На повороте к санаторию навстречу ему выехал автобус. Илюша увидел в салоне знакомых цыган и рванул наперерез! Водитель едва успел свернуть на обочину. Старая лошадка испугалась, дернулась, и мальчишка вылетел в полынь.
— Миро! Там бандиты! Там бандиты! — громко и отчетливо кричал Илюша, бежавшим к нему цыганам, поспешно выбираясь на дорогу.
Цыгане окружили мальчика.
— Ты заговорил, братишка! — обрадовался Миро. — Не ушибся?
Мальчик, размазывая слезы по пыльным щекам, твердил:
— Там бандиты пришли! Спасите бабулю!
Подъехал Пугачев, сразу поняв, в чем дело, по рации связался со своим начальством. Миро с мужчинами тоже о чем-то совещались.
— Помощь придет не раньше, чем через два часа, все отряды на станции, — повернулся к ним Пугачев.
— Друг! — сказал Миро. — За два часа эти отморозки много бед могут натворить. Их всего трое. А нас, — он посмотрел на троих цыган, подошедших к Сергею. — Пять человек! Нужно ехать немедленно!
Пугачев согласно кивнул, погладил Илюшу по голове и залез в машину. Мужчины быстро сели за ним, и газик умчался в лес. А цыганки, окружив Илюшу, повели его с Ласточкой в санаторий. Дорогой Сергей позвонил Степану, объяснил положение дел.
Степан, услышав нехорошую весть, прибежал через чащу на пасеку знакомого деда, без объяснений забрал его старый мотоцикл и тоже понесся к бабкиному дому.
— Он потерял сознание от боли, — шепотом сказала Кате Ильинична. — Дай тряпицу, перетяну ему ногу.
— Нужно привести его в чувство, — одними губами ответила девушка, наткнувшись на взгляд Гвоздя.
Он сидел на кровати около храпевшего товарища, не отрываясь, смотрел на девушку. Потом поднялся и медленно пошел к дивану. Профессор лежал, не шевелясь. Катя, всхлипнув, сунула руку под подушку, вытащив пистолет, направила его на уголовника. Тот остановился.
— Все равно сдохнет, — злобно проговорил он и сделал еще шаг. — Ты не представляешь, что я с тобой сделаю!
— Не подходи! — она направила дуло прямо ему в лицо.
— Не посмеешь, — сделал еще шаг.
Внезапно Профессор схватил ее за руку, выхватил пистолет, столкнув девушку на пол. Гвоздь набросился на главаря.
— Никак не сдохнешь, с…? — хрипел он, пытаясь отобрать оружие. Слабеющий Профессор не мог долго сопротивляться. Гвоздь выкручивал руку, пытаясь направить на него пистолет.
Катя даже не успела понять, так быстро все произошло. Раздался громкий звук. Ильинична размахнулась и ударила Гвоздя по голове сковородой с остатками обеда, стоявшей на столе. Преступник, охнув, схватился за голову, струйка крови потекла по лицу. Он страшно, как зверь, зарычал:
— Убью!
Тут раздался выстрел, и Гвоздь свалился под ноги Кате. Она закричала, вскочила и сразу попала в руки Морды. Он выставил ее перед собой, как щит, хладнокровно следя за пистолетом в руке Профессора.
— Не дури, Морда, — откинулся уголовник на подушку, я не хотел его мочить, он сам напросился.
— Разруливай, как хочешь, Профессор, — ответил Морда. — Я теперь сам по себе.
Прикрываясь девушкой, он вышел в сени. Катя попыталась вырваться, но он так заломил ей руку, таща за собой, что она, плача от боли, бежала рядом. В сарае он заткнул ей тряпкой рот, связал руки веревкой и повел в лес.
Ильинична дернулась за Катей, но Профессор сунул дуло пистолета ей в спину.
— Еще шаг, и я выстрелю, сядь, — велел он.
Ильинична села, стараясь не смотреть на убитого.
— Теперь тебе никто не помешает. Бери ампулу, вколи мне еще один обезболивающий, — в его мутных глазах отражались страх и ненависть.
Ильинична набрала в шприц лекарство. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но уже не смог. Струйка крови вместе с пеной поползла по щеке. Глаза застыли в мертвой неподвижности.
21
Ильинична осторожно вытащила пистолет из холодеющих рук, прикрыла ему веки.
— Упокой, Господь, его душу, — перекрестилась она и, обойдя тело второго преступника, вышла во двор в надежде услышать голос Кати. Но кругом стояла тишина. Цыганка, поправив сползающий платок, поспешила в село.
У околицы, хватаясь руками за изгородь, она тяжело опустилась на траву. Сердце выпрыгивало из груди, дышать было тяжело.
— Господи! Спаси и помилуй! Что же это творится такое? — причитала Ильинична, стараясь отдышаться, и с тоской глядя на дорогу, чтобы увидеть людей.
Вечер стоял тихий и теплый. Но сейчас эта тишина была страшной для нее. Женщина очень устала и не помнила, сколько времени прошло, она только вглядывалась на дорогу и тихо бормотала:
— Ну, хоть кто-нибудь, покажитесь!
Когда газик Пугачева, поднимая тучи пыли, чуть не проскочил мимо, она замахала руками и хрипло закричала:
— Здесь я, здесь!
Пугачев, выскочив, подбежал к бабке, тревожно оглядел ее.
— Живая? Где они?
— Ох, Сереженька! Что же это такое делается, а?
Он подвел ее к машине, напоил водой из термоса. Ильинична рассказала, что произошло в доме, с беспокойством спросила про Илюшу. Пугачев вдруг улыбнулся. Она сурово глянула на него. Сергей сказал:
— Внук твой сейчас в санатории со сцены песни поет! Вот так, бабка! Концерт срывать нельзя!
— Что несешь, пустобрех! Или выпил лишнего? — прикрикнула на него.
— На службе не пью, — коротко отозвался участковый.
Ильинична увидела, что Миро с братьями тоже улыбаются, сложив руки перед лицом, охнув, спросила:
— Господи! Неужели заговорил?
— Еще как! — подтвердили цыгане.
— Как говорится, не было бы счастья… — становясь опять озабоченным, произнес Пугачев. — Ладно, Ильинична, садись, поедем к тебе, — и он принялся по рации вызывать врачей и следственную группу.
— Сынок, а Катю-то, — бабка всхлипнула. — Третий в лес потащил.
— Он ее захватил как заложницу, — отозвался участковый. — Ты, Ильинична, не в курсе, оружие при себе у него имеется?
Марина аккуратно вытащила из-под фартука пистолет Макарова, протянула участковому.
— Этот у Профессора был, а тот, другой, которого Мордой кликали, дюже здоровый, но оружия у него я не приметила.
Сергей принял пистолет, с изумлением посмотрев на Ильиничну. Цыгане тоже переглянулись. Участковый даже закашлялся при виде пистолета.
— И ты, Ильинична, все это время держала его у себя под фартуком?
Марина невозмутимо ответила:
— А как же! Вещь нужная, немалых денег, видать, стоит. Чего ж я, несмышленая какая, что ли, чтобы без присмотра его оставлять?
— Да, Ильинична! — в полном восхищении отозвался Пугачев. — С рождения я тебя знаю, но, получается, до сих пор не оценил в нужной мере твоих способностей и талантов!
— Каких талантов? — насторожилась она, уловив в словах Сергея, который любил над всеми пошутить, несерьезные интонации. — Нет у меня никаких талантов.
— Не ту ты специальность себе выбрала по жизни, бабка, не ту! — гнул свое Пугачев. — С твоим горячим сердцем, чистыми помыслами и хладнокровием не в лесхозе лечить надо, а командовать следственной бригадой! Ты ведь не молода, Ильинична, не в обиду, конечно, будет сказано. Я вот о чем сейчас думаю, а не была ли ты в дни своей бурной молодости верной подругой нашего первого советского чекиста, легендарного Феликса Дзержинского? Я и фотографию его у тебя в альбоме видел, а рамочка там в форме сердечка! Вот и раскрылась ты, Ильинична, а главное, вовремя, — торопливо закончил он, заметив гневные глаза цыганки.
— Тьфу на тебя, непутевый, — отмахнулась Марина, не обращая внимания на смешки цыган.
Газик въехал во двор. Тут же на дороге затарахтел мотоцикл. Степан торопливо подошел к ним. Ильинична увидела потемневшее в одночасье лицо внука.
22
Мужчины стояли за сараем. Степан показывал на отпечатки ног, отчетливо видимые на рыхлой огородной земле.
— Здесь он ее к лесу потащил, — указывал он.
Пугачев посмотрел на друга и испугался, столько ярости было в его глазах.
— Степа, остынь, — подошел он к нему. — Ты же меня сам учил, что в серьезных делах не нужно пороть горячку. Через час уже стемнеет. Форы у него примерно два часа. Ночью в лесу делать нечего, утро нужно ждать.
Цыгане смотрели на Степана. Он стоял молча, постепенно успокаиваясь.
— Что скажешь, Степа? — спросил Миро.
— В темноте он никуда не пойдет, побоится, ночью и нужно брать. Вы оставайтесь, а я пойду.
— Я так и знал, что не останешься, — махнул рукой участковый. — Ладно, сейчас фонарик в машине возьму.
— Мы тоже идем, — сказали цыгане.
— Тогда нужно спешить, — поторопил Степан.
Голос его был спокойным, но все хорошо понимали его внутреннюю тревогу, и в молчаливом сочувствии старались поддержать.
В тайге через сто метров Степан приподнял надломленную ветку.
— Правильно идем, — заметил Пугачев.
На развилке они остановились.
— Нужно разделиться, — заметил Степан. — Я и Миро пойдем к пасеке, а вы — в сторону озера. Встретимся на просеке. Старайтесь не шуметь. Не заплутаешь, Пугачев?
— Разберемся, места знакомые, — отозвался участковый, и они разошлись в разные стороны.
Уже два часа тащил Катю по лесу сбежавший уголовник. Когда дышать стало практически невозможно, девушка натянула веревку, замотала головой. Морда подошел, вытащил кляп у нее изо рта.
— Я не закричу, — стараясь отдышаться, пообещала Катя. — Не закрывай рот, мне тяжело дышать.
Морда угрюмо посмотрел на нее, выбросил кляп, развязал веревку. Потом достал из ботинка большой складной нож.
— Иди вперед, — приказал он. — Услышу хоть один звук, отрежу язык, пошла! — он толкнул ее в спину.
Девушка шла, цепляясь за кусты, царапая руки.
«Если он не здешний, значит, леса не знает», — старалась она рассуждать спокойно. Страх был, но уже не панический, не безрассудный. Она была уверена, что ее ищут. Больше всего пугала надвигающаяся ночь.
«Куда он меня ведет, что задумал?»
Она очень устала, поэтому все чаще спотыкалась и падала, раздирая колени. Наконец, окончательно выдохн