Все трое повернулись и уставились на меня: Ипполит – возмущенно, Геракл – потрясенно, Тесей – удивленно, как будто вдруг заговорил доселе молчавший немой.
– Я почти не знал его, – буркнул Ипполит, – да и вообще не так давно узнал, что он мой дед. Необходимые траурные ритуалы я исполнил. – Он подхватил ломоть хлеба, сунул его в рот и яростно заработал челюстями, пережевывая его: без сомнения, чтобы избежать дальнейшего разговора.
– Да-да, людям необходимо оплакивать мертвых, – изрек Геракл, неодобрительно взмахнув куриным окорочком. – А мужчинам нужно объезжать кобылок. Не будешь практиковаться, Тесей, – потеряешь сноровку. – Он гротескно подмигнул, на случай если мы не уловили двусмысленность его заявления.
Я вспыхнула и отвела взгляд, но успела заметить, что слова Геракла вызвали у Ипполита схожую реакцию.
– Тут уж одно из двух: либо у меня уже есть сноровка, либо мне еще нужна практика, – раздраженно заметил Тесей, но тонкость его высказывания прошла мимо Геракла. – Как я повторял тебе тысячу раз, Ипполит, и тебе, Геракл, сказал это днем, у меня сейчас много более важных и насущных дел.
– Важнее объезда кобылок?
– Что может быть важнее езды верхом?
Геракл с Ипполитом заговорили одновременно, и Геракл опять покатился со смеху. Хохоча, он откинулся назад, и мне снова стало тесно и трудно дышать.
– Управление городом, к примеру. Продумывание новой системы правления, при которой все мужчины смогут служить своему городу, а город, в свою очередь, – им. – Тесей говорил четко и сжато и, оторвавшись от еды, посмотрел не на Геракла, а на сына.
– О женщинах ни слова, а, Федра? – ткнул меня локтем в ребра Геракл и загоготал над собственной колкостью.
Я выдавила слабую улыбку.
– Ты, Геракл, можешь сколько угодно шутить, но Ипполит должен отнестись к этому серьезно. При моей политической системе городом-государством будут управлять мужи, получившие власть по заслугам. Ипполит не унаследует престола, как я. Ему придется заслужить власть.
Не знаю, какой реакции Тесей ожидал на свои строгие слова, но, глядя на показушные зевки Геракла, Ипполит лишь закатил глаза.
– Мне не нужен престол, и я не хочу править городом. Я тебе это говорил. Я хочу служить Артемиде и ездить верхом. И, прежде чем ты что-то скажешь, – обратился он ко мне, – последним я непочтение богине не выкажу.
Вскинув голову, я посмотрела ему прямо в глаза.
– Я не собиралась ничего говорить. Мне совершенно неинтересно, чем ты занимаешься.
Ипполит зарделся и отвел взгляд. Геракл рядом со мной присвистнул.
– А она уделала тебя, Ипполит. Советую тебе попридержать коней, иначе глазом не успеешь моргнуть, как тебя самого обуздают. А тебе, Тесей, – добавил он, перегнувшись через меня, так что я чуть не упала со скамьи, откинувшись назад, – советую приглядеть за своей красивой юной женой.
Поднялся топот и свист, и я осознала, что разговоры вокруг нас смолкли.
– Пожалуй, мне лучше уйти, – проговорила я, опустив взгляд на руки.
Внезапно я слишком остро ощутила себя единственной женщиной в зале: изредка появлявшиеся служанки – не в счет. Я сцепила пальцы, вспомнив хор ночных голосов. Под ногтями еще осталась краска, и меня это каким-то образом успокоило.
– Ты останешься и закончишь трапезу, – велел Тесей жестким тоном, чем вызвал удивленный взгляд Ипполита.
– Мне кажется, ты не должен отчитывать жену, – неодобрительно сказал он. – Она не ребенок.
– Зато ты ребенок, – обрубил Тесей. – Хватит с меня твоих выходок. А ты, Геракл, всегда привносишь один только хаос. Скажи наконец, с чем тебе там надо помочь, и давай покончим с этим.
Теперь и на лице Геракла отразилось недовольство. Мы некоторое время ели молча, и воцарившуюся за столом тишину прерывало лишь чавканье. Однако без помощи Тесея Геракл явно не мог обойтись, поэтому вскоре начал описывать порученное ему испытание. Оратор из него был никудышный. Испытание включало русалку, возможно – сирену, а также смерть несчастного создания от рук Геракла. Я так и не поняла, зачем нужна его гибель, хотя Геракл упомянул неизвестное мне имя какой-то принцессы. Наверное, самый верный ответ таков: «потому что оно там».
Я представила себе бедное создание, его окровавленные внутренности в руках так называемого героя и не удержалась от вопроса:
– Почему нельзя просто оставить это существо в покое?
Лишь заговорив, я ощутила на глазах слезы. Поспешила вытереть их, но одна все же скользнула по щеке. Геракл потрясенно уставился на меня – великий герой, сраженный женскими слезами.
– Хватит, Федра, – одернул меня Тесей.
Я перевела взгляд на него. Он расплывался перед глазами, которые вновь застилала пелена слез.
– Но вы… вы говорите так, будто это создание – чудовище, – вырвалось у меня. Лучше бы я откусила себе язык. Я попрала все наставления и предупреждения родителей. Есть вещи, о которых не говорят вслух. В голове эхом пронеслись последние слова отца, сказанные мне перед отплытием в Афины. Я должна сохранять репутацию семьи. Нужно было молчать.
Поддержка пришла с неожиданной стороны.
– Отпусти ее, – произнес Ипполит.
Я посмотрела на него, от удивления перестав плакать.
– Правда, отец, отпусти ее. Она отужинала с нами. Пусть идет спать.
– Тогда проводи ее, нельзя отпускать ее одну в таком состоянии.
Ипполит кивнул и встал, отодвинув скамью назад. Сидевшие на ней ухватились за стол, чтобы не свалиться. Мне удалось подняться, не наделав столько шума: мясистым бедрам Геракла требовалось больше места, поэтому моя скамья и так была отодвинута от стола.
– Геракл, – учтиво качнула я головой гостю за столом. Мои родители пришли бы в ужас и от нарушения этикета, и от самого ужина, но я, по крайней мере, могла закончить его на достойной ноте.
Геракл кивнул в ответ, ему явно было не по себе. Расслабившись всей своей громадной массой тела, он придвинулся к Тесею. Мужчины принялись обсуждать, чем Геракла могут обеспечить Афины для его дальнего похода. Тесей отпустил меня и тут же выкинул из головы. Ипполит взял меня под локоть, и мы покинули зал.
Мы молча шли по коридору, и Ипполит продолжал бережно придерживать меня под руку.
– Спасибо, – поблагодарила я его, обретя контроль над своим голосом. – По пути сюда я потерялась. Очень любезно с твоей стороны предложить проводить меня.
Принц вспыхнул.
– Женщины меня не интересуют, – пробормотал он, но локоть мой не выпустил. – Я тут ни при чем. Зря вмешался.
– Но жизнь тебе дала женщина. Притом женщина, не жившая среди мужчин.
– Что такое ты говоришь о моей матери? – Ипполит уронил мою руку, его лицо исказилось от гнева. – Она поклонялась богине Артемиде, как и я.
Я поморщилась от его упрямства. Опять он за свое. Боги карали смертных и за меньшее.
– Замечательно, что ты посвятил себя Артемиде. Но есть и другие боги. Твой отец это понимает. Почему бы не умилостивить всех богов?
– Замолчи. Ты не царица. Зовешь себя ею, а сама ничего собой не представляешь. Вот моя мать была настоящей царицей. Она правила своими людьми.
– Ипполит… – начала я и приложила ладонь к животу.
Его привлек этот жест. Он скользнул взглядом по моему телу: груди, талии, ногам, – и его глаза расширились. Я почувствовала себя перед ним обнаженной.
– Я поклоняюсь одной Артемиде. Хочешь поклоняться таким прелюбодейкам, как Афродита, – на здоровье. Только мне путь не заступай, – прорычал Ипполит и зашагал прочь.
Я проводила его взглядом. Я никогда не встречалась с амазонками. В Критском дворце их не жаловали. Но я слышала истории о них – о неженственных женщинах. В период полового созревания они отнимают у себя одну грудь из убеждения, что лучше метко стрелять, чем кормить младенца. Они совершают набеги на соседние деревни и крадут маленьких девочек. Если же беременеют сами при непредвиденных и неприятных обстоятельствах, то девочек оставляют, а мальчиков относят тем матерям, чьих детей забрали, чтобы растить как своих родных. Они дикие и свободные, и я представляю, как бесновалась царица амазонок Антиопа, будучи похищенной и оплодотворенной Тесеем. Но в мою комнату Тесей не приходил ни разу. Так что меня вряд ли можно назвать ярой последовательницей Афродиты.
Дверь я открыла с высоко поднятой головой. Ипполит – всего лишь мальчишка, напомнила я себе, хотя голосок на задворках сознания шептал, что в таком случае я всего лишь девчонка. Но я замужняя женщина и видела жестокость, которую он, гарцуя на своем коне, может только вообразить. Что он знает о мире и о том, как в нем все устроено? Ответ: ничего. Ничего он не знает. Я иду по жизни с богами. Боги покарают Тесея за дела его, и я здесь для того, чтобы засвидетельствовать это. Так-то.
Я сразу прошла в спальню и стала разуваться. Ремешок сандалии натер болезненную мозоль, и, к своему ужасу, я сняла обувку вместе с полоской кожи. Я дохромала до постели, забралась в нее и уснула.
Ночной хор
Когда Геракл в городе, любая женщина может пострадать. Навести свою мать, вызовись помогать на кухне и порежься разделочным ножом – сделай что угодно, чтобы не попасться ему на глаза.
Но кому-то придется ему прислуживать. Кому-то придется остаться.
Когда-то осталась я… Думала, неделю ходить не буду.
Он положил на подушку горсть монет. Я бы не взяла их, но мой сынишка болел.
Я рыдала. Рыдала так, что казалось, сердце не выдержит и лопнет. Он перевернул меня на живот, словно тряпичную куклу, и продолжил начатое. Геракл ненавидит женские слезы.
Удивительно то, что он настолько близок с Ипполитом. Будто дядя ему. И при этом Ипполит избегает женщин.
Разве это странно? Ипполит, может, с женщинами и не спит, а вечно торчит на коленях перед алтарем, но взгляд его то и дело следует за царицей. Зрачки его расширяются, дыхание учащается, словно он видит лань, которую жаждет убить. Он еще юн, его время придет.