— Думаю, они последуют за нами, — признал Джейк. — Но наверняка мы этого не знаем. Однако вам известно то, что в округе Форд он уже действует, причем весьма активно, и часть присяжных им таки удалось запугать. Вот в чем дело. Вопрос заключается в том, что в данной ситуации собираетесь предпринять вы?
— Ничего, — тупо ответил Нуз.
— Сэр?
— Ничего. Отзову тех двадцать, и все. С членами жюри я встречусь и детально поговорю в понедельник, в день начала процесса, здесь, в Клэнтоне.
Джейк с недоверием уставился на судью. Значит, у Нуза и в самом деле была какая-то причина, некий мотив, может, страх — что-то такое, о чем он умалчивал. Люсьен был прав: на судью кто-то давил.
— Могу я спросить почему?
— Я думаю, что это несущественно — где именно будет проходить процесс. Не важно, кто будет сидеть за столом присяжных. Вряд ли цвет их кожи имеет какое-то значение. Для себя они уже все всё решили — каждый из них, кем бы он ни был. Они уже вынесли приговор, и это твоя задача, Джейк, — выбрать из них тех, кто считал бы твоего клиента героем.
«Это похоже на правду, — подумал Джейк, — но признавать ее я не собираюсь». Он перевел взгляд на видневшиеся за окном деревья.
— Почему вы боитесь перенести суд?
Глаза Марабу сузились.
— Боюсь? Я не боюсь никакой ответственности за свои распоряжения. А вот почему так боишься ты, что суд состоится здесь?
— Мне казалось, что я только что объяснил вам это.
— Процесс по делу мистера Хейли начнется в понедельник в округе Форд. То есть через три дня. И проходить он будет здесь не потому, что я боюсь перенести его куда-то еще, а потому, что в подобном переносе я не вижу ни малейшего смысла. Все это, мистер Брайгенс, я неоднократно и тщательно взвесил, и меня полностью устраивает Клэнтон. Никаких переносов не будет. Что-нибудь еще?
— Нет, сэр.
— Тем лучше. Встретимся в понедельник.
В здание, где располагался его офис, Джейк вошел через заднюю дверь. Парадная была закрыта на замок уже с неделю: перед ней то и дело можно было видеть какого-нибудь беснующегося молодчика. К ней же частенько наведывались и репортеры, однако нередко останавливались и друзья — просто поболтать, попытаться выяснить что-нибудь новенькое относительно деталей предстоящего суда. О том, что на свете могут быть просто клиенты, Джейк уже забыл. Телефон звонил беспрерывно. Он не прикасался к нему, трубку снимала Эллен, если была рядом.
Эллен он обнаружил в комнате для совещаний на втором этаже, с головой ушедшую в разложенные по столу юридические справочники. Материал, подготовленный ею по М. Нотену, и в самом деле являлся настоящим шедевром. Джейк ожидал, что это будет страниц двадцать текста, однако Эллен представила ему семьдесят пять безукоризненно отпечатанных листов, на которых четким и ясным языком излагалась суть каждого дела. Эллен пояснила: по штату Миссисипи интересующих Джейка дел набралось столько, что сделать справку более сжатой не представлялось возможным. Проведенный ею анализ был дотошным и всеобъемлющим. Она начала с первого подобного случая, зарегистрированного в Англии в 1800 году, и изучила все дела, связанные с преступлениями, совершенными в состоянии аффекта на территории штата Миссисипи за последние сто пятьдесят лет. Весьма кратко упомянув о делах малозначительных или неясных, Эллен на редкость простым языком изложила сущность сложных и запутанных процессов. Справку завершали выдержки из действующего законодательства, подобранные в соответствии со спецификой процесса Карла Ли Хейли.
В другой справке, меньшей по объему — всего четырнадцать страниц, — Эллен с неоспоримой логичностью обосновала необходимость предъявления жюри снимков, на которых во всех деталях была запечатлена сцена на лестничной площадке в здании суда, то есть разбрызганные по ступеням и стенам мозги Кобба и Уилларда. Законы штата допускали использование подобных возбуждающих документов в ходе открытого процесса, и Эллен доказывала, что обойтись без этого невозможно.
Напечатала она также и тридцать одну страницу, где рассматривала вопросы поведения защиты в делах об убийствах, совершенных в смягчающих вину обстоятельствах, — она помнила, что Джейк обмолвился как-то об этом парой слов. Вывод ее ничем не отличался от вывода Джейка: суд не сможет принять такую точку зрения. Эллен разыскала случай, когда некий человек поймал и застрелил бежавшего из тюрьмы вооруженного преступника. Человека оправдали, но расхождения между тем делом и делом Хейли были видны невооруженным глазом. Эту справку Джейк не заказывал, он был даже раздражен, что столько энергии и времени было потрачено, по его мнению, зря. Однако вслух он ничего не сказал: Эллен выполнила абсолютно все, о чем он ее просил.
Наиболее приятным сюрпризом для Джейка явились результаты ее работы с доктором У.Т. Бассом. За прошедшую неделю Эллен встречалась с ним дважды, успев в деталях обсудить все, связанное со случаями М. Нотена. На двадцати пяти страницах она подготовила вопросы, которые задаст в суде Джейк и на которые ответит Басс. Это был артистически разработанный диалог, Джейк восхитился его качеством. В ее возрасте он был самым средним студентом, интересовавшимся больше любовными интрижками, нежели исследовательской работой. Эллен же, студентка-третьекурсница, писала справки так, что они читались как монографии.
— Ну как? — спросила Эллен своего босса.
— Как и предполагалось. Он не уступил ни на йоту. Процесс начнется в понедельник здесь с тем же составом жюри, за исключением тех двадцати кандидатов, которые в столь изящной форме получили предостережение от наших друзей.
— Он рехнулся.
— Над чем ты сейчас работаешь?
— Заканчиваю справку, обосновывающую необходимость обсуждения в присутствии присяжных деталей изнасилования. Получается вроде бы неплохо.
— Когда ты думаешь ее дописать?
— Что-нибудь срочное?
— Постарайся до воскресенья успеть. Будет еще одно задание — кое-что новенькое.
Она раскрыла свой блокнот, приготовилась записывать.
— От штата психиатром-экспертом назначен доктор Уилберт Родхивер, руководитель лечебницы в Уитфилде. Так было всегда, он принимал участие по меньшей мере в сотне процессов. Я хочу, чтобы ты покопалась и выяснила, как часто имя его мелькает в решениях суда.
— Я уже на него наталкивалась.
— Хорошо. Если ты помнишь, во всех делах, которые мы с тобой просмотрели, обвиняемые были осуждены и подавали апелляции, про оправдательные приговоры ничего не сообщалось. А они меня интересуют.
— К чему вы клоните?
— У меня такое ощущение, что Родхивер крайне неохотно соглашается с тем, что обвиняемый мог находиться в состоянии аффекта. Собственно говоря, он, по-моему, ни разу этого еще не признал. Он давал отрицательное заключение даже тогда, когда обвиняемый был явно ненормальным и не отдавал себе отчета в том, что делает. Я бы хотел задать Родхиверу несколько вопросов по тем делам, в которых он утверждал, что явно больной человек абсолютно здоров, а потом жюри присяжных оправдало обвиняемого.
— Найти такие дела будет нелегко.
— Я знаю, но ты, Ро-арк, справишься. В течение недели я смотрю, как ты работаешь, и я знаю теперь, что ты сделаешь и это.
— Я польщена, босс.
— Возможно, придется поговорить по телефону с адвокатами, которые в суде сталкивались с Родхивером. Это будет действительно непросто, но ты постарайся.
— Хорошо, босс. Я уверена, что вы еще вчера хотели меня попросить об этом.
— В общем-то нет. Сомневаюсь, что до Родхивера дело дойдет уже на следующей неделе, так что время у тебя есть.
— Тогда я не совсем понимаю. То есть это не срочно?
— Нет. А вот с деталями изнасилования давай побыстрее.
— Да, босс.
— Ты обедала?
— Я не голодна.
— Тем лучше. Об обеде не беспокойся.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что у меня появилась идея.
— Хотите пригласить меня в ресторан?
— Да, пообедать с двумя профессионалами.
Сложив в два портфеля бумаги, Джейк направился к выходу.
— Я буду у Люсьена, — с порога сказал он. — Без крайней необходимости не звони. И никому ни слова о том, где я.
— Чем вы будете заняты?
— Жюри.
Люсьена он обнаружил пьяным в качалке на крыльце. Салли поблизости не было. Джейк поднялся в просторный кабинет наверху. Всевозможной юридической литературы у Люсьена дома было больше, чем у многих адвокатов в их офисах. Положив принесенные документы на стул, Джейк устроился за столом со списком фамилий, стопкой карточек и набором фломастеров.
Первым в списке значился Экер, Барри Экер. Взяв голубой фломастер, Джейк крупными печатными буквами написал его фамилию на одной из карточек. Голубой — для мужчин, красный — для женщин, черным нужно будет писать фамилии негров, вне зависимости от пола. Ниже фамилии Джейк карандашом набросал несколько строчек. Возраст — около сорока, женат второй раз, трое детей, причем двое из них — девочки. Владелец небольшого, не очень-то прибыльного магазинчика скобяных товаров в Клэнтоне. Жена работает секретарем в банке. У них есть маленький пикап. Любит поохотиться. Ходит в ковбойских сапогах. Неплохой парень. В четверг Эткавэйдж прогулялся до скобяной лавки, чтобы посмотреть на Барри Экера. Вернувшись, сказал, что выглядит он ничего, речь довольно грамотная — похоже, получил какое-то образование. На карточке Джейк поставил жирную цифру «9».
Он был доволен проведенной работой. Вряд ли Бакли способен на такую же дотошность.
Следующим в списке шел Билл Эндрюс. Ну и имя. В телефонной книге их насчитывалось шесть. С одним был знаком Джейк, другого знал Гарри Рекс. Оззи частенько общался с третьим, чернокожим. Неизвестно было только, кто из них получил повестку. Рядом с фамилией Джейк поставил вопросительный знак.
Джеральд Олт. Записывая его на карточку, Джейк улыбнулся. Олт приходил в его офис несколько лет назад, когда банк лишил его права выкупа заложенного дома. У его жены