Выстрелы вдалеке, в другом конце поезда, прозвучали резко, отрывисто, очень четко, и Нина подняла голову. А потом встала, хотя никто не разрешал ей вставать, и на нее тут же направили дуло автомата.
Там, вдали, едва различимо между окнами-проходами-переходами, ограниченными стеклами и перилами, происходило какое-то движение. Короткие вскрики, а затем погас свет.
Нина широко улыбнулась, и в этот момент пуля влетела ей в живот.
Раймонд обернулся в сторону шума в первое же мгновение. Интуиция воина, которую он в себе никогда не развивал, о которой даже не подозревал, подняла голову и завладела разумом. Дальше чуд двигался не сам — за него, в нем, через него двигались его предки. Пять десятков поколений Вертов, среди которых на заре времен числился даже один великий магистр, прославивший Чудь победами в войне Кадаф, увидели в происходящем шанс для своего потомка.
Раймонд сел на корточки в тот же момент, когда погас свет. Он поймал ближайшего масана за ногу и резко дернул вверх, перехватывая одновременно его автомат. Пальцы машинально нащупали спусковой крючок, и пули влетели вампиру в голову, обрызгивая лицо чуда холодной кровью.
Второй.
Третьего Раймонд убил так же — выстрелом в голову.
Удар четвертого застиг чуда врасплох, и он с недоумением замер, чувствуя, как в животе разливается острая боль. Кровь хлынула на пол из разрезанного вдоль торса, и Раймонд машинально стянул остатки футболки, чтобы как-то прикрыть рану.
Второй удар должен был убить его, и чуд прекрасно понимал это. Ему было жаль мать, которой сообщат новость о его смерти. Он ясно представил — в кромешной темноте, разрежаемой лишь вспышками выстрелов, это было очень легко сделать, — как садится она на диван, как дрожат у нее руки и как ей больно, когда кто-то сообщает ей, что Раймонд Верт погиб при штурме…
Но второго удара не было. Легкий шорох в воздухе, бульканье крови, и тело масана падает на Раймонда, заливая его холодной, неспешными толчками вытекающей из артерий кровью. Головы у вампира больше не было.
— Тише, парень. Свои. — Он слышит спокойный голос откуда-то сбоку и чуть сверху и так же интуитивно понимает, что рядом нав. Раймонд только кивает и, чувствуя, что теряет сознание от боли, пронизывающей его нутро, и от потери крови, тихо говорит:
— Вторая группа. Они говорили о том, что наверху все закончено.
— Наверху мы уже разобрались. — Нав подхватывает чуда и усаживает в сторону, рядом с сиденьем, так, чтобы уберечь от шальных пуль и ударов. — Держись. Две минуты — потом отправим к эрлийцам.
— Держусь, — обещает Раймонд и закрывает глаза. И чувствует, как до того стоящий рядом эрлиец (он тоже упал на пол в момент атаки) начинает творить арканы.
Марина не сразу поняла, что происходит. Она даже не увидела, не уловила тот момент, когда Нина поднялась на ноги и стала смотреть вперед.
Погас свет.
Прозвучал выстрел, оглушая своей силой и яростью в темноте. Нина тут же осела на пол, и Марина почувствовала на своих руках горячую кровь (а у них холодная!).
Больше времени думать, сомневаться и медлить не было.
Сзади-сбоку-впереди кричали от ужаса люди. Слышались еще выстрелы — но не здесь, не в этом вагоне. Мимо Марины и остальных пронеслись тени — их не было видно, но воздух шевельнулся. И сразу, как по команде, выстрелы прекратились. На пол что-то упало, с тем же звуком, с которым ранее трупы падали на рельсы, и Марина поняла — их спасают.
Оставалось выжить.
Марина включила фонарик на телефоне, подсвечивая себе, отыскала рану на животе Нины и судорожно вытащила из сумочки тампон. Было страшно и смешно — где-то на задворках сознания, — но это было единственное, что пришло Марине в голову. Она зубами стянула пленку с ватной «пули» и поймала испуганный шальной взгляд Нины.
— Будет больно, терпи! — велела таким тоном, что ослушаться было нельзя.
В царившей вокруг какофонии внезапно образовался островок тишины — или Марине это только казалось. Она пальцами нащупала рану, убрала телефон и одним движением воткнула тампон в плоть. Нина вскрикнула, сжала запястье Марины так, что потом наверняка будут синяки, но Марину это уже не волновало. Поверх тампона девушка прижала стянутый с себя топ — плевать на то, что она теперь в лифчике, все равно никто не увидит.
— Потерпи, сейчас будет помощь. Это чтобы не шла кровь. Где же помощь? — Она положила Нину головой на свои колени и гладила ее по волосам. Минуты растянулись в часы, и движение, крики, выстрелы казались Марине бесконечными.
Внезапно зажегся свет.
Все террористы были мертвы.
— Операция прошла успешно. Двое гарок ранены — один серьезно, проваляется в Обители дня три, второму сломали руку. Заложники-челы живы… В большинстве своем. Чуд и брат Вариус выжили. Чуд ранен, Обитель обещает поставить его на ноги за неделю. Брат Вариус цел и невредим. Челы организуют эвакуацию остальных пострадавших, почти все гарки уже покинули состав, кроме нескольких, контролирующих процесс.
Сантьяга сделал небольшой глоток вина и коротко кивнул:
— Благодарю, Ортега. Операция выполнена блестяще.
Помощник комиссара позволил себе легкую улыбку, а Сантьяга продолжил:
— Однако мне не нравится то, что мы пропустили эту атаку. Что Малкавиан, которые поклялись в верности Темному Двору, нас предали. Епископ уже был у меня, заверил Навь в лояльности… Приход Великана убедил остальных масанов в нашей силе, однако тенденция наметилась нехорошая.
Ортега покачал головой:
— У нас не так много выходов на отдельные масанские семьи и сообщества.
— Вот именно. И нам надо это исправить… А где Бога?
— Он умчался на свидание с Терезой Треми.
— Хм… — Сантьяга отставил бокал в сторону и усмехнулся. — Бога, кажется, начал выполнение задания даже раньше, чем я его озвучил.
Ортега кивнул:
— Примерно за полгода до. Это пока его самая долгая связь.
Комиссар рассмеялся:
— Иногда я думаю использовать его в качестве оружия массового поражения.
Ортега фыркнул:
— Слишком рискованно: его дамы могут ополчиться и на самого Богу. За то, что их так много.
Марина спустилась по металлическому трапу последней. Нину забрали у нее, как забрали всех раненых до того, и Марине важно было увидеть, что действительно все ушли. Все те, кто провел эти часы в вагонах остановившегося поезда.
Девушка давно избавилась от каблуков на босоножках и теперь аккуратно шла по шпалам в освещенном тоннеле. Она вспоминала тех, кто привлек ее внимание. Она видела, как бережно уносили того рыжеволосого парня — он был ранен, его держал на руках какой-то высокий худой спецназовец. Нина ее волновала не меньше: врач, пришедший за ней, хмурился и качал головой. Седого мужчину в сером костюме и с серыми глазами Марина не видела. Просто была темнота, а потом включился свет.
Его среди них больше не было.
За ее спиной оставались кошмар и смерти, на ней была кровь — вся одежда промокла от крови, которая текла по полу, которая лилась вокруг, казалось, рекой. И половина этой крови была холодной.
Марина не знала, сможет ли еще когда-нибудь спуститься в метро. Сможет ли войти в какой-либо поезд без ужаса, без мыслей, что опять — опять! — в вагон ворвутся люди (НЕ люди) с оружием и начнут убивать, издеваться и угрожать смертью тем, кто пока жив.
Сможет ли она теперь смеяться или улыбаться при виде черных очков, сможет ли видеть вокруг не врагов и вампиров (О господи! Какие вампиры, ты в своем уме?), сможет ли жить, как раньше?
Марина не знала, и поэтому машинально считала шпалы, по которым шла, поглядывала на затянутый в рыжий кожух контактный рельс и думала, что этот день теперь запомнит навсегда.
Сегодня она родилась во второй раз.
Анерига стоял около поезда и задумчиво считал трупы: масанов, челов… Мимо него прошла девушка, и он проводил ее взглядом: девушка, сама того не замечая, шептала: «Не люди… Они не люди…» Нав некоторое время поразмыслил, решая, стоит ли устроить еще одну «жертву террористов», а потом понял, что вряд ли чела кому-то расскажет то, что поняла.
И вряд ли ей кто-то поверит.
Марина припарковалась около бордюра и вышла из машины. Вечерело. Легкие сумерки разгонялись уличными фонарями, на асфальт падали редкие мелкие снежинки, и девушка поежилась — мороз кусал кожу лица и пальцы.
Она быстро прошла к дверям торгового центра и огляделась: даже спустя полгода ей везде чудились террористы. Не те же самые, но любые другие.
Психоаналитик, таблетки, отпуск, который ей предоставили на работе (и даже за счет фирмы отправили на отдых в Таиланд) — все это помогало, пока она была чем-то занята. На работу она вышла раньше времени — не могла сидеть дома и ничего не делать, на вечер записалась на танцы, потом — час бассейна, и, вернувшись домой, Марина уже не могла что-то делать — только падать в постель и спать.
А сегодня отменили занятия, и девушка решила, что можно сходить посмотреть кино. Там тоже много людей, нет рядом никого подозрительного… Но билеты она всегда теперь брала только на те фильмы, где не стреляли. А еще лучше — на мультфильмы.
Марина шагнула в царство света, вывесок и музыки и едва не столкнулась с высоким парнем. Ойкнула, извиняясь, и подняла на него взгляд. Замерла, потому что узнала рыжего, который был вместе с ней в том злополучном поезде. Судя по его лицу, он ее тоже узнал.
— Привет.
Марина кивнула, слабо улыбнувшись. Она еще не поняла, хочет ли общаться с ним, но он поймал ее за локоть и отвел в сторону от дверей.
— Не думал, что еще раз увидимся. У тебя забавная привычка — хвататься за меня, как за поручень.
Девушка расстегнула шубку и встряхнула волосами, позволяя каплям воды разлететься по сторонам.
— Извини, я совсем не хотела на тебя наткнуться. Неловко получилось.