Цумико попыталась вспомнить, почему так волновалась.
– Что, если мой эгоизм не позволит Хисоке-сенсею и остальным освободить тебя?
Он пощекотал носом ее щеку:
– Ты так сильно меня хочешь? Я польщен.
– Я серьезно.
– Я тоже. Что бы ни случилось, ты от меня не избавишься.
Цумико достаточно расслабилась, чтобы даже слегка на него рассердиться.
– Мы договорились, – напомнила она. – Я смогу принять твое предложение только в том случае, если ты освободишься.
– Почему я и терплю присутствие наших четырех незваных гостей. Но, независимо от результата, добьюсь своего. – Хвосты Арджента обвились вокруг нее. – Даже если мои узы никуда не денутся, я твердо намерен соблазнить тебя.
Ей вдруг стало так хорошо.
– Ты какая-то вялая последнее время, – промурчал серебристый голос. – Позволь мне позаботиться о тебе.
Вероятно, так и есть. Или то был предлог, поскольку Арджент не угомонился, пока Цумико не приоткрыла губы. Медленные поцелуи и хитрые уловки. Уютное тепло и нужные вопросы. Смешение душ и шепот молитв.
На рассвете Цумико ощутила, что успокоилась сердцем, душой, разумом и силой. Несомненно, у всего происходящего имелась более великая цель, обширная и сложная. Каким-то образом все пошло бы на общее благо, а не только ей на пользу. На кону стояло счастье не одного человека. Поэтому она сдержит свои обещания, а остальное доверит тем, кто обладает всеведением, – небесам и Хисоке.
Глава 64Риск и отвага
На следующее утро Санса объявила, что завтрак будет подан на открытом воздухе по особой просьбе Хармониуса Стармарка, который, очевидно, принес из лесу достаточно добычи, чтобы закатить пир. Поддавшись любопытству, Цумико тепло оделась и направилась в конец сада. Арджент стоял на низкой каменной стене, скрестив руки на груди и глядя на пляж внизу. Теперь и она почуяла запах дыма.
– Так себе погода для пикника.
– Стармарк у нас эксперт, у него же – подруга-человек. – Арджент покачал головой. – В любом случае собаки будут танцевать. А кошки – играть.
Цумико перегнулась через стену. Гости оттащили несколько коряг от барьера Гинкго и разожгли на песке костер. Хисока Твайншафт стоял вместе с племянником, опираясь на свой посох, и наблюдал за собакой и волком, которые носились по мелководью, поднимая тучи брызг и взбивая пену.
– Не могу представить себе играющего Хисоку-сенсея. Если только на каком-то инструменте.
– О, он играет, причем мастерски. – Глаза Арджента сузились. – Не могу решить, бесит или восхищает меня последняя задумка нашего виртуоза.
– Что он сделал?
Бешеная беготня Хармониуса и Адуны-со продолжилась у самого берега, и Майкл воздвиг своего рода барьер, чтобы не дать фонтану ледяной воды затушить огонь. Именно тогда Цумико поняла, что на пляже есть кто-то еще.
Арджент наклонился и предложил ей руку:
– Пойдем, госпожа. Не хочу, чтобы ты поскользнулась на лестнице, спеша поприветствовать нашего гостя.
Несколько мгновений спустя он поставил ее на засыпанный снегом песок, оставаясь достаточно близко, чтобы поддерживать контакт. Новоприбывший покинул Гинкго и Лаписа, нанизывавших на шампуры полоски мяса (возможно, кабаньего) и сплюнул косточки добычи поменьше.
– И ты здесь? – спросила она.
Нару-со Элдербау опустился на одно колено и протянул ей ладони.
– Не веришь своим глазам? Тогда вот. Прикоснись к моим рукам. Подойди ко мне. Я же сказал, что мы еще встретимся, – весело прибавил он уже Ардженту.
– И не соврал. – Лис мягко подтолкнул Цумико в сторону Нару-со. – Я оценил.
Видимо, получив какое-то косвенное разрешение, волк захватил руки Цумико и притянул ее к себе, словно хотел защитить от пронизывающего ветра с воды.
– Могу ли я поприветствовать тебя на манер своего народа?
– А Арджент не зарычит?
Нару-со издал глубокий хриплый смешок:
– Не представляю, с чего бы, ведь я намерен приветствовать его таким же образом.
Цумико оглянулась, и Арджент закатил глаза. Наследник Элдербау поцеловал ее в лоб. Лис не отрывал взгляда от лица Цумико, как будто ее реакция была важнее, чем реакция волка. Как ни странно, Арджент, похоже, не обеспокоился, когда Нару-со взял Цумико на руки и усадил к себе на колени. Лис просто принес одно из одеял, согревавшихся у огня, и укутал ее, а затем наклонился, чтобы принять обещанный поцелуй волка.
– Когда он послал за тобой? – спросил Арджент.
– Он? Все знают, что я отвечаю на зов матери.
– Тц.
– Прошлой ночью. – Нару-со кивнул в сторону Хисоки. – Намекнул, что твоей госпоже может потребоваться дружеская поддержка. Я был не против увидеться вновь.
– Риск и Отвага с тобой? – спросила Цумико.
– Твой Собрат играет у главных ворот со всеми моими спутниками – Риском, Отвагой и моей дочерью.
Она повернулась, чтобы увидеть его лицо:
– У тебя есть дочка?
– Дочь и три сына. – Он положил подбородок ей на голову. – Но прошло много десятилетий с тех пор, как Фелур так же умещалась у меня на коленях.
– Ты скучаешь по тем временам?
– Не сейчас, – сказал он теплым тоном. – Да и недолго мне скучать. Моя женщина носит под сердцем еще одного детеныша.
Арджент пробормотал полагающиеся вычурные поздравления.
Возможно, именно поэтому лис не возражал, что Нару-со подошел так близко. У волка была пара, в отличие от Хисоки и Лаписа, которые оставались холостяками. Присев рядом с ними, балансируя на корточках, Арджент не излучал ничего, кроме скучающего высокомерия.
– Я бы хотела познакомиться с твоей дочерью, – сказала Цумико.
– Это легко устроить. А как твой сын?
– Мы назвали его Кирие.
– Мы? Тц. – Арджент коснулся ее волос и плотнее натянул ей шапку. – Его имя и его история принадлежат тебе.
– Не совсем, – возразила она. – С тех пор, как ты добавил к его фамилии «Меттлбрайт».
Нару-со, просияв, произнес столь же витиеватые поздравления. Родичи и полукровки. Территории и традиции. По мере того как их разговор переходил от одной темы к другой, Цумико постепенно осознала, что их подслушивают. Некоторые действовали более тонко, как, например, Хармониус и Адуна-со, которые забросили скачки и растянулись на берегу, как пара мохнатых ветрозащитных полос с навостренными ушами. А Лапис с открытым интересом наблюдал за ними, слизывая кровь со своих когтей.
Хисока держался в стороне и не поднимал глаз, но Цумико приметила тень покровительственной улыбки на его губах. Девушка ощутила легкое раздражение, но в основном благодарность.
Это было его рук дело. И оно получилось хорошим.
В следующий раз, когда Хисока приблизился, ему удалось оказаться в значительном меньшинстве. Цумико уютно расположилась на кухонном диване между Арджентом и Гинкго, а Риск и Отвага грели ей ноги. Остальные волки ушли в патруль, но Хармониус остался, якобы для того, чтобы строить рожицы Лиле, пока Санса купала ее в кухонной раковине. Цумико в основном смотрела на Кирие. Малыш только что принял ванну, и она втирала масло в его кожу, уделяя особое внимание мягким чешуйкам.
– Тебе нравится? – спрашивала она.
Арджент фыркнул:
– Вроде он не жалуется.
– Это сейчас. – Гинкго легонько прижал малышу нос. – Он так вопил, пока Санса мыла ему голову.
– Может, вода была слишком горячая? – Цумико нежно погладила Кирие по виску, и он загулил, прикрыв глаза от удовольствия.
– Я думаю, слишком холодная. – Хисока не сдвинулся с места и сделал извиняющийся жест за то, что помешал. – Он ведь наполовину дракон.
Арджент склонил голову:
– Вполне возможно, Кирие предпочитает жару холоду.
– Может, посоветуемся со специалистом в этих вопросах? – Отойдя в сторону, Хисока повысил голос, чтобы привлечь внимание человека за столом, сжимавшего кружку с чаем. – Что скажешь, Лапис?
Представитель драконов виновато поджал подбородок, как будто его поймали на краже сладостей из кладовой, и тут же вызывающе посмотрел на Хисоку.
– Я никогда не претендовал на звание эксперта по уходу за едва вылупившимися птенцами.
Хармониус усмехнулся:
– Да ладно, Моссберн. Я понимаю, почему ты не разбираешься в деталях, но мальчик не вылуплялся.
– Это фигура речи, – угрюмо пробормотала Лапис.
– Кирие наполовину дракон, – сказал Хисока. – Разве это не значит, что ты можешь говорить и за него?
– Я и так уже обещал заботиться о полукровках. – Взгляд Лаписа на мгновение метнулся к Цумико. – И охотно принимаю на себя ответственность за всех людей драконьего происхождения.
– Тогда посмотришь на него? – предложил Арджент. – Тебе же наверняка любопытно. И я знаю, что ты не причинишь вреда ребенку, которого я считаю своим.
– Не думай так обо мне! – Лапис изобразил руками шесть фигур, что, вероятно, подразумевало настойчивое отрицание. И все же он колебался. – Если твоя госпожа позволит, я бы подошел с величайшим уважением к жизни… – Лапис тяжело сглотнул и тихо договорил: – О которой она заботится.
– О, – выдохнула Цумико, наконец отбросив беспокойство. – Пожалуйста, подойдите сюда, пресс-секретарь Моссберн. У меня так много вопросов о драконах.
Он дернулся так быстро, что его стул с грохотом упал на пол. Но затем дракон остановился, рухнул на колени и пополз вперед, как нищий перед королевской особой. Гинкго нахмурился, слез с дивана и пополз навстречу.
Нахально ткнув Лаписа в щеку, он спросил:
– Что это за лицо? Ты снова чокнулся из-за Цумико и ведешь себя как лунатик?
– Это волки все с луной сравнивают, – заметил Хисока. – Драконы больше ценят ветер.
– Ладно. Ты дрожишь как лист на ветру. – Гинкго постучал по браслету Лаписа. – В чем дело? Твои обереги вышли из строя?
– Простите меня за такое поведение. – Лапис сел на пятки, отведя взгляд. – Мое сердце в смятении с тех пор, как я узнал о существовании этого ребенка.
Уши Гинкго прижались и снова двинулись вперед.