[132] населения. Ожирение, определяемое индексом массы тела, равным или превышающим 30 кг/м 2 [вес/ (рост Х рост)], более чем на 40 % чаще встречается среди тех, кто имеет только среднее образование, хотя следует отметить, что среди американцев с высшим образованием в три раза больше людей с ожирением, чем среди французов.
Это состояние – не просто проблема здравоохранения. Конечно, оно приводит к смертям: во время пандемии оно как фактор риска способствовало достаточно плохим показателям Америки. Фактически, это фактор риска даже без ковида. Но, помимо состояния организма, оно рассказывает нам поразительные вещи о психической структуре человека. В обществе, где, несмотря на неравенство, питание не является проблемой, ожирение свидетельствует о недостатке самодисциплины, тем более если речь идет о богатых людях, которые могут позволить себе покупать качественные продукты. Поэтому мы должны использовать показатель ожирения (или, скорее, его обратную величину) как один из индикаторов (среди прочих) контроля, который люди способны осуществлять над собой. Американский показатель свидетельствует о дефиците суперэго на уровне общества в целом. Учитывая приведенные выше цифры и рассматривая только высокообразованных людей, мы можем развлечься, подсчитав, что суперэго (а значит, и эго-идеал) в Соединенных Штатах в три раза тоньше, чем во Франции.
Конец меритократии: добро пожаловать в олигархию
Процветающая демократическая послевоенная Америка сделала тогда своим меритократический идеал. В общем контексте расширения высшего образования были сняты барьеры, установленные WASP для препятствования доступу к университетам других этноконфессиональных групп, в частности евреев. Мотивация элиты WASP была отчасти геополитической. Они должны были противостоять СССР во всех областях, как в научной, так и в идеологической. Сначала идеология: на моральном уровне эмансипация негров была необходима, чтобы противостоять коммунистическому универсализму. Затем была наука: запуск первого спутника в космос в 1957 году стал шоком для США. Возникли опасения, что СССР получил технологическое превосходство. Последнее сопротивление против меритократического принципа рухнуло: евреи вдруг стали нужны. Разве не им мы обязаны атомной бомбой, как напоминает нам фильм «Оппенгеймер»? Введенный в 1920-е годы numerus clausus, ограничивавший число евреев в самых престижных университетах, на практике был отменен; их стали принимать, причем в большом количестве, в Гарвард, Принстон и Йель – три самых престижных учебных заведения, члены Лиги плюща.
Джеймс Брайант Конант, президент Гарварда с 1933 по 1953 год, был химиком и одним из руководителей Манхэттенского проекта (в результате которого была создана атомная бомба). Он ввел Scholastic Aptitude Tests для учебы в Гарварде, но, руководствуясь прагматическими соображениями, негласно сохранил прямой путь поступления для детей богатых родителей, финансировавших университет[133].
Но теперь начинается последняя стадия гниения американской демократии, конец меритократической системы, когда высшие классы замыкаются сами на себе – переход к олигархической стадии. Привилегированные устали от игры в меритократию, даже если они всегда занимали первые места. Самые богатые, как я только что сказал, независимо от интеллектуального уровня своих отпрысков, всегда были в состоянии купить им места в Гарварде, Йеле или Принстоне. С другой стороны, отпрыскам высших слоев среднего класса приходилось проходить, зачастую успешно, ритуал тестов SAT. Подготовка к этим высокоэффективным тестам стала в Соединенных Штатах такой огромной и процветающей индустрией, что они потеряли всякую достоверность как инструмент измерения интеллекта. Подобная подготовка предполагала, что родители и ученики столько вкладывали энергии, что это вызывало приступы тревоги у тех и других, – этот тест все хуже и хуже воспринимался. В последние годы произошел постепенный откат тестов SAT. Дезорганизовав эту процедуру поступления, ковид дал повод для ее отмены[134].
Отказ от меритократического принципа завершает демократический этап американской истории. Вершина социальной пирамиды стратифицирована и неравномерна, и мы, конечно, не можем приравнивать адвокатов, врачей и ученых, зарабатывающих от 400 до 500 тыс. долларов в год – доход, уменьшенный расходами на образование детей и медицинскую страховку, – к четыремстам богатейшим американцам, которых определяет список журнала Forbes. Но все эти люди составляют вершину олигархического общества, в нем сами олигархи живут в окружении своих иждивенцев, а те также являются привилегированными. Вместе они высмеивают трудности, с какими сталкиваются 90 % их сограждан.
Именно эта нигилистическая либеральная олигархия, а не либеральная демократия, возглавляет борьбу Запада с авторитарной российской демократией.
В истории были олигархии-завоеватели – в позднем республиканском Риме или Карфагене, – но они правили весьма эффективными обществами. Трагедия американской олигархии заключается в том, что она правит разлагающейся и в значительной степени фиктивной экономикой, как мы сейчас увидим.
Глава IXСпад экономики США
В период с января по июнь 2023 года был проведен целый ряд исследований, показавших, что Соединенные Штаты не способны произвести оружие, необходимое Украине[135]. Эти исследования исходили не от групп, связанных с Кремлем, а от различных аналитических центров, финансируемых Пентагоном и Госдепартаментом. Как ведущая мировая держава могла оказаться в такой абсурдной ситуации? В этой главе мы рассмотрим реальное положение дел в экономике США и тем самым сдуем один из двух самых больших ВВП (валовой внутренний продукт) на планете (второй – китайский), чтобы подвести его к чему-то, имеющему отношение к действительности. Почему не РВП, реальный внутренний продукт? Мы узнаем, насколько Соединенные Штаты зависят от остального мира и как они хрупки.
Однако прежде чем предаваться столь радикальной критике, давайте для равновесия вспомним о неоспоримых достоинствах этой экономики. Бесспорно, что в последние годы самые важные инновации пришли из Кремниевой долины, чей прогресс в области коммуникационных и информационных технологий значительно укрепил позиции США если не во всем мире, то, по крайней мере, как мы видим, среди их союзников. Также мы стали свидетелями значительного подъема добычи нефти и прежде всего газа в США. С 4 млн баррелей в день в 1940 году добыча нефти в США выросла до 9,6 млн в 1970 году, а затем снова упала до 5 млн в 2008 году. В 2019 году, незадолго до войны, она достигла 12,2 млн баррелей благодаря технологии гидроразрыва пласта. Не став значительным экспортером, Соединенные Штаты перестали быть чистым импортером нефти. Добыча газа тем временем выросла с 489 млрд кубометров в год в 2005 году до 934 млрд в 2021 году. В газовом секторе Соединенные Штаты занимают второе место в мире по экспорту после России. Благодаря войне они стали ведущим мировым экспортером сжиженного природного газа, который они могут поставлять, в частности, своим европейским союзникам, отрезанным от российского газа. Энергетический сектор высветил одну из главных странностей войны: люди постоянно спрашивают, является ли целью американцев защита Украины или контроль и эксплуатация своих европейских и восточноазиатских союзников.
Сильные стороны американской экономики – GAFA и газ, Кремниевая долина и Техас – расположены на двух полюсах спектра человеческой деятельности: строки компьютерного кода стремятся к абстракции, энергия является сырьем. Трудности американской экономики заполняют остальную часть спектра: производство предметов, то есть промышленность в традиционном смысле этого слова. Именно на недостаток промышленности обратила внимание война – банальная неспособность произвести достаточное количество 155-миллиметровых снарядов стандарта НАТО. Однако постепенно становится ясно, что ничего больше не может быть произведено в достаточном количестве, включая ракеты всех типов.
Война ясно показала, какой разрыв образовался между нашим представлением об Америке (и представлением Америки о самой себе) и реальностью ее могущества. В 2022 году российский ВВП будет составлять 8,8 % от американского (а вместе с белорусским – 3,3 % от ВВП западного лагеря). Как, несмотря на такой дисбаланс в свою пользу, Соединенные Штаты оказались не в состоянии произвести достаточного количества снарядов для Украины?
Исчезновение промышленности США
Глобализация, организованная самой Америкой, подорвала ее промышленную гегемонию. В 1928 году промышленное производство США составляло 44,8 % от мирового объема производства, а к 2019 году оно сократилось до 16,8 %. В то же время объем производства Великобритании упал с 9,3 до 1,8 %, Японии – с 12,4 до 7,8 %, Германии – с 11,6 до 5,3 %, Франции – с 7 до 1,9 %, Италии – с 3,2 до 2,1 %. Доля Китая вырастет до 28,7 % в 2020 году. Россия, пятнадцатый по величине промышленный производитель, занимает около 1 %. Скудость сравнительной статистики, кажется, указывает прежде всего на то, что российская промышленность достигла того, чего пытаются достичь некоторые американские самолеты – невидимости; и поэтому можно сказать, что Россия застала Соединенные Штаты врасплох, разработав главное оружие против них – индустрию-невидимку.
Чтобы получить еще более полное представление о физическом соотношении сил в глобализированном мире, мы можем взглянуть на производство станков – отрасль в отрасли. В 2018 году Китай произвел 24,8 % всех станков в мире, немецкоязычный мир – 21,1 % (Германия, Австрия и Швейцария вместе взятые, учитывая, что большая часть швейцарской промышленности граничит с Германией), Япония – 15,6 %, Италия – 7,8 %, США – всего 6,6 %, Южная Корея – 5,6 %, Тайвань – 5,0 %, Индия – 1,4 %, Бразилия – 1,1 %, Франция – 0,9 % и Великобритания – 0,8 %. Я оставил попытки найти статистические данные о России, ее невидимость заставляет нас опасаться худшего.