На пути к антироссийскому (антирусскому) нигилизму
Россияне не могли представить, что динамика их собственного общества приведет к тому, что Украина лишится части своей элиты, и именно эта Украина сможет оказать военное сопротивление, охваченная новыми сильными антироссийскими (антирусскими) настроениями.
Это для нас урок. Война выявила ранее не наблюдавшиеся социологические и исторические процессы, или которые нам даже не приходило в голову исследовать. В требующем баланса украинском обществе обида на Россию стала ориентиром, горизонтом и, можно даже сказать, элементом социального структурирования.
Россия, по сути, продолжает влиять на украинскую ментальность и регулировать ее, но в негативном ключе. Если экономическое восстановление было невозможно, то война (финансируемая США, Великобританией и Евросоюзом) могла стать смыслом жизни. И средством выживания.
В выступлении, опубликованном в июле 2022 года, Путин подробно рассказал о длительной связи между Россией и Украиной. Если оценивать его речь в историческом контексте, то он прав. Новороссия действительно была завоевана русскими, а Одесса была основана по инициативе Екатерины II в 1794 году. Но Путин не учел, что распад СССР и коммунистической экономики привнес отрицательный взгляд Украины на Россию. Да, россияне/русские остались в самом сердце украинской ментальной системы – но в негативном ракурсе.
Россияне постоянно говорят об украинских неонацистах. «Западные демократии» (молчанием своих лидеров, журналистов и ученых), похоже, считают, что ношение знаков отличия, производных от значков отрядов немецких СС, либо совместимо с их идеалами, либо незначительно, не оценивая, вероятно, какой трусливый уход от ответственности выдает это молчание. Подобная позиция Запада неприемлема и свидетельствует о нашем моральном облике и об отношении к Холокосту, даже когда мы «наслаждаемся» празднованием дней памяти об этом событии. Но эта глава об Украине, а не о нас, и я не думаю, что использование «неонацизма» является правильным обозначением или, по крайней мере, достаточным для описания украинской внутренней ситуации.
Апеллируя к памяти о Великой Отечественной войне, россияне имеют намерение денацифицировать страну. Но от какого нацизма? Нечто похожее на «неонацизм», вероятно, присутствует в западной части Украины, где во время Второй мировой войны националистическая организация Степана Бандеры в сотрудничестве с вермахтом и СС уничтожила множество евреев. Сегодня Бандере поклоняются на Украине. Поскольку один из двух полюсов нынешней украинской политической власти происходит из западного региона, к бандеризму, идеологии, пропитанной антисемитизмом, следует относиться весьма серьезно.
Однако в русскоязычных и украиноязычных центральных районах, на мой взгляд, мы имеем дело лишь с псевдо-неонацизмом, пропагандируемым исторически неграмотными людьми, которые берут на вооружение символы монстра, не являясь на самом деле антисемитами. Не бывает нацизма без антисемитизма. Сегодня для большей части Украины, далеко от Галиции, характерен не антисемитизм, а русофобия – концептуальное противостояние двух ненавистей, которое одновременно является сближением, поскольку они направлены против мифологизированных групп. Русофобия порой существует в русскоязычной части страны, где она проявляет подлинную ненависть к себе. Основателями военизированного батальона «Азова», особенно подверженного обвинениям со стороны России в неонацизме (и действительно очень жестоким), были русскоязычные.
Новым явлением, требующим осмысления, является не столько неонацизм на западе Украины, сколько широко распространенная еще до вторжения русофобия на всей территории страны.
Не все в антирусских националистических устремлениях происходит из прошлого. В прошлом, конечно, произошли события, подобные голодомору, которые могли вдохновить антирусские настроения. Но русскоязычные жители Донбасса, перешедшие на сторону Украины и использующие нацистскую символику (а их, вероятно, очень мало), были представителями русской культуры. Я скорее усмотрел бы в этом реакцию меньшинства в этих низших классах, от каких отказались эмигрировавшие русскоязычные средние классы. Признаю, что все это остается весьма умозрительным. Но мы должны попытаться объяснить, почему перед войной развилась новая русофобия среди украиноязычного большинства.
Я могу предложить более общую гипотезу. Самоубийственное отсутствие реализма киевской стратегии наводит на мысль о парадоксальном предположении патологической привязанности Украины к России: потребность в конфликте выражает неумение отделиться. Чтобы оценить последующую интерпретацию, напомню, что, вопреки утверждениям западных СМИ, Донбасс и Крым не просто русскоязычные, а русские.
Москва просила о трех вещах. Во-первых, сохранить Крым, который стратегически важен для безопасности и даже существования ее флота в Черном море; во‑вторых, чтобы русское население Донбасса имело приемлемое положение; и в‑третьих, чтобы Украина имела нейтральный статус. Украинская нация, уверенная в своем существовании и будущем в Западной Европе, приняла бы эти условия; она даже избавилась бы от Донбасса. После распада СССР чехи и словаки, больше не желавшие жить вместе, разошлись по обоюдному согласию, причем доминирующие чехи отказались от своего господства. Отметив, что русские и украинцы больше не ладят друг с другом, Украина могла бы позволить отделиться от нее русским регионам и сосредоточиться на строительстве настоящего украинского национального государства, признанного всеми и поддерживаемого многими. Но после 2014 года она продолжила войну за отвоевание Донбасса и его русского населения и не перестала претендовать на Крым и его русское население; она хотела сохранить свой суверенитет над населением другой нации, причем нации, гораздо более могущественной, чем она сама. В сознательном и рациональном мире международных отношений этот проект был, повторяю, самоубийственным, и сегодняшняя реальность показывает, что Украина совершает самоубийство как государство. Но если посмотреть в сердцевину причин стремления Украины сохранить русские области под суверенитетом Киева, то можно почувствовать действие бессознательных сил, которые не хотели отделяться от России и желали оставаться связанными с ней. Отвоевать Донбасс и Крым означало в определенном смысле оставаться русскими, включая как великороссов, так и малороссов. Если посмотреть дальше непрекращающихся прокламаций Киева о европеизме и западничестве, вечно воевать с Россией означало навсегда остаться в пространстве бывшей царской империи, когда так легко было бы ее покинуть!
Я намеренно выдвинул присутствие бессознательного «русского» у украинской элиты, прежде чем более подробно рассмотреть крайнюю жестокость их сознательных действий по избавлению от всего русского. Действия, принявшие форму поэтапного самоубийства.
Итак, экономическое самоубийство, которое было своего рода инаугурационным актом, полностью соответствует экономической идеологии Европейского союза. Именно вопрос экономической ассоциации – с Россией или с Евросоюзом – спровоцировал Майдан. Поскольку промышленность, расположенная в основном на востоке, взаимодействовала с российской, Янукович не мог выбрать ЕС, не приведя к разрушению не только Восточной Украины в промышленном отношении, но и страны в целом.
Для Киева выбор в пользу экономической ассоциации с Европейским союзом означал, я настаиваю, ухудшение положения украинской промышленности, так тесно связанной с Россией, и возвращение страны к сельскохозяйственной специализации XIX века. Решение было принято, цель достигнута – но вопреки долгосрочным интересам возможного украинского национального государства.
Постоянные нападки центрального правительства на русский язык направлены не только против русскоязычных. В Украине русский язык был языком высокой культуры. Поэтому его искоренение затрагивает не только русскоязычную Украину, это симптом ненависти к себе. Правительство президента Владимира Александровича Зеленского, который сам по происхождению русскоязычный, неуклонно наращивает культурную войну. По словам Дэвида Тертри, «в последние годы он принял законы, направленные на искоренение русского языка из всей социальной сферы. С 2022 года и начала войны запрещено изучать русских писателей в школе, преподаватели, использующие русский язык на уроках, могут быть уволены за это, а чиновники, публикующие сообщения на русском языке в социальных сетях, штрафуются. А Зеленский только что внес в парламент закон, обязывающий украинских госслужащих овладеть… английским языком». Такое отрицание себя приближает нас к понятию нигилизма.
Всем нам известна формула Клаузевица: «Война – это просто продолжение политики иными средствами». Вряд ли она применима к анализу украинского случая. Стремление вернуть русское население Донбасса и Крыма или сохранить его под украинским суверенитетом в противовес значительно более мощной России нельзя рассматривать как политический проект, осуществляемый другими средствами. Здесь война является самоцелью, придавая смысл нации, где понятие политики не существует: именно невозможность украинского национального государства возникнуть и найти свою опору поддерживает бесконечную войну. «Неонацизм» – не надлежащий термин, которым можно описать неспособность украинского национального государства существовать; передать ненасытную потребность Киева выставить себя мстителем против Москвы, понять саморазрушение украинской промышленности, оценить регресс конкретной украинской культуры и жизни, столь зависимой от русского языка. В основе общей политики украинского правительства чувствуется головокружение, полет к пропасти, разрушительный импульс реальности, без представления о будущем. На ум приходит одно понятие – «нигилизм».
Неопределенный политический объект
Одна из проблем, которую война ставит перед аналитиками, заключается в том, что, помимо ужаса, она неизбежно порождает иллюзию простоты. Два некомпетентных генерала, столкнувшись друг с другом, всегда сумеют провести сражение, и оно чаще всего, несмотря на их ошибки в суждениях о своих войсках и войсках противника, закончится победой и поражением. Даже ничья будет выглядеть серьезным результатом, если в ней погибло много людей. Две стороны сталкиваются друг с другом. Все становится простым. Все упрощается. Украина противостоит России, и западные журналисты твердят нам, что это война высокой интенсивности между двумя полностью вовлеченными странами. Это неправда. Вдвойне!