Гинкго ухмыльнулся.
– Тц. Что?
– Ты хочешь назад свой маяк. И долгий отпуск.
– Неделю минимум. – Арджент подавил вздох. – И мой сад.
– Отличный там у тебя тайник, кстати. Все, наверное, вообще забудут, что ты дома. – Уши Гинкго задрожали, а голос стал хитрым. – Если я стану тайком носить тебе еду и помогу с Кирие, держу пари, что ты продержишься там месяц.
Арджент надеялся, что сын говорит серьезно.
– Твоя мама снова пыталась что-нибудь разузнать, – сообщил Гинкго.
– Скажи мне, что сумел ее отвлечь.
– Как будто я из болтунов, – усмехнулся тот. – Но не усугубит ли вся эта секретность ситуацию? Она будет шпионить, пока не добьется своего.
Арджент очень хорошо знал, какое влияние имела леди Эстрелла Меттлбрайт как в клане, так и в Междумирье. И если все эти связи не помогли ей найти пропавшего сына, значит, она не была готова узнать прошлое, которое он предпочел бы забыть.
– Она узнает достаточно. – Арджент развернул сына и усадил его на мягкий стул перед посеребренным зеркалом.
– Что ты собираешься им рассказать?
– Ничего.
Гинкго встретился взглядом с отцом в отражении:
– И как ты собираешься это провернуть?
– Я воспользовался услугами посредников.
– Ага. И что они скажут?
Арджент принялся перебирать баночки и кисти:
– Что сами пожелают.
Настороженно глядя на серебряную краску, Гинкго спросил:
– Кому ты так доверяешь?
– Твайншафту. – Арджент обошел сына. Подняв его лицо вверх, лис пробормотал: – Закрой глаза.
Увернувшись, Гинкго подозрительно взглянул на макияж:
– Зачем?
– Традиция. – Арджент безмятежно улыбнулся. – Как я терпел действия отца, так и ты будешь терпеть мои действия. А теперь закрой глаза.
Гинкго выругался, но подчинился.
– А вот волки такими вещами не занимаются, – пробормотал он.
– Верно. – Арджент подвел глаза сыну. – Эта особенная традиция принадлежит лисам.
– Почему?
– Тц. Ты забыл, какие сказки я рассказывал тебе на ночь? – Он полюбовался своей работой. – Вот. Видишь?
Гинкго посмотрел на себя в зеркало:
– Стыдобище.
– Большинство мужчин в юности именно так и считают.
– Ты тоже?
– Естественно. Но отец научился находить меня, где бы я ни прятался. – Арджент добавил аккуратный ромб в центре лба Гинкго. – Не все традиции нашего клана такие вычурные. Время было к нам милостиво, и самые ужасные из них вышли из моды. По крайней мере, я могу обещать, что сегодняшний пир будет превосходным.
Послышался легкий стук в дверь; оба обернулись.
Гинкго моргнул:
– Как быстро. Я думал, нас еще долго не найдут.
– А ты изрядно уверен в своем таланте создавать чары. – Арджент не смог сдержать насмешку.
Его сын фыркнул:
– А сам-то каков? Я знаю, что ты добавил свои, и они не помогли.
Арджент отложил кисти:
– Я сильнее, чем любая лиса в любом логове, но в этом мире есть не только лисы. – С иронией и уважением он пробормотал: – Впусти милого котика.
В тот момент вечернего празднования, когда Ардженту предстояло превратить отчет о своем непростом путешествии в достойную историю, он просто улыбнулся и с поклоном передал слово Хисоке Твайншафту. Кот, как всегда, облачился в свой любимый серый наряд, хотя Арджент заметил, что ткань стала чуть более блестящей. Единственным украшением Хисоки был роскошный расшитый пояс, который тихо звенел при движении. С собой кот взял лишь плетеный посох, который выглядел так же безобидно, как его владелец. Ни видимых символов, ни инкрустации из камней. Только теплый золотисто-коричневый цвет хорошо выдержанной древесины, отполированной до блеска долгими столетиями.
Но лисы знали, что внешность обманчива. И они умели дать верную оценку, когда речь заходила о власти. Никто не смел отрицать мощь Хисоки. Та мягко выплескивалась наружу, как из бассейна, одновременно представляя своего хозяина окружающим и подтверждая, что этот кот достоин внимания. Каждая лиса подалась вперед, чтобы услышать, что самый известный представитель кошачьего племени может сказать об их блудном сыне.
Ардженту и самому было интересно.
С мастерством истинного рассказчика Хисока поведал историю, которая гласила правду, но не открывала ее целиком. Кот пояснил, не вдаваясь в подробности, что Арджент жил среди людей во имя клятвы. Эта договоренность была взаимной, ее требовалось держать в тайне, и она трижды принесла плоды.
– Разве не может он теперь похвастать взрослым сыном, своим любимым наследником? Разве не обосновался он среди наблюдателей, тесно сотрудничая со стражами и бойцами высочайшего уровня? Разве не обрел исключительную возлюбленную, женщину, обладающую невероятными способностями и безграничной преданностью?
Гинкго поерзал на месте и прикрылся легкими чарами, чтобы скрыть ворчание:
– Мне это не нравится.
Арджент обвил рукой запястье сына, призывая того к сдержанности:
– Какая именно часть?
– Адская, о которой он недоговаривает.
– Твайншафт не может уменьшить мои страдания, но ему под силу сохранить мое достоинство. И защитить мою семью. – Его взгляд скользнул в ту сторону, где сидела леди Эстрелла, возглавляющая клан, ставший на три поколения богаче, чем в тот день, когда Арджент покинул дом. – Им стало бы больно. Я бы предпочел, чтобы они радовались.
Гинкго бросил на отца суровый взгляд:
– Я ничего не забуду.
– Решил затаить обиду? – тихо пробормотал Арджент. – Больше некого ненавидеть.
Гинкго прижал уши:
– И некому больше помнить.
Ардженту показалось, что он понял. Лис улыбнулся. Вложив руку в крепкую ладонь сына, он прошептал:
– Спасибо.
По версии Хисоки, Арджент обрел призвание, как и Блеск и Сияние Стармарки. Его долгое отсутствие было не пренебрежением, а самопожертвованием. Во имя обета, данного Создателю, который ныне выполнен на благо Собратьев, Сородичей и полукровок. Хитро сплетенная история кота достигла апогея, и на этом он остановился.
– То, что казалось потерянным, теперь найдено. И тот, кто вернулся, ныне готов. – По большому залу, куда созвали представителей от каждого клана лис, пронесся ропот. Все поняли – это больше, чем приветственный пир. – Нона Хайтип ушла в отставку, и мне нужен от вас эмиссар. Почтите мой выбор. Вы дадите Ардженту свое благословение? – Вопрос Хисоки разнесся по всему помещению.
Каждый Меттлбрайт в зале вскочил на ноги и одобрительно завопил. Хисока Твайншафт, организатор Открытия и лидер Пятерых, повернулся и протянул руку. Арджент Меттлбрайт, который подумывал отказаться от поста просто потому, что мог это делать, последовал внезапному капризу. Плавно поднявшись, он принял кончики пальцев Хисоки и поддался, когда кот заключил его в свои объятия.
Среди продолжающихся аплодисментов Твайншафт тихо проговорил ему на ухо:
– Три часа.
– Прости?
– У вас с сыном есть три часа, чтобы придумать повод и откланяться. Потом мы сбежим.
– В Кейши?
– В Особняк. Я пообещал твоей госпоже, – с лукавой улыбкой добавил Хисока.
Они весьма быстро добрались до дома и приземлились на лужайке сразу после восхода солнца. Снег еще лежал в тенистых уголках, но воздух уже потеплел, намекая на скорый приход весны. Арджент знал, что оттепель не продлится долго, но и зима не задержится. Гинкго соскользнул на землю с глухим стуком, держа в руках какой-то мешок – прощальный подарок леди Эстреллы. Что-то с земель Меттлбрайтов в честь новой ветви семьи. То, что порадовало бы ее внука-садовника.
Переминаясь с ноги на ногу, Гинкго подождал, пока Арджент примет человеческий вид, и, наконец, осторожно сказал:
– Не уверен, что на моих землях будет достаточно тепло для этих ребят.
Арджент показательно всмотрелся в небо:
– Похолодание может иметь катастрофические последствия.
Сын опустил уши и поджал подбородок.
– Я хочу посадить их вдоль аллеи.
– Весьма и весьма уместный выбор.
Хисока, который тоже преобразился, посмотрел на саженцы:
– Собираетесь вырастить собственную рощу гинкго?
– Бабушка дала мне их из своей теплицы. Вроде как дерево-тезка, – с явной гордостью объяснил Гинкго.
– Прекрасный подарок. – Хисока поклонился: – Извините, хочу поприветствовать своего племянника, прежде чем встретиться с домочадцами.
Кот ушел, оставив Арджента наедине с неуверенно топчущимся на месте сыном. Лис мог бы заставить мальчика прямо попросить, но не стал.
– Руку.
– Хм?
– Тц. Дай мне руку. – Арджент нарисовал символ на ладони сына и тихо объяснил: – Будь осторожен. Ты найдешь то, что тебе нужно, в самом восточном углу. И помни, не выпускай мидиваров.
– Серьезно?
Было совершенно очевидно, как много значил этот жест для его сына. Арджент слегка подтолкнул мальчика в нужном направлении.
– Даже намек на весеннее тепло может раззадорить паутинку. Ты все еще боишься щекотки?
Уши Гинкго задрожали и навострились. Затем он быстро чмокнул отца, пробормотал спасибо и умчался через лужайку.
Потирая щеку, Арджент двинулся дальше по аллее. Раньше он вошел бы через кухню – как прислуга, – но прихоть заставила его подняться по широкой дорожке, ведущей к парадной двери Особняка. Уже представляя себе рощу, которую посадит Гинкго, Арджент слегка удивился, когда дверь открылась прежде, чем он дошел до нее. Лис держал свое присутствие в тайне и умел, как и Твайншафт, проскользнуть мимо чар Майкла. Но тот, что стоял у двери, не обладал чутьем наблюдателя. Арджент серьезно сомневался, что у незваного гостя вообще имелись мозги.
Жак Смайт отвесил ему небольшой поклон:
– Добро пожаловать домой, уважаемый мастер.
– Ты все еще здесь?
– Тонко подмечено, сэр. – Взгляд молодого человека скользнул по одежде лиса, его лицу. Восхищение Жака, казалось, граничило с чистым трепетом. – Это амарантийский эквивалент праздничной одежды?