шериф Уоллс, это вы арестовали Карла Ли Хейли?
— Да, я.
— Вы считаете, это он убил Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда?
— Да.
— Знаете ли вы кого-нибудь в этом округе, кто так не считает?
— Нет, сэр.
— То есть здесь принято думать, что их убил мистер Хейли?
— Да. Все так и думают. По крайней мере все, с кем мне доводилось говорить.
— Вы много ездите по округу, шериф?
— Да, сэр. Это моя работа — знать, что где происходит.
— И беседуете со многими людьми?
— Даже больше, чем мне того хочется.
— Не встречались ли вам люди, которые ничего бы не слышали о Карле Ли Хейли?
После некоторой паузы Оззи медленно проговорил:
— Чтобы ничего не знать о Карле Ли Хейли, нужно быть слепоглухонемым.
— Тогда, может быть, вам известен человек, не имеющий своего мнения относительно его виновности или невиновности?
— В этом округе такого не найти.
— Может он рассчитывать здесь на беспристрастный суд?
— Этого я не знаю. Мне известно только, что вы не сыщете у нас двенадцати человек, ничего не слышавших о его девочке и о стрельбе в здании суда.
— Больше вопросов не имею, — повернулся Джейк к Нузу.
— Это ваш последний свидетель?
— Да, сэр.
— Будут ли у вас, мистер Бакли, какие-либо вопросы к свидетелю защиты?
Бакли отрицательно покачал головой.
— Отлично. — Его честь поднялся. — Давайте сделаем небольшой перерыв. Я хотел бы видеть всех присутствующих здесь юристов у себя в кабинете.
Зал тут же взорвался громкими голосами, люди обсуждали только что увиденное и услышанное. Юристы потянулись за Нузом и Пейтом сквозь дверь позади судейского стола в его кабинет. Войдя туда, Нуз тут же сбросил мантию. Пейт принес ему чашку черного кофе.
— Джентльмены, я сейчас размышляю о том, чтобы начиная прямо с этого момента и до самого конца суда закрыть весь процесс от прессы. Слишком уж широкая огласка начинает меня беспокоить, и я не хочу, чтобы репортеры совали свои носы в дело. Какие будут у вас соображения?
Мгновенно побледневший Бакли был потрясен. Он раскрыл рот, но так и не нашел в себе сил что-либо сказать.
— Отличная мысль, ваша честь, — с болью в душе проговорил Джейк. — Я сам подумывал подать вам такое заявление.
— Я сразу это заметил. Я же вижу, как в последнее время вы избегаете прессы. А что скажете вы, мистер Бакли?
— На кого это правило распространится, ваша честь?
— На вас, мистер Бакли. На вас и мистера Брайгенса. Вам будет запрещено обсуждать любые детали процесса с газетчиками вплоть до окончания суда. То же самое относится к каждому имеющему отношение к делу: ко всем юристам, чиновникам суда, клеркам, к шерифу.
— Но почему? — спросил Бакли.
— Я вовсе не в восторге от того, что вы, похоже, готовы сцепиться друг с другом на виду у всей страны. Я ведь не слепой. Вы же наступаете на пятки один другому. Могу представить, на что будет похож суд! Цирк, а не суд! Цирк с тремя аренами.
Отойдя к окну, Нуз принялся бормотать что-то себе под нос. Приглашенные в кабинет юристы обменивались недоуменными взглядами, а затем, как по команде, стали смотреть на неуклюжую фигуру у окна.
— С этого самого момента запрещаю вам всем любые контакты с прессой до окончания процесса. Нарушение этого приказа будет расценено как оскорбление суда. Вы не имеете права обсуждать с представителями прессы какие бы то ни было аспекты дела Хейли. Вопросы?
— Вопросов нет, сэр, — быстро ответил Джейк.
Бакли посмотрел на Масгроува и покачал головой.
— Теперь о сегодняшнем слушании. Мистер Бакли, вы там говорили что-то про двадцать своих свидетелей. Какое количество их вам на самом деле необходимо?
— Пять или шесть.
— Это уже лучше. Кто они?
— Флойд Лойд.
— Кто такой?
— Надзиратель, из Первого судебного округа.
— Что он собой представляет?
— Живет здесь уже пятьдесят лет, в своей должности уже лет десять. Он считает, что и в нашем округе вполне возможен справедливый и беспристрастный суд.
— Ну уж он-то никогда, верно, не слышал об этом деле? — саркастически спросил прокурора Нуз.
— Я в этом не уверен.
— Еще кто?
— Натан Бейкер. Мировой судья. Третий судебный округ.
— Остальное то же, что и у Лойда?
— Практически да.
— Дальше.
— Эдгар Ли Болдуин, бывший надзиратель, округ Форд.
— Несколько лет назад ему было предъявлено какое-то обвинение, нет? — уточнил Джейк.
Таким красным Бакли еще никогда не становился. Нижняя челюсть у него отвисла, глаза вылезали из орбит.
— Но осужден он так и не был, — тут же нашелся Масгроув.
— А я и не говорил, что его осудили. Я только сказал, что было какое-то обвинение. По-моему, со стороны ФБР. Или нет?
— Хватит, хватит. Что сможет рассказать нам мистер Болдуин? — остановил перебранку Нуз.
— Он живет здесь всю жизнь. Он хорошо знает жителей округа и считает, что с мистером Хейли суд в состоянии поступить в полном соответствии с законом, — ответил Масгроув, поскольку Бакли так и стоял, не в силах отвести взгляда от Джейка.
— Кто следующий?
— Шериф Гарри Брайан, из округа Тайлер.
— Шериф Брайан? А он-то что скажет?
Масгроув взял на себя функции своего босса:
— Ваша честь, у нас есть две теории, которые мы выдвигаем против заявления защиты с требованием смены места проведения суда. Во-первых, мы абсолютно уверены в том, что на территории округа Форд суд будет таким же объективным и справедливым, как и в любом другом округе штата. Во-вторых, если будет принято решение, что суд должен состояться в другом месте, то обвинение заявит, что потенциальные члены жюри присяжных, где бы они ни находились в нашем штате, получат не менее подробную информацию по делу. Те же предрассудки, мнения, доводы «за» и «против», что существуют в нашем округе, существуют и в любом другом. Так что в конечном итоге в перемене места проведения процесса никакого смысла нет. Для поддержки этой второй теории мы также располагаем свидетелями.
— Это уже нечто новенькое, мистер Масгроув. Похоже, раньше я ничего подобного не слыхивал.
— Ручаюсь, что и я тоже, — добавил Джейк.
— Кто же у вас там еще?
— Роберт Келли Уильямс, окружной прокурор Девятого округа.
— Где это?
— У юго-западной оконечности штата.
— И он примчался сюда только для того, чтобы сказать нам, как хорошо в его лесной глуши осведомлены люди о деталях нашего дела?
— Да, сэр.
— Так-так. Дальше?
— Грэди Листон, окружной прокурор Четырнадцатого округа.
— То же самое?
— Да, сэр.
— Это все?
— У нас есть еще люди, ваша честь. Но их показания будут мало чем отличаться от показаний уже названных вам свидетелей.
— Значит, в таком случае мы ограничимся шестью первыми.
— Да, сэр.
— Я выслушаю ваши показания. Каждому даю по пять минут. Решение по заявлению защиты будет принято мной в течение двух недель. Вопросы?
Глава 23
Запрет на общение с репортерами был очень не по душе Джейку. Газетчики не отставали от него ни на шаг, когда он пересекал Вашингтон-стрит, и только у самого порога своего офиса он смог отделаться от них, отвечая на все вопросы стандартным «без комментариев». Неустрашимый репортер из «Ньюсуик» проскользнул-таки в приемную и выпросил у Джейка разрешение сделать снимок. Ему нужно было запечатлеть Джейка строгим и подтянутым, на фоне толстых книг в солидных кожаных переплетах. Джейку не оставалось ничего другого, как проверить узел галстука и провести фотографа в комнату для заседаний, где он и застыл перед книжными стеллажами в достойной позе. Поблагодарив хозяина, репортер ушел.
— Можно мне занять несколько минут вашего времени? — вежливо осведомилась Этель у своего босса, поднимавшегося по лестнице.
— Конечно.
— Может быть, вы сядете? Нам нужно поговорить.
Все-таки она хочет уволиться, подумал Джейк, усаживаясь в кресло у большого окна.
— О чем вы хотите говорить?
— О деньгах.
— Вы самая высокооплачиваемая секретарша в городе, Этель. Я повысил вам жалованье всего три месяца назад.
— Но не о своих. Выслушайте меня. Денег, лежащих на вашем счете в банке, не хватит на оплату текущих расходов за этот месяц. Июнь заканчивается, а нам нужно заплатить в общей сложности одну тысячу семьсот долларов.
Прикрыв глаза, Джейк наморщил лоб.
— Посмотрите на эти счета. — Она помахала ворохом бумажек. — На целых четыре тысячи. Чем мне по ним платить?
— А сколько в банке?
— В пятницу было тысяча девятьсот долларов. За сегодняшнее утро никаких поступлений.
— Никаких?
— Ни цента.
— А как же дело Лайфорда? Мой гонорар составил три тысячи.