Старушку трясло от обиды за родное село и свою несчастную жизнь. Никого у ней не осталось в живых, некому схоронить даже. Со всеми попрощалась.
– Фатима, когда я умру? Уж скорей бы со всеми своими свидеться, – спросила бабка Ефросинья.
– Вот поможете мне и людям разобраться с этой чертовщиной, тогда и собирайтесь, – пошутила я. Но бабка Ефросинья была твердо намерена покинуть этот бренный мир, поэтому вполне серьезно отнеслась к моим словам.
– А ты спрашивай поболе, да указывай, что делать. Я постараюсь во всем помочь. А то я измаялась уже вся. Тяжко видеть, как село вымирает. И сделать ничего не могу. Помочь не знаю как.
– Бабушка Ефросинья, а для чего тебе умирать, если я почищу ваше село от всякой нечисти? Живи и радуйся. Раньше срока никто не заберет на небо. Значит, много ты добра людям сделала, если никакая магия на тебя не действует.
– Добро или зло… кто ж разберет. Где она, граница-то… – прошамкала старушка.
– Ведите меня к фундаменту дома барыни. Люди ждут, да и стемнеет скоро. А мне еще на кладбище ваше надо наведаться. Да и дети дома ждут. Надо обратно в Москву лететь.
Старушка послушно покивала головой, поохала, пожалев меня за такую нелегкую работу, и пошла. Идти было недалеко. Буквально через несколько домов от сожженного и разрушенного дома сельского священника был пустырь. Она встала как вкопанная и указала мне клюкой направление.
– Иди туда. Только аккуратнее. Тут кругом камни и ямы. Я уж не пойду с тобой. Ноги совсем плохие стали. Сломаю еще.
«Недавно помирать собиралась, а тут про ноги забеспокоилась», – усмехнулась я про себя.
– Боитесь? – спрашиваю бабку Ефросинью.
– Да как не бояться, когда мой первенец тут погиб. Маленький еще был. Пошел играть в эти развалины и не вернулся. Нашли его мертвым. Ни удара, ни царапины… просто ничком на земле лежал и не шевелился. Перевернули – в глазах слезы и ужас. Я своим глазам не верила. Думала, с ума сойду. Не могу туда идти. Никак не могу. Всю жизнь эту картину помню и никак разгадку не могу найти. Думаю, что он там что-то страшное очень увидел. Сердечко не выдержало и разорвалось. Горе было большое… А ты иди, Фатима. Ты тут чужая, никто тебя не обидит.
Я медленно пошла в глубь участка. Мои раскрытые вниз ладони сканировали энергетику места. Способность видеть нижний мир «шептала на ухо»: «Будь бдительна, тут есть вход в портал иного мира». Все мое тело стало антенной-проводником между мирами. В одно мгновение я почувствовала, как внутри пробежала волна холода. Я остановилась и нагнулась, чтобы рассмотреть землю в засохшей траве. Прямо передо мной из земли торчал какой-то металлический предмет внушительных размеров. Брать его руками было нельзя. Я встала и крикнула людям, ожидающим меня.
– Мне нужна помощь. Пусть сюда подойдет мужчина и принесет ненужную тряпку.
Толпа людей загудела. Один из молодых парней подошел, снял с себя рабочую куртку и подал мне.
Я обернула выступающую из земли часть предмета курткой и попросила его дернуть посильнее. Каково же было всеобщее удивление, когда парень вырвал с комьями земли тяжелый литой чугунный крест, под которым оказалась глубокая яма. У парня открылся рот от изумления и страха. Он схватился за крест. Его руки побелели, и сам он тоже стал мертвенно бледным. Я почувствовала дыхание смерти. Быстро оттолкнув парня от края ямы, закричала: «Бросай!». Он выпустил крест из рук, тот полетел вниз и упал плашмя. Глухой звук падения прозвучал в тишине, как стон.
Все было ясно. Кто-то очень давно тайком выкопал с кладбища тела барской семьи и устроил в подполье дома глубокую могилу для всех, а сверху вкопал крест и засыпал все землей, чтобы было не видно. И много-много лет этот крест, с одной стороны, охранял невинно убитых, а с другой – был транслятором проклятий, посланных барыней всему селу. Никто ведь тогда из-за страха не заступился за нее и не сказал, сколько добра она принесла людям. Все боялись за себя и свои семьи. Но все же какой-то смельчак похоронил по-человечески, по законам Рода всех членов барской семьи в подполе их дома. Традиция подобного захоронения усопших родных много сотен лет существовала на Руси. Таким образом дух и душа предков берегли потомков. В данном случае захоронил их мудрый человек, знающий суть традиций. Он руководствовался мыслью, что барыня и после смерти будет охранять благополучие любимых сельчан. Но…
Металл, как известно – хороший проводник энергии и информации. Не случайно на кладбищах ставят деревянные кресты. Дерево поглощает негативную энергию, а металл имеет свойство ее накапливать и отдавать в пространство. И, конечно, люди, попадающие в эту область мощного энергоинформационного излучения, начинали чувствовать себя очень плохо. Кроме этого, сельчане разрушили дом, вывернули наизнанку все, что можно. Но когда они подходили к месту захоронения, крест излучал энергию смерти, которой они наполнялись и погибали тут же либо впоследствии. Причина была им не понятна.
Я подозвала людей к обнаруженной мной могиле. Попросила поднять руки тех, чьи дети или они сами были в этом месте. Практически каждый поднял руку.
– Для чего вы сюда ходили и что искали? – спросила я людей.
– Какая-то сила тянула нас сюда. Особенно ребятишек. То пуговицу какую-то диковинную, найденную в земле этого дома, принесут домой, то чудную сломанную посуду. Столько лет прошло, а земля как будто рожает барское добро. Вроде уж все на тридцать три раза перерыли, а все равно что-то находится.
Тут ко мне подошел Глеб Иванович и сказал:
– Фатима, я вот тут Евангелие от Луки нашел и принес домой. А сейчас подумал. Ведь как только я принес его домой, через неделю сына нашли повешенным в церкви. Может, это взаимосвязано?
Я устало вздохнула.
– В жизни вообще все взаимосвязано. Для чего жители вашего села сначала позволили убить невинных людей, а потом и взять из дома то, что не принадлежит им? Если вы берете чужое, то у вас отнимается ваше. А вы еще наверняка передаете из поколения в поколение это чужое, как свое. Вы понимаете, что в каждом предмете из этого дома присутствует энергия его хозяев? Кто-то пил и ел из посуды, которую вы тащите в свои дома. Кто-то пользовался предметами обихода, которые вы также присвоили. Вы присвоили чужую родовую ценность. И род, кому принадлежат эти вещи, будет у вас забирать ваши ценности. И самое ценное – жизнь. Неужели так трудно это понять? Что делают за воровство? Лишают свободы. Что происходит при грабеже уже покойных, их родового пространства? Вселенная наказывает по своим законам. Более того, барский род устами этой женщины проклял вас за молчаливое согласие ваших предков на убийство ее семьи. И неважно, сколько лет прошло с той поры. Вас до сих пор беспокоит барский дом. Вы приходите на развалины ее дома, на спрятанную могилу и роете, роете, что-то ищете. Вы же не ходите на могилы своих родственников, чтобы там что-то постоянно рыть. Не беспокоите их души. Наоборот, вы приходите, чтобы ухаживать за могилами и отдать им дань памяти. Так почему вы это делаете с другими, а потом удивляетесь, что вымираете?
– У кого есть предметы из этого дома?
Большая часть сельчан подняла руки.
– Фатима, мы же не знали, что здесь их могила, что нельзя брать эти никому не нужные предметы. Никого же не осталось в живых из барского рода.
– Пока вы помните этих людей, пока говорите о них, энергия барской семьи существует в информационном пространстве села. И это энергия проклятия, посланного неблагодарным людям и убийцам. Вы ничего не сделали, чтобы почтить память этой барыни, которая помогала селу выжить в трудное время. Вы ничего не сделали, чтобы остановить беззаконие. Вы ничего не сделали, чтобы сохранить или восстановить этот дом и устроить в нем музей из найденных вещей. Вы сделали все с точностью до наоборот.
Когда-то, следуя вашему рассказу, это было их родовое имение. Его хозяева заботились о сытой и хорошей жизни ваших предков. И предки должны были передать вам свою благодарность этим людям. Они не виноваты в том, что были барами, а ваши предки – их крестьянами. Так распорядилось пространство, время и история.
– Что нам теперь делать, Фатима? У нас нет денег на восстановление этого дома. Никто не знает, что и как там было устроено. Нет денег и на музей. Как поступить, чтобы прекратилась череда смертей, связанная с эти местом? – спросил Глеб Иванович.
– Принесите мне, пожалуйста, Евангелие. Я хочу его посмотреть.
Толпа людей загудела и начала быстро редеть. Люди побежали по своим домам за вещами, найденными на месте разрушенного до основания барского дома.
Через несколько минут прибежал вместе с женой Марией запыхавшийся Глеб Иванович. В руках он держал Евангелие, обернутое в старую газету времен СССР, которое передал мне. Я сняла газету и увидела обложку, на которой было название на церковнославянском языке.
– Глеб Иванович, вы умеете читать на церковнославянском?
Мужчина замахал руками и головой, что означало отрицательный ответ.
– Так для чего вы взяли эту книгу?
– Красивая была. Она была зарыта под левым углом фундамента в каком-то ящике вроде шкатулки. Я случайно нашел ее. Хотел траву скосить, а коса вошла прямо в землю. Стал ее вытаскивать, а там вот это. Я удивился. Ведь столько раз тут искали всякие клады… Как эта книга могла сохраниться-то. Столько лет прошло… Подумал, что это мне Бог подарок дал такой. Не знал я, Фатима, что это такой бедой обернется.
Я положила книгу на левую руку, и ко мне пошла информация. Это было родовое Евангелие, передающееся из рода в род многие поколения. И венчалась барыня со своим мужем в этой сельской церкви. Они клялись друг другу в любви и верности именно на этом Евангелии. Это была книга сакральных семейных знаний, которым следовал их род.
Клятва и проклятие – это однокоренные слова. Проклятие равнозначно нарушению клятвы. Когда люди клянутся друг другу в чем-то – это целый ритуал. В данном случае клялись в верности и любви до гроба, призывая в свидетели высшие силы – Бога. Предмет клятвы (священная книга, могила, икона, любой предмет, обожествленный или наделенный символическим смы