С одной стороны, думал я, постукивая по столу пальцами левой руки, Тесей любит своего сына Ипполита как никого другого. Это бесспорно. Он гордится мальчиком, хотя не могу взять в толк, чем именно. Он не замечает у сына пороков, которые никогда не простил бы другим.
С другой стороны, он зациклен на своей драгоценной демократии, благодаря которой может стать прародителем не только мальчишки, но и целой политической системы и оставить наследие всему миру. Без нее он лишь беспринципный искатель приключений, воспитавший сына с сомнительными качествами. Без нее люди не узнают, насколько у Тесея незаурядный ум и светлая голова. Он прослывет лишь дружком Геракла, насильником амазонки, похитителем девушек и убийцей Минотавра. Попадет в один разряд героев-полубогов, таких как Ясон и Перикл. Они годятся для легенд и красивых сказаний, что поют странствующие певцы, но и только. Тесей жаждет большего: прослыть государственным деятелем.
Кубок опустел, и я зло махнул слуге, чтобы тот наполнил его. Мне сейчас некогда отвлекаться на мелочи. Тесею придется выбирать: спасать сына или продолжать свой политический путь. Мне вспомнилось, каким видится Тесею правосудие в его новой системе правления, и я улыбнулся.
Вверит ли Тесей жизнь и свободу своего ненаглядного сынка суду и голосованию мужей-афинян? Мужчины своенравны и, хотя у Ипполита есть друзья, самого Тесея недолюбливают. Я уже вижу, к чему это приведет.
Тихое покашливание вырвало меня из мыслей, и я развернулся, чтобы отругать слугу, но меня потревожил не он. Пришла Кандакия, служанка Федры. Она сжимала в руках тарелку с едой. Я принял блюдо, учтиво кивнув. Служанка шагнула к двери, но потом опять повернулась ко мне.
– Господин, прошу вас, принцесса достаточно настрадалась.
– Я понимаю. Но она сильнее, чем тебе кажется.
– Вы можете организовать ее отплытие на Крит? – взмолилась Кандакия, заламывая руки. – Я слышала, у вас есть деньги и ресурсы. Вы не можете подготовить корабль?..
Служанка запнулась, слова замерли на ее губах. Она увидела ответ на моем лице. Я даже не стал его скрывать. Никакой корабль я готовить не собираюсь.
– Царица просила моей помощи, и я помогу ей, – мягко ответил я. – Наш дворец – опасное место, и я не могу гарантировать Федре безопасность, но я постараюсь помочь ей.
Кандакия печально кивнула. Больше она ничего сделать не могла.
Провожая ее взглядом, я задавался вопросом: отчего женщины столь глубоко проникаются чувствами к тем, кому служат?
Кандакия
Я покинула комнаты Трифона с противным привкусом во рту. Мне не то чтобы не нравился этот мужчина, я просто ему не доверяла. Если женщины небезразличны Трифону, то почему он не женился? Если ему свойственны отеческие качества, то почему у него нет детей?
Федра не будет меня слушать.
Она и не слушала, поскольку к моему возвращению уже крепко спала. И впервые с того дня, как она вернулась из леса, лицо ее было умиротворенным и гладким, без единой морщинки от беспокойства. Жаль, я не разделяла ее спокойствия и облегчения.
Утром я ждала от Трифона сообщения, поэтому растерялась, увидев за порогом его самого, когда пошла открыть дверь на стук, прервавший наш завтрак. Смешавшись, я пробормотала, что мне надо подготовить принцессу к приему посетителей.
Сидя на своей кровати, я наблюдала за происходящим в главной комнате через оставленную приоткрытой дверь. Сначала Трифон взял руки Федры в свои – меня от этого его жеста пробирала дрожь, принцессу же, видимо, он не тревожил, – потом посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
– Ваше величество, я тщательно обдумал ситуацию, в которой вы оказались.
Федра кивнула. Она стояла спиной ко мне, и ее лица я не видела, но могла представить: доверчивый взгляд огромных синих глаз, порозовевшие щеки, светящаяся кожа женщины, носившей под сердцем дитя. Принцесса молчала, ожидая, когда Трифон объяснит, что придумал.
– Тесей говорил вам о своем плане относительно Афин? О власти народа – демократии, как он это называет?
Федра покачала головой. Конечно, нет. Тесей едва ли парой слов с ней обмолвился после прибытия в Афины.
– Частью этого плана является установление судебной системы. Системы правосудия. Вам известно, что в настоящее время при совершении преступления царь сам судит обвиняемого и выносит приговор. При новой системе судить обвиняемого будут мужи Афин – присяжные. Они выслушают дело и голосованием решат, виновен обвиняемый или нет.
Почувствовав на ладонях влагу, я опустила взгляд: ногти так сильно впились в кожу, что выступила кровь. Мне совершенно не нравилось, куда все это ведет.
– Я советую вам обратиться к этому новоявленному суду присяжных, с тем чтобы они признали вину Ипполита.
– Господин, вы неправильно понимаете мои с Тесеем отношения, – отозвалась Федра. – Для него мое слово против слова Ипполита – ничто.
– В том-то и прелесть новой, им же задуманной системы. – Глаза Трифона восторженно блеснули. – Решать будет не он. У него будет всего один голос, как и у остальных.
– Понятно, – с сомнением в голосе произнесла принцесса.
Неудивительно. Меня Трифон тоже не убедил.
– Все знают, каков на самом деле Ипполит. Это ваш шанс выступить за себя.
– Да, – протянула Федра, – выступить за себя. Против Ипполита. Против любого мужчины, считающего, что он может безнаказанно насиловать беспомощных женщин. И против мужчины, воспитавшего сына так, что тот тоже считает подобное нормой.
– Против Тесея. Против мужчины, который подверг вас опасности. Против царя, – мягко сказал Трифон.
Принцесса воспряла, гордо вскинув голову. Я думала, советник закрепит победу, но он вдруг поднялся.
– Госпожа, я еще не завтракал и вас от завтрака оторвал. Такие решения не принимаются на пустой желудок. Я оставлю вас обдумать возможные варианты. До возвращения Тесея все равно ничего не сделать, а его не будет еще несколько дней.
А мы совсем не ждали его в ближайшее время. Я бываю в кухнях и прачечных, но ни слова не слышала о том, что Тесей уже возвращается назад. По позвоночнику пробежала дрожь. не нравится мне, что у Трифона везде все схвачено.
Он повернулся, чтобы уйти, и отяжелевшая Федра встала.
– Благодарю вас, – сказала она.
– Хорошенько подумайте. На суде вам придется нелегко, даже если большая часть придворных будет на вашей стороне, – предупредил Трифон. – Вас вынудят рассказать о пережитом. Я не могу просить об этом, если вы недостаточно сильны духом.
Зачем вообще ее о чем-то просить?
В отличие от Федры, в его присутствии я не могла высказывать сомнения. Дожидаясь его ухода, я думала о том, как получше выразить свои опасения. Я уже видела, что говорить с принцессой придется осторожно, тщательно подбирая слова.
Поднять эту скользкую тему я решилась, лишь когда Федра села у окна смотреть вдаль, а я занялась вышиванием.
– Прошу простить меня, моя госпожа, но неужели вы согласны с предложением Трифона?
Принцесса резко развернула голову в мою сторону.
– А почему я должна быть не согласна с ним, Кандакия?
– Вам не кажется, что Трифон слишком скоро подталкивает вас к действиям, из-за которых вы, возможно, больше потеряете, чем приобретете? – не желая разозлить Федру, я говорила с сомнением в голосе.
– Мне не кажется, что он меня к чему-то подталкивает, Кандакия. Я просила у него совета, и он мне его дал. Да и какой у меня выбор? Сделать вид, будто я зачала дитя от бога? Ты слышала Трифона: в таком случае Тесей не оставит нас в живых.
– Останетесь ли вы в живых в ином случае?
Мы посмотрели друг на друга в упор. Принцесса глядела на меня глазами своего отца, и ее взгляд пронизывал, но я выдержала его. Федра моргнула и отвела взгляд.
– Это хоть какой-то план, – пробормотала она.
Из нашего разговора я поняла, что ее можно убедить рассмотреть другой план. У меня нет таких осведомителей, как у Трифона, но за короткий период пребывания в Афинском дворце я разузнала, кто в случае надобности может нам помочь. У меня нет денег, но я могу использовать имя Миноса, известного своим богатством. Не знаю, выполнит ли он потом обещанное мною, но если нет, то я всегда могу надеяться на милость Пасифаи, а как только мы покинем Афины, нам с принцессой уже сложнее будет навредить.
С такими делами обращаются не к служанкам, прислуживающим богачам, а к кухаркам, готовящим еду для всего дворца. Эти женщины, похоже, везде одинаковы: либо дородные и большерукие, либо тощие и жилистые. И те и другие запросто поднимают котлы размером со среднего мужчину и знают человека – брата ли, спутника жизни или даже старуху со славой колдуньи, – который может дать тебе необходимое, каким бы незаконным то ни было.
Служанки аристократок обычно грубы с кухарками, полагая, что их госпожи всегда будут вести себя безупречно и им не понадобятся такого рода услуги. Но рано или поздно мы все нарушаем не нами установленный закон.
Украдкой заданные вопросы привели меня ночью во тьму коридора самой зловещей части дворца. Холодно не было, но я дрожала и куталась в пеплос. Не стану утверждать, что Крит – идеальное место, но все же в Критском дворце я бы так не тряслась и не волновалась. В Кноссе есть свои темные закоулки, но он также пропитан аурой приличия и цивилизованности, в которой ничто не грозит женщинам средних лет. Афины же лишены щепетильности и культуры, особенно в отсутствие царя.
Мужчину я прежде ощутила по запаху и только потом увидела: в коридоре дохнуло зловонной смесью алкоголя и жирной говядины. Он остановился передо мной, громко хлюпая носом и вытирая его ладонью. Крыса, а не человек. Я стиснула зубы. Встречи с приятным субъектом я и не ждала.
– И кто это тут у нас, а? Не далековато ли ты от своих комнат? – насмешливо прогундосил мужчина.
На мгновение я испугалась, что он не тот, кто мне нужен, а просто аморальный тип, повстречавшийся в неудачный момент. Но затем я взяла себя в руки: естественно, он не станет мне ни с того ни с сего предлагать нелегальные услуги.