Катя, разгоряченная, с грязными руками и коленями, взобралась на телегу. Степан взял у нее из рук пакет, пристроил его сбоку.
— Там так много грибов! — принялась она ему рассказывать, не успокоившись от грибного азарта.
Степан, улыбаясь, подтолкнул под нее соломы, бережно убрал с волос приставший сухой листик. Катя совсем близко увидела его загорелое лицо, прищуренные в улыбке темно-карие глаза под густыми черными бровями, крупный нос и красивые чувственные губы. Она смотрела на него и не могла отвести взгляд.
Степан, нахмурившись, отвернулся, дернул вожжи.
— Но, пошла, — глядя в сторону, обронил. — Больше никаких грибов, никаких остановок, нечего время зря терять.
Оба надолго замолчали.
Лошадка добежала до быстрой речушки. Степан придержал вожжи, и телега, громыхая, стала спускаться к броду. На том берегу стояла легковая машина. Перебравшись, Степан остановил лошадь. Из машины вышла молодая женщина и бросилась к нему.
— Степа, а я к тебе еду! — она схватила его за руку, резко обернулась в сторону Кати.
Мужчина освободил руку, спокойно спросил:
— Чего так всполошилась-то?
— Ой, Степочка, что вчера было! Давай в сторону отойдем, это не для посторонних ушей, — девушка потянула Степана за машину, что-то с горячностью стала рассказывать.
Степан молча слушал. Наконец остановил ее.
— Поезжай домой. Я сам с ними разберусь, сейчас как раз к бабке еду.
— Я с тобой!
— Я же сказал, нечего тебе тут делать.
— Хорошо. Но обещай сразу позвонить и рассказать обо всем!
Степан нетерпеливо отмахнулся:
— Ладно.
— Не забудь, — настаивала девушка, но он уже вернулся к телеге и не слушал ее.
— Что-нибудь случилось? — спросила Катя.
— Ничего, что тебя бы касалось, — грубо ответил мужчина.
— Просто я услышала, что вы говорили про бабку. Я подумала, что это та самая Ильинична, к которой мы сейчас едем, — объяснила она свое любопытство.
Степан с досадой поморщился. Кате стало очень неловко. Она даже покраснела от такой, казалось бы, мелочи, ей стало тяжелее дышать.
Степан кинул на нее взгляд, смутился сам.
— Да нет. Это соседка моей свояченицы… Нога что-то разболелась. К дождю, наверное, — неловко оправдался он. — Будь спокойна, все нормально с бабкой. Скоро уже приедем.
В эту минуту у нее сжалось сердце. Она вспомнила, что забыла лекарства у Степана в летнике. Приступ захлестнул с такой силой, что Катя, охнув, уцепилась руками за край телеги. Боль была пронзительной и глубокой. Она откинулась на солому и закусила губы, чтобы не закричать. Степан обернулся, увидел серое лицо девушки. Она уже ничего не чувствовала, кроме тяжелого обруча, который все сильнее сжимал сердце.
— Ах ты, Боже мой! — выдохнул Степан, — Катя, что?! Сердце?
Девушка с обильно выступившей на лице испариной, потемневшими глазами посмотрела на него и потеряла сознание.
Степан дрожащими руками положил ее удобнее, смочил водой из фляги, расстегнул лифчик и послушал сердце. Дыхание было слабым.
— Ах, девочка моя, — бормотал он, настегивая лошадь. — Потерпи, милая, потерпи, сейчас уже приедем. Ты, главное, дыши, дыши, милая моя!
Телега с грохотом подлетела к дому, стоявшему у самого леса в стороне от деревни. Степан взял Катю на руки, поспешил к нему.
10
— Дае! Дае! (Мама!). Где ты, — звал Степан, поднимаясь по ступеням. Навстречу вышла высокая седая женщина, за ней — худенький черноглазый мальчик лет шести. Ни о чем не спрашивая, она приказала:
— Неси в комнату на диван.
А мальчику велела принести воды из колодца. Степан, уложив девушку, стал рассказывать женщине, что случилось. Мальчик принес в ведерке воды, поставил около дивана и ласково прижался к Степану. Тот обнял его, поцеловал в макушку.
— Все-таки сбежал от тетки, — ласково пожурил его. — Беги, сынок, во двор, привяжи лошадь, я сейчас к тебе выйду.
Мальчик улыбнулся отцу и вышел.
— Это та самая Катя из города? — спросила Ильинична. — Ко мне родственник ее приезжал, историю болезни привозил. Хорошего там мало.
— Дае, — голос Степана дрогнул. — Она, правда, очень тяжелая, или есть надежда?
— Надежда есть всегда, — сурово ответила женщина, обтирая Катю мокрой тряпицей. — Ты мне лучше расскажи, что в дороге случилось, что она это так близко к сердцу приняла? Этот приступ не простой, а сильным и внезапным сердечным переживанием вызванный.
Степан растерянно развел руками.
— Три дня она у тебя в лесу жила, — продолжала расспрашивать бабка. — Чем ты ее эти дни занимал? Или уже успел приголубить девушку? Все выкладывай!
— Ты чего такое несешь? — сердито возразил Степан.
— Ничего я не несу, — одернула его Ильинична. — Я тебя, неугомонного, с рождения знаю. И прадед твой такой же горячий да скорый был, царствие ему небесное. Вот и ты этой дорожкой всю жизнь идешь! Сколько слез из-за тебя Зинаида пролила, царствие ей небесное. А что другие девки вытворяли? Срам один, стыдно бывало селянам в глаза глядеть.
Марина Ильинична бранила Степана, а сама в это время занималась больной, осматривая и прощупывая ее.
— Хватит, дае, — остановил ее Степан. — Не та это девушка, над которой посмеяться можно. И я уже давно не тот. Отбегался уже, забыла, что ли?
Бабка внезапно притянула его к себе.
— Ох, Степушка, кровинка моя. Ступай во двор, Илюшка тебя заждался. Ты уж будь с ним поласковей, подобрее. Ох, сиротки вы мои…
Степан неловко погладил ее руку, поднялся и вышел.
Первое, что увидела Катя, когда открыла глаза, был любопытный детский взгляд. Круглые и черные, как смородина, глаза, не мигая, смотрели на нее.
— Привет, — слабо улыбнулась Катя. — Как тебя зовут?
Малыш молчал и продолжал ее разглядывать. Катя протянула к нему руку.
— Иди ко мне. Ты почему такой серьезный?
Мальчик чуть подумал, стеснительно улыбнулся и подошел к дивану. Катя подвинулась и усадила его к себе поближе.
— Давно я здесь лежу? — спросила она.
Мальчик кивнул.
— А кто еще есть в доме?
Ее маленький приятель улыбнулся и выбежал во двор.
— Ты куда? — окликнула его девушка. Но его шаги уже доносились со двора.
— В комнату вошла Ильинична.
— Проснулась? Вот и хорошо. Голова не болит?
Катя присела на диване.
— Не болит, но какая-то тяжелая.
— Это ничего, скоро пройдет. Я тебе сонной травки в настой бросила, чтобы ты подольше поспала. Сон сейчас для тебя самое первое лекарство.
Катя поправила сарафан, смущенно сказала:
— Вот видите, как я к вам попала… Мне очень неудобно, не успела приехать, а вы уже со мной канителитесь. Этот мальчик такой славный, ваш внук? Только он не захотел со мной разговаривать.
Ильинична прикрыла окно, задернула занавеску.
— Он не говорит, — вполголоса отозвалась она.
— Как! — не удержавшись, воскликнула девушка. — Совсем? Ох, как это плохо, такой чудесный ребенок! Бедненький. Он с рождения немой? Вы меня извините за любопытство, наверное, я сую нос, куда не нужно, — вдруг прибавила она, потому что Ильинична слегка нахмурилась.
— Нет, не с рождения, — вздохнула хозяйка. — С пяти лет. Второй год пошел, как он замолчал.
— А что случилось? — спросила пораженная Катя.
— Авария. На его глазах погибла мать. Было много огня и крови, он испугался и перестал говорить.
Катя ахнула и замолчала.
— Ты сама-то как? Не тяжело сейчас на сердце? — уточнила Ильинична.
Катя прислушалась к себе.
— Нет, нормально. Доставила я вам хлопот.
— Я тебя ждала, — сказала Ильинична. — Может, и к лучшему, что приступ увидала. Лечение правильное сразу можно начать.
— Лечение? — удивилась девушка.
— Не смущайся. Родственник твой приезжал ко мне, предупредил, про больное сердце сказал. Теперь я сама твое сердце послушала. Ничего, девонька, ты молодая, организм крепкий, мы с тобой ему немножко поможем, и заработает сердечко, как часы. С Божьей помощью да водичкой из родника, все излечится, исцелится. Ты, милая, верь. Месяц у меня на озере поживешь, в город здоровая вернешься. Муж, дети у тебя есть?
— Нет, — тихо ответила Катя.
— Значит, и торопиться не к кому. Вот и живи. С Илюшкой по лесу гуляйте, водичку родниковую пей и ни о чем не печалься. Ты такая интересная да ладная, долго жить нужно, замуж выйти, красивых ребятишек нарожать.
Катя, опустив голову, слушала хозяйку.
— А где Степан? — вдруг спросила она. — Он не уехал? — она чуть смутилась. — Я ведь его даже не поблагодарила за гостеприимство. Мне нужно с ним рассчитаться.
— Уехал Степан, — отозвалась Ильинична.
Кате не хотелось показывать своего огорчения, но Ильинична все-таки разглядела его и усмехнулась.
— Рассчитаешься. Завтра к вечеру вернется, тогда и поблагодаришь. А теперь вставай. Соловья баснями не кормят, будем грибной суп со сметаной есть.
11
Встав из-за стола, расторопная Катя огляделась и заявила:
— У вас, Марина Ильинична, в доме нужно убраться и занавески постирать!
Ильинична взглянула на девушку.
— Тебя сюда прислали не занавески стирать. Пойди лучше погуляй.
Катя даже не стала слушать хозяйку, потребовала ведро с тряпками. Ей с самого начала было легко и просто в отношениях с Мариной Ильиничной. Обычно несколько замкнутая и настороженная, здесь она открылась и расслабилась. Весело напевая, нашла в комоде платок и, завязав его, принялась за уборку. Хозяйка, увидев боевой настрой девушки, сдалась.
— Ладно, коли самой охота, приберись, порадуй нас с Илюшей. В бане теплая вода есть, там и постирай, а полоскать на речку неси, Илюшка тебе подсобит.
Мальчик, счастливо улыбаясь, ни на шаг не отходил от гостьи, помогал ей.
Ильинична, проходя по двору, залюбовалась правнуком.
— Давно он так не радовался, — сморщила она в улыбке губы. — Тоскливо, сиротке, без мамки, — бабка, вздохнув, пошла в сарай.