Вот черт! Опять эти овцы не туда полезли! Коно, обойди по склону, и заворачивай вниз, а я с другого бока соберу. Гоним их к красной морене! Попасем там немного, и на Мутные! Ой, еще и ишак этот! Хош! Хош! Хош! Я кому сказала, скотина проклятая!..
Окрестности Новосибирска. Заимка
Влада Урусова
Детский крик разорвал тишину воем тревожной сирены. Влада подскочила, отбросив влажную тряпку: Даша проснулась… Кажется, опять животик болит… Вот наказание… Ну-ну-ну, малышка, потерпи, сейчас… Вот так, умничка моя ненаглядная... Тише, родная, братиков разбудишь… Уф, слава богу, уснула. Можно вернуться к своим делам, пара часов есть… Относительно свободных… В смысле, что дети спят. Совсем свободных-то просто не бывает: с этим хозяйством не то что книжку почитать за сменой дня и ночи следить не успеваешь…
Куда Димка пропал? Уже второй час где-то шляется ! Весь в отца… Обещал сестрёнку помыть, пока мать младших кормит, а сам? Беспокойное хозяйство, сплошное кочевье!.. Димка сыном полка растёт, чумазый вечно, как кочегар. Большой совсем, за лето на сантиметров на десять вырос…
Выглянула на улицу:
— Дима-а-а-а!.. Дымо-о-ок!
Сын влетел вприпрыжку, волоча по пыльной земле драный холщовый мешок, на ходу забросил его в открытую дверь, одним движением проскочил через коридор на кухню и схватил большую столовую ложку.
— Ма, суп? — озорные зелёные глаза хитро блеснули, на губах мелькнула счастливая улыбка.
— Ма не суп, ма — каша. — Как Влада ни была сердита на сына, не смогла сдержать улыбки. — Остыло всё уж, поди…
— Ошень вкушно! — громко возвестил Димка, тщательно облизывая ложку. В комнате проснулись и захныкали на два голоса близнецы. Даша, шлёпая босыми ногами по свежевымытому полу, пришла на кухню. Девочка сонно жмурилась, обнимая большого плюшевого зайца (первый и последний подарок отца). Увидев брата, малышка, пыхтя, забралась ему на колени, уселась поудобнее и потянула ручки к тарелке.
— Даша, нельзя! Это что такое? — Влада бросилась к дочери, но было поздно. Девочка самозабвенно макала пухлые ручонки в кашу и радостно возюкала ими по столу. Пока вытирала выпачкавшуюся дочь, близнецы проснулись окончательно, и дом наполнился сдвоенным рёвом. На ходу заворачивая бутылочку, под недовольное лопотание дочери кинулась кормить младших…
Честно говоря, близнецы были полнейшей неожиданностью… Урусов, будучи хохлом не только по месту рождения, но и по призванию, обрадовался, узнав, что жена снова беременна. А потом пропал. Всего месяц жили спокойно, пока его опять не понесло мир спасать. Дашутке ещё не было года, Димка, конечно, помощник, однако… страшно… но надо, так надо… Долг превыше всего… Разве Влада не понимает? Сама клятву давала и присягала на верность отечеству, которого уже давно не существует. И так же носилась. Даже вспоминать страшно! А теперь вот… Сидит, как наседка в курятнике, благо что жильё отличается завидными размерами — Пчелинцев выделил лучшую жилплощадь, какую смогли найти на территории базы, подальше от складов и суетной беготни военного люда.
Как начиналось, лучше не вспоминать — ужас сплошной! Половины окон нету, отопление на последнем полусдохе… Ничего, ребята помогли: и окна затянули, и дверь справили… Зато ни бензином не воняет, ни постоянных воплей вечно обиженных гражданских не слышно… То в супе мяса нету, то на работу гонят… Чтобы вы без армии делали? Позабыли уже все?..
От Андрея опять никаких вестей. Последний раз из Астрахани было, с зимовки. Сейчас, наверное, уже к Таджикистану подъезжает. Господи, как же он там? Ласковая ладонь погладила по затылку, приглаживая растрепавшиеся локоны, слегка закручивая пряди, пропуская сквозь пальцы. Теплое дыхание коснулось шеи…
Влада обернулась. Никого. Показалось. Все, мать, с ума сходить начинаешь.
— Коша… — послышался тихий, на самой грани слышимости шепот. И пропал, растворившись в тишине…
Такие слезы ничем не удержишь. Надо им выход дать. Обязательно… Перепуганный Димка подбежал, обнял, начал успокаивать…
— Мам, что? С отцом плохо? Только честно-честно скажи! Пожалуйста! — уже и сын на той тонкой грани, что расплескивается слезами и воем…
Так, старлей, не реви! Офицер ты или погулять вышла?! В конце-концов, ты же сильная, ты справишься… справишься… справишься… И детям какой пример подаешь?
— Ничего, Дима-Дымок! — слезы все еще текут, но уже потихоньку. — Живой он. И здоровый. И нас любит. Честно — честно!
Таджикистан, Душанбе, расположение Дивизии
— Ну, капитан, докладывай!
Махонько прокашлялся:
— В столкновении при Сангистане по-прежнему много неясностей. Выяснить удалось следующее. Действовала, действительно, сторонняя сила, получившая у нас псевдоним «Иблис». Никакой мистики в действиях нет, только спецэффекты, рассчитанные на безграмотных дехкан, из которых состоит большая часть обеих армий.
— Дехкане только у Матчи. У Ахмадова — бандиты.
— Не суть. Неизвестно, кто безграмотнее. Для операции использовались совершенно не мифические взрывчатые вещества. В основном — самодельные заряды с дистанционным управлением. Неизвестные достаточно большими силами подобрались к лагерю, практически одновременно сняли посты, заминировали всю имеющуюся у Ахмадова технику, включая автотранспорт и орудия, установили заряды по территории лагеря. Потом разом взорвали технику. Часть фугасов была огнеметной, что привело к сильному визуальному эффекту. Одновременно оказывалось звуковое воздействие, похожее на волчий или собачий вой и «демонический» хохот, усиленные какой-то аппаратурой. На территории лагеря активно использовались «камнеметные фугасы» и опять же огнесмесь. Видимо, для создания впечатления о «вырывающихся из–под земли ифритах». Ну и погода им помогла. Нормальная спецназовская операция.
— Это всё?
— Техническая часть практически вся, товарищ полковник. Есть несколько странных моментов. В первую очередь, спецэффекты. Смысл их применения вполне понятен, но это категорически не в традициях любых известных нам служб. Особенно, использование волчьего воя и гражданских акустических устройств.
— Уверен, что гражданских, Паша? — спросил Пилькевич.
— Абсолютно. Второе — массовое применение «камнеметных фугасов». Похоже, у нападавших есть некоторый дефицит боеприпасов, зато неограниченное количество взрывчатки. Нам не удалось найти достоверных следов применения штатных мин или гранат. Имеющиеся повреждения техники могли быть получены в результате детонации собственного боекомплекта.
— Ты хочешь сказать, — поднял бровь Рюмшин, — что они подобную хрень без единой мины провернули?
— Возможно. И третья странность. Часть часовых загрызена.
— Чего? — тут уже удивились оба полковника, — как это загрызена?
— Зубами. Точнее, волчьими или собачьими клыками. Причем, звери очень крупные.
— Крандец! — выругался Рюмшин. — Вот и инопланетяне появились. С собачьими головами…
— Или разумные псы метра полтора в холке, умеющие бесшумно убирать часовых, — добавил Пилькевич. — А еще они умеют пользоваться рацией... Черные, небось, собачки. А, капитан?
— Неизвестно, товарищ подполковник. А при чем тут окрас?
— Да есть у таджиков такая легенда про кара-шайтанов…
— Бог с ней, с легендой, — прервал Рюмшин, — продолжай, капитан.
— Так или иначе, — выполнил приказ Махонько, — но Шамсиджан клянется, что десять человек были с порванными глотками. А уж сержант в мистику ни на грош не верит. И не верил. По самой схватке всё. Поиски следов были сильно затруднены: их потоптали разбегавшиеся ахмадовцы и дождём посмывало. Однако нам удалось найти несколько кучек собачьего кала, определенно оставленного нападавшими. Кучки сравнительно большие.
— Ты, капитан, брось эти шуточки! Дерьмо он за собаками собирает!
— Вам смешно, товарищ полковник, а мы собачью версию еще как прорабатывали. И в дерьме этом пришлось поковыряться.
— И как? — язвительно спросил Рюмшин.
— Никак, дерьмо и есть дерьмо… На инопланетное непохоже. Больше на собачье. Главное: разобрались, чем эти песики питались. Ели они кашу с мясом. Не совсем как у нас в питомнике, но все равно не чабанские это собаки. Мышки в их рационе не основное блюдо. Хотя присутствуют...
Пилькевич с трудом удерживал смех. Менее сдержанный Рюмшин уже хохотал в голос.
— Говоришь, исследовали дерьмо инопланетных собачек? — выдавил он сквозь навернувшиеся слезы. — Не брезгуют нашими мышками?.. Ну, Паша, ну ты даешь… По делу у тебя что есть?
— Показания Шамсиджана Рахманова.
— Давай!
— На следующий день после операции к братьям поступило послание от «Иблиса».
— Ого!
— Так точно. Причем, принес его человек Ирбиса. Но интересно содержание. В дословном переводе с таджикского: «Дважды пришедший вовремя в третий раз может и не успеть. Сержанту лучше отдать честь полковнику».
— Ох уж эта восточная витиеватость, — вздохнул Пилькевич. — Шамсиджан это комментирует как-то.
— Да. И очень интересно. Утверждает, что двенадцать лет назад эти люди спасли ему жизнь в первый раз. Кто они, не знает, но это русские и военные. Первая фраза — намек на те события. Вторая — прямой совет лечь под нас.
— Ну, это понятно. И Матча этому совету последовала.
— Причем, немедленно. Уважение Сержанта к писавшему послание очень велико.
— Если это русские военные, — сказал Рюмшин, — то неудивителен класс бойцов. Но где мы, а где Россия… По крайней мере, они нам не враги, это точно.
— И это не Ирбис, — добавил Пилькевич, — у него одни таджики, которые двенадцать лет назад пешком под стол ходили…
Таджикистан, окрестности Пенджикента
Чайхана стояла на обочине дороги. Именно чайхана, а вовсе не крепость, окруженная высоким забором, минными полями и пулеметами на вышках.
Немного кривоватый домик, несколько веранд. Крыша, еще не растерявшая старый, кое-где выкрошившийся шифер, опирается на столбы из неошкуренных бревен.
На верандах ждут гостей дастарханы. От чайханы повеяло миром, довоенными временами, домашним уютом.