Киоко с горечью скривила губы:
– Я потеряла надежду освободиться от своего плена.
– Нару-со и другие уверяют меня, что беременность развивается… в пределах ожидаемого, – умоляюще произнес Стюарт.
Слеза скатилась по щеке Киоко.
– Это естественно, – вмешалась Бринн. – Амаранты медленно стареют, медленно взрослеют, медленно исцеляются. И медленно развиваются.
Простая математика. Разве волки не спасли Киоко больше года назад? Цумико попыталась припомнить, когда же исчезла экспедиция.
– Киоко на сороковом месяце. Она беременна уже более трех лет, – мрачно пояснил Стюарт.
Цумико посмотрела на Арджента, но тот остался невозмутим. Было ли то же самое с матерью Гинкго?
– Есть надежда, – сказала Бринн. – Эта девушка не очередной бесполезный наблюдатель средней силы. Она маяк.
Внезапно пальцы сорвали бусы с запястья Цумико. Когда та дернулась, браслета уже не было, а Киоко подняла аметистовую нить. Цумико в замешательстве смотрела, как оберег, точно маятник, качается в сжатом кулаке женщины.
Арджент зарычал. Бринн ахнула.
Киоко согнулась пополам, схватившись за живот, и рухнула на колени. Вдруг ее стон превратился в мрачный смех.
– Зверь чует свежатинку.
Какие жуткие слова. Цумико не знала, следует ли ей помочь несчастной или отойти подальше. Арджент схватил упавший браслет и оттащил Цумико прочь, но не стал надевать оберег ей на запястье. В этом и не было нужды. Присутствие Арджента окутало девушку, перекрывая внезапный всплеск силы, пряча ее душу.
– Погасла, как свеча, – пробормотала Бринн, почтительно и опасливо глядя на лиса. – Ты можешь ее сдержать?
Цумико ощутила, как Арджент пожал плечами.
– Когда она сама того хочет, – небрежно ответил лис.
Стюарт помог жене сесть на один из диванов, и Цумико спросила:
– Что сейчас произошло? Я причинила вред ребенку?
– Вовсе нет, дорогая, – ответила Бринн, неторопливо наливая чай. – Младенец тянет силы из матери, и ее состояние ухудшается на глазах. Киоко нужно родить, пока она еще способна выдержать дополнительную нагрузку.
Ну разумеется. Ребенок не смог бы существовать без матери, даже после рождения. Цумико чувствовала, что ей не хватает информации.
– Разве он еще не готов родиться?
– Скорее уж не хочет. – Бринн покачала головой. – Малютке-полукровке не нужны ни свет, ни воздух, ни молоко; его сердце уже насыщается.
Сидевший рядом с женой Стюарт сказал:
– Я полагаю, это потому, что она – наблюдатель. Незарегистрированный, но тем не менее. Говорят, в их душах есть определенное… очарование.
Мягко сказано. И понятно, в каком затруднительном положении оказалась пара. Особенно если ресурсы матери не бесконечны.
– Что произойдет, если наблюдатель при кормлении отдаст слишком много? – спросила Цумико.
– Он умрет, – ответила Бринн.
– Разве нет способов простимулировать роды? Или сделать кесарево сечение?
Бринн склонила голову:
– Наблюдатели так же спешат забрать ребенка, как Киоко не терпится его родить. Но теперь, когда вы здесь, возможно, мы сумеем избежать неприятностей. Иди сюда, дорогая.
Цумико подошла и села с другой стороны от Киоко, а Бринн опустилась перед ними на колени. Повитуха положила руку Цумико на живот роженицы. Та не воспротивилась, но ничего не произошло. А должно?
– Ослабь хватку, лис, – велела Бринн.
– Может, попробовать так, как мы ухаживали за Собратьями? – спросила Цумико.
Арджент что-то проворчал, но она почувствовала, как его щит немного расступился. В тот же момент младенец под ладонью дернулся.
– Еще немного, – подсказала Бринн и опустила руку Цумико ниже. – Боже, да он, кажется, не в силах остановиться. Приляг, Киоко. Думаю, теперь мы можем перевернуть ребенка.
Несчастная побледнела и сжала губы, но повиновалась.
– Если вы знали, что нужно, почему не приняли меры раньше? – спросил Арджент.
– Мы пытались, но вопрос был в качестве приманки. – Бринн говорила размеренно, словно читала стихи. – Удовольствуется ли ребенок, который питается душой матери, чем-то меньшим? Но твой маяк ей родной. Он ощущается правильно.
Плоть заходила ходуном под рукой Цумико, и Бринн тихо вскрикнула.
Стюарт улыбнулся и сказал:
– Наконец-то. У нее было ягодичное предлежание плода.
Киоко поморщилась, ее взгляд метнулся к Ардженту, который все так же держался поодаль.
– Чего бы это ни стоило, – выдавила она.
– Скоро ты будешь свободна, – успокоила ее Бринн. Затем посмотрела на Арджента: – Вы оба мне понадобитесь.
– Для чего? – высокомерно спросил он.
Она слабо улыбнулась:
– Для родовспоможения.
Глава 51Защелка
По возвращении в главный дом Арджент оставил хозяйку в ее покоях и отправился на кухню, намереваясь принести что-нибудь перекусить, чтобы продержаться до ужина. На обратном пути он решил пройти мимо библиотеки и немного подслушать, но наткнулся на Жака. Тот внимательно оглядел лиса.
– Перчатки, Арджент? А тебе идет. Или ты собирался проверить наши камины на наличие пыли?
– Это уступка ради жены вашего родича.
Жак медленно выпрямился:
– Ты знаешь?
– Что при виде меня ее бросает в дрожь и от нее разит ужасом? Да.
Жак оглянулся через плечо и понизил голос:
– Но ты знаешь почему?
Арджент никогда еще не видел юнца таким серьезным. Внезапная перемена.
– Да. Ее отвращение и понятно, и в то же время необоснованно.
Жак нахмурился:
– Киоко многое пережила.
– Так или иначе я на нее не нападал и не собираюсь. Если только меня не вынудят, – прибавил Арджент, выдержав паузу.
– Ты можешь нам навредить? – вытаращил глаза Жак.
– Многими способами. – Арджент медленно стащил перчатки, демонстрируя когти. – Или ты думал, будто это украшения ради?
– Пытаешься меня запугать?
Жалкая бравада. Чего там пытаться?
– Тебе уже страшно.
Жак переступил с ноги на ногу:
– Ты мог бы перерезать всех нас.
Поистине, затравленный вид этого мелкого пакостника должен был доставить лису больше удовольствия.
– И с чего мне устраивать такую бойню?
– Мы тебе не нравимся.
Наклонившись ближе, лис проурчал:
– Ты мне не нравишься.
На лице Жака промелькнуло сожаление. Затем решимость.
– Ты мне навредишь?
Арджент поднял бровь:
– Я до кровопролития не опускаюсь.
Жак слабо рассмеялся:
– Ага. Ну, значит, это уладили.
Итак, не одна Киоко стала жертвой глупых амбиций Седрика. Страх пустил корни в неожиданном месте. Арджент сопоставил свою неприязнь с растущим отвращением к жалкому поведению молодого человека.
– Жак.
Тот не поднял глаз.
– Тц. Жак. – Приложив руку к его лицу, Арджент сказал: – Ты донимаешь меня, и я считаю тебя одновременно глупым и назойливым. Но убивать за такое нет смысла. Считай, что твоей жизни ничего не грозит.
Жак с закрытыми глазами потянулся за ладонью лиса:
– Ты убережешь нас от драконов?
– Пока я здесь, ни один чужак не вторгнется в земли Смайтов, но мне нельзя оставаться.
– Готов поспорить, что смогу уговорить Цумико. Она неровно ко мне дышит, сам знаешь.
Арджент зарычал.
Жак вздрогнул:
– Боже, как сексуально.
Лис отдернул руку:
– Мое предупреждение в силе. Не провоцируй.
– То есть я тебя цепляю? – с кривой улыбкой уточнил Жак.
– Пытаешься зацепить, определенно.
Дразнящее выражение на лице пропало, как не бывало.
– Когда уйдешь, возьми меня с собой, – шепотом попросил Жак.
– Ни в коем случае.
– Я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом.
– Похоже, Нару-со лично заинтересован в деле. Его инстинкты тебя сберегут. – Арджент отступил, убрал перчатки в карман. – Доверься волкам.
– Хорошо. Как скажешь, – отозвался Жак, продемонстрировав неожиданный проблеск здравого смысла.
Стоило Цумико поздно вечером выйти из своей комнаты, как Иветт мигом набросилась на нее. Одну из небольших гостиных следовало украсить к очередной вечеринке. Цумико помогала разворачивать сверкающие безделушки для пары душистых сосен, пытаясь одновременно слушать и болтливую хозяйку, и Стюарта, которого привлекли в качестве переводчика.
– Простите, – тихо сказал он. – Я за ней не поспеваю.
– Арджент и не пытается. – Цумико пожала плечами. – Говорите самое важное или просто суть.
Стюарт усмехнулся:
– Пока ничего важного я не услышал. Она читает трактат о шляпах.
Слушать рассказы о детстве Бонифация и Жака и объяснения смысла рождественских традиций семьи Смайт оказалось очень интересно. Цумико приняла эти уроки с благодарностью, хотя, вероятно, знала правду об атрибутах праздника намного лучше, чем они сами.
В какой-то момент к ним забрел Бонифаций, из-за чего мать резко сменила тему.
Стюарт вздохнул:
– Гордитесь своим дядей Бонни, мисс Цумико. Он – главное достижение нашей тети Иветт.
Вошел Жак и уселся поближе к Цумико. С его появлением Стюарт с энтузиазмом взялся за дело и принялся переводить все подряд глупые ремарки дяди Жаки. Эти трое давно стали взрослыми мужчинами, но было очевидно, что они дружат с детства. Их истории переплетались. Кузены подшучивали друг над другом. Даже не разбирая слов, Цумико улавливала хорошее настроение собравшихся. Они получили столь желанную передышку от недавних забот. Цумико была рада за них, но все больше отвлекалась. И не только потому, что не могла участвовать в обмене воспоминаниями. Явился Арджент и принялся наблюдать за ней из дальнего конца комнаты. И, за неимением лучшего слова, экспериментировать.
Толчок. Тычок. Поглаживание. Его невесомые прикосновения были виртуальными, но ощущались так же явственно, как ее наследие наблюдателя. Цумико чувствовала, как лис осторожно вторгается в ее личное пространство, и спокойно открывалась ему навстречу. Разве не к лучшему, если он изучит соединившую их связь? Вероятно, ключ к освобождению прячется где-то в глубине души Цумико. Да и такой подход определенно надежнее, чем сидеть и ждать, пока Майкл что-нибудь отыщет в очередном пыльном фолианте.