Карта 11.3 – Гомофобия в мире
Российский коммунизм привлек часть европейских рабочих классов, особенно в Италии и Франции, и прежде всего целые страны, такие как Китай. Однако его атеизм пугал многие народы, в том числе и мусульманские. Сегодняшняя консервативная Россия уже не страдает от этого недостатка. Более того, Путин слишком преувеличивает роль православной религии, которая уже давно перестала быть значимым фактором в российском обществе. Именно этому новому типу пострелигиозного морального консерватизма мы обязаны легким сближением между режимом иранских мулл и Россией, несмотря на то что Россия, наряду с Великобританией, была одним из двух главных традиционных врагов Ирана. Российский консерватизм также позволяет налаживать сложные, но все более теплые отношения с Турцией Эрдогана, возглавляемой исламской партией, и с Саудовской Аравией, фундаменталистской монархией.
Трансгендерная идеология на Западе, похоже, представляет собой еще более серьезную проблему для патрилинейного мира, чем идеология геев. Как общества, в которых разница между отцовским и материнским происхождением является структурирующей, а противопоставление мужчин и женщин концептуально неотъемлемо, могут принять идеологию, которая считает, что мужчина может стать женщиной, а женщина – мужчиной? Говорить о простом отказе было бы недооценкой того, что поставлено на карту в этом конфликте. Вполне вероятно, что эти общества полагают, будто Запад «сошел с ума». Может быть, это просто нигилизм?
Особенно интересной в контексте этого геополитического исследования, которое должно включать в себя проблему трансгендеров, является проблема патрилинейных союзников или вассалов Соединенных Штатов. На Украине, Тайване и в Японии принимаются ЛГБТ-законы в попытке соответствовать западным нормам.
Последний случай – Япония. Будучи сам читателем Кавабаты и Танидзаки и осознавая взаимодополняемость французской и японской литературы в их размышлениях о сексуальности, я не могу удержаться от подробного разговора о них.
В Японии 16 июня 2023 года сенат принял «Закон о понимании гражданами гендерного разнообразия и сексуальной ориентации», более известный как «Закон о ЛГБТ». Накануне законопроект был принят нижней палатой парламента. Правящая коалиция Либерально-демократической партии и партии Комеи при поддержке партии Исин и Народно-демократической партии поспешила провести законопроект. Внутри Либерально-демократической партии большинство депутатов и сенаторов были против. Но, как и в других партиях, приходится голосовать за принятые руководителями решения.
Левые (Конституционно-демократическая партия, Японская коммунистическая партия, Социал-демократическая партия, партия Рэйва Синсэнгуми) проголосовали против закона, считая его недостаточным. Партией, выступившей против, была партия Сансэйто, представленная единственным членом сената Сохэем Камия. Три сенатора от Либерально-демократической партии покинули зал перед голосованием (их обвинили в нарушении партийных правил).
Новый посол США в Японии Рам Эмануэль, постоянно выражавший свою публичную поддержку в Твиттере, приветствовал принятие закона на платформе X (бывший Twitter). После его принятия Верховный суд Японии признал незаконным наложенный запрет сотруднице-трансгендеру, работающей в министерстве экономики, пользоваться женскими туалетами. Кроме того, в районе Сибуя теперь нет общественных туалетов, предназначенных для женщин. Протесты за сохранение женских туалетов начали такие люди, как Моэ Фукада, аналитик в области технологической разведки. Распространяются опасения, что трансгендеры (то есть мужчины) могут однажды войти в женские общественные туалеты… Продолжение следует. Когда-нибудь мы узнаем, сблизило ли политическое обращение Японии к идеологии ЛГБТ с Соединенными Штатами или добавило дополнительную порцию обиды на великого защитника.
Ирония судьбы кроется в другом. Эти законы вводятся для того, чтобы утвердить чувство принадлежности к Западу и сделать американскую защиту от России и Китая более надежной. Но давайте подумаем о более глубоком смысле идеологии трансгендеров, как я анализировал ее в главе VIII. Она гласит, что мужчина может стать женщиной, а женщина – мужчиной. Она утверждает ложный факт и в этом смысле близка к теоретическому сердцу западного нигилизма. Но как приверженность культу фальши может привести к более надежному военному союзу? Я считаю, что существует ментальная и социальная связь между культом фальши и ставшей уже пресловутой ненадежностью Соединенных Штатов в международных делах. Как мужчина может стать женщиной, так и ядерный договор с Ираном (Обама) может в одночасье превратиться в режим ужесточенных санкций (Трамп). По иронии судьбы американская внешняя политика по-своему изменчива по половому признаку. Грузия и Украина теперь знают, чего стоит американская опека. Тайвань и Япония, я убежден, не будут защищаться Соединенными Штатами от Китая. У США больше нет промышленного потенциала для этого. Но прежде всего нигилистическая идеология, которая на подъеме в Америке, превращает сам принцип соблюдения обязательств в устаревший и негативный. Предательство становится нормой. Принимая эти законы для услужения, страны Восточной Азии в определенном роде заранее «подтверждают» будущий «отказ» от них Соединенных Штатов.
ЗаключениеКак Соединенные Штаты попали в украинскую ловушку (1990–2022)
Период, прошедший после падения Берлинской стены, не получил должной оценки. Изначально создавалась иллюзия, будто крах СССР стал результатом американской победы. Но к тому времени, как мы показали, Соединенные Штаты сами находились в упадке уже двадцать пять лет. Если коммунизм и лопнул, то по внутренним причинам: образовательное расслоение разрушило систему, уже ослабленную экономическими противоречиями.
Несколько раз мы прослеживали последствия этой иллюзии, но не в упорядоченной форме. Чтобы завершить данную книгу, настало время собрать в хронологическом порядке те части, которые мы разбросали во все предыдущие главы. Мы используем то, что знаем о внутренней эволюции российского, украинского, восточноевропейского и западного обществ, чтобы предложить новое осмысление трех десятилетий, последовавших за холодной войной и погрузивших НАТО в украинскую ловушку.
Распад СССР вновь привел историю в движение. Он создал вакуум, который втянул в себя западную систему, особенно американскую, в то время как она сама находилась в кризисе и атрофировалась в своей основе. Возникло двойное движение: волна внешней экспансии Америки и одновременно рост бедности и смертности внутри Соединенных Штатов. Упадок религии и прежде всего коллективных гражданских убеждений, пришедших ей на смену, был сильнее и экстремальнее, чем в других странах развитого мира. Следует отметить, что все участники войны, в том числе и Россия, были затронуты одним и тем же движением к состоянию ноль-религии. Это не всегда проявляется в возникновении нигилистического умонастроения, которое отрицает реальность мира и стремится к войне, но население теперь везде кажется неспособным к самовоспроизводству. В западном либеральном мире stricto sensu – США, Великобритании, Франции и Скандинавии – рождаемость близка к 1,6 ребенка на женщину; в Германии и России – 1,5.
Все страны, в том числе и Россия, скорее «инертны» (в том смысле, в каком я определил это понятие в главе V), чем активны. Нет мощного коллективного чувства, направленного на восстановление их величия через экономические успехи, войну или любой другой проект, который объединил бы их граждан в горячем общем стремлении. Там, где преобладали сложные семейные формы, объединяющие индивида с группой, сохранился остаток коллективизма, позволяющий правительствам действовать более эффективно. Я уже описывал Германию как машинное общество. Я бы добавил, что Россия (из общинной семьи), несмотря на суверенистский идеал, который движет ее правящим классом, несмотря на ее способность к экономическому и технологическому отскоку (как и Германия), не является националистической в классическом смысле. Это также «инертная нация», поэтому Путин хочет удержать ее от полного вовлечения в войну. Он проводит мобилизацию медленно, потому что россияне, даже если они сохраняют большую привязанность к своей нации, чем, например, французы, являются постмодернистскими индивидами, думающими прежде всего о собственных удовольствиях и страданиях. Они, однако, защищены от крайней формы, которую принял постмодернизм: нигилизма – зла, характерного для обществ, которых антропология определяет как индивидуалистические, и в первую очередь общества англо-американского мира. Противовесы нигилизму существуют во Франции, поскольку примерно половина ее периферии содержала сложные семейные структуры (корень, община и другие). Однако ничто не может остановить Соединенные Штаты и Англию в их центростремительном, нарциссическом, а затем и нигилистическом движении. Благодаря компоненту семьи, Шотландия, возможно, сумеет этого избежать.
В англо-американском мире этап инертной нации, похоже, был пройден в 2020 году. Если российские, немецкие и французские правящие классы остаются этнонациональными, то американосфера утратила свою первоначальную культурную базу. Аристократическое чувство, преобладавшее в Англии до 1980 года, с тех пор исчезло. Что касается Америки, то в 1990 году ее все еще можно было считать нацией, пусть и имперской, но сохранившей живой культурный центр. Сегодняшняя Америка больше не является национальным государством; она потеряла правящий класс и способность определять направление развития. Примерно в 2015 году Америка достигла состояния, которое я назвал нулевым. Это выражение не означает, что страна больше не существует и ничего не производит, но то, что она больше не структурирована своими первоначальными протестантскими ценностями, а мораль, трудовая этика и чувство ответственности, которые двигали ее людьми, исчезли. Избрание Трампа, чемпиона пошлости, а затем Байдена, чемпиона дряхлости, стало апофеозом этого ноль-состояния. Решения Вашингтона перестали быть моральными или рациональными. Я не собираюсь рисовать параноидальную картину Америки как классическую эффективную манипулятивную систему, которая больше не знает, кто она и куда идет.