— Насколько ты захочешь пойти, не причиняя мне боли.
— Никакой боли, жена моя, ни за что, — последнее, что услышала.
И, кажется, уже спустя всего минуту блаженных грез, подпрыгнула от грохочущего стука, наполнившего спальню.
— Предводитель! Скорее! — звал нервный мужской голос из-за двери.
За окном едва забрезжил рассвет, в комнате было серо, очертания предметов едва угадывались. Что за манера у местных постоянно ломится к нам, словно нарочно задавшись целью не давать толком побыть вдвоем?
Бора вскочил с постели, вернул одеяло на место, надежно прикрывая меня, торопливо натянул штаны и распахнул дверь.
— Что случилось? — грозно спросил он, и, вытянув шею, я смогла разглядеть перед ним давешнего хромого конюшего.
— Лошади… Беда с ними, — задыхаясь и, похоже, едва ли не плача, сказал анир. — Две вовсе пали, пять кобыл скинули жеребят, да и с остальными худо!
— За Готга уже послали? — отрывисто спросил мой муж, пока моя сонливость ускользала безвозвратно от осознания услышанного.
— Ну дак… — как-то беспомощно пожал плечами конюший. — Он тут, наверное, не помощник.
— Посылай! Я сейчас буду, — распорядился Бора и, захлопнув дверь, распахнул сундук со своей одеждой.
Я тоже сразу же сорвалась с кровати и стала рыться в своем коробе, ища что попроще да потеплее.
— Ты еще куда? — удивился предводитель, натянув рубашку.
— Я иду с тобой! — решительно заявила, вынимая меховые одежды. Скорее бы уже дотащился Инослас с запасами моих нарядов для верховой езды, все же носить штаны из меха мне непривычно, а сегодня, почти уверена, ждет много активных действий, в которых платья будут помехой.
— Незачем, Ликоли, — покачал головой Бора. — Не нужно тебе смотреть на такое, да расстраиваться.
— Я. Иду. С тобой! — с нажимом повторила я, подкрепив это прямым взглядом, показывающим, что не позволю просто от себя отмахнуться. — И прежде чем ты начнешь возражать мне, пытаясь опять выставить хрупким и требующим неусыпной опеки созданием, скажу тебе, что ты должен быть в курсе — часть твоих людей считает меня кем-то вроде колдуньи, способной нанести реальный вред им самим, их детям и всему остальному. Беззащитным и безобидным существом я им не кажусь.
— Греймунна, не стоит придавать этому значения, — легкомысленно отмахнулся предводитель. — Не сердись на них, мы обязательно разберемся с этими глупостями позже.
Он подхватил кожаную безрукавку и двинулся к двери, явно не собираясь меня дожидаться и давая этим понять, что лезть в его дела все же неуместно. Но я догнала его, прыгая в одной уже натянутой меховой штанине, и вцепилась в локоть.
— Нет уж, мне кое-что сказать нужно, прямо сейчас, и ты меня выслушаешь, — стояла я на своем.
— Ликоли… Меня ждут, — вздохнул Бора так, словно я была лишь вздорным ребенком, отнимающим его время. — Прошу тебя, чтобы там ни было, оно может подождать.
— Нет, не может! — Я стала одеваться в ускоренно темпе, одновременно объясняя: — Я бы тоже только посмеялась над этими дурацкими сплетнями о какой-то морской вештице еще вчера и даже упоминать бы тебе эту чушь не стала, ибо моя цель — не пожаловаться совсем, а дать тебе понять, с чем ты, весьма вероятно, будешь иметь дело, выйдя сейчас за двери. Мне понятно неприятие меня как чужачки в принципе, сплетни о моей внешности и выдумки о том, что я тебя как-то околдовала, заставив разум потерять…
— Ну последнее-то чистая правда, — с улыбкой буркнул мой супруг, похоже, смирившись с тем, что просто так от меня не отцепиться.
— Мне вообще не до шуток! Все это прошло бы со временем, но совершенно точно в чьи-то планы это не входит.
— Жена моя… — возвел очи к потолку Бора, но я нахально перебила его:
— Я вчера была на конюшне! — выпалила я. — Понимаешь? Ни за что не попросила бы Ронра отвести меня, не умерла бы со скуки, но я же не подозревала о подобных слухах тогда! Знаю, что мой статус в глазах твоих людей весьма неоднозначен, но я считаю себя твоей законной супругой, я тебе клятву принесла на алтаре, и прежде, чем мы выйдем отсюда, хотела бы, чтобы ты узнал от меня, что никогда бы не сделала ничего столь отвратительного с животными. Как, впрочем, ни за что не стану вредить людям, относись они ко мне хоть как, любому имуществу, вообще всему! Верить или нет твое пра…
— Ликоли, тш-ш-ш! — шагнув ко мне, Бора прижал мое лицо к своей груди, завершая мою речь. — Спокойно, милая. Я ведь тоже тебя женой своей назвал, значит, готов не только верить, но и быть с тобой и за тебя всегда и везде. Мы разберемся с тем, что сейчас случилось, но запомни на будущее: чтобы ты ни сделала — я буду на твоей стороне.
— А если вдруг предам? — вскинула я глаза ошарашенно. — Или так покажется?
— Всегда обо всем говори со мной, и ничего казаться не станет, Греймунна. А о том, что предашь и в самом деле, я думать не хочу. Я верить хочу в нас и надеюсь, и ты тоже.
Я открывала рот, как рыба на суше, желая сказать так много, но слова не находились, кроме жалких:
— Так и есть, — пробурчала под нос и только тогда заметила, насколько сильно сжимала кулаки. — Но я все равно считаю, что мне следует пойти с тобой и помочь, чем смогу, иначе будет выглядеть, будто я прячусь. Я умею обращаться с лошадьми, понимаю немного в их лечении и могу быть полезной. Своего Орега я своими руками выхаживала, хоть и с помощью придворного главного конюшего…
— Ты права, — остановил тараторящую меня Бора и взялся застегивать меховую куртку, помогая. — Но от меня ни на шаг, Ликоли.
ГЛАВА 17
Покинув нашу комнату, мы с Бора увидели главного рунига, торопливо поднимавшегося по лестнице нам навстречу. Заметив нас, он молча сделал знак, призывающий пока не спускаться. Был Инослас без верхней одежды, значит, прибыл некоторое время назад и, судя по почти сошедшимся в одну линию нахмуренным бровям и острому взгляду, похоже, уже был в курсе последних плохих новостей.
— Приветствую вас, онор Бора, и благодарю за позволение гостить в вашем прекрасном доме, — почтительно кивнул он сначала предводителю и после обратился ко мне: — Рад лицезреть вас в добром здравии, кресса Греймунна. Очень скучал по вас, моя великолепная подопечная, и хотел бы перемолвиться парой слов.
— И тебе здравствовать, кресс Инослас, — ответил Бора, пытаясь увлечь меня за собой вниз. — В моем доме тебе не гостить, а жить теперь отведено, так что он и твой дом тоже. А на разговоры у моей жены прямо сейчас времени нет. Можешь с нами пойти и поговорить по дороге, коли особых секретов нет.
— И все же я настаиваю на кратком разговоре, — с извечным упрямством возразил руниг, заступая нам дорогу, отчего мой супруг посмотрел на меня с «ну вот как не прибить такого» выражением. — И более того, я также весьма рекомендую крессе Греймунне в целях ее безопасности пока не покидать дом и не появляться перед весьма расстроенными местными жителями, до того как главные страсти не улягутся.
— Кресс Инослас, благодарю за беспокойство, но мы с мужем приняли противоположное решение, предположив, что как раз скрывать меня будет неправильным и пробудит в людях большее недоверие и гнев.
— Послушайте, я всего час как приехал и уже успел понять, что о вас здесь ходят очень неоднозначные слухи, — подступив ближе к нам, мужчина сильно понизил голос, перейдя почти на шепот. — А после известия о странной болезни лошадей, только что снаружи собралась целая толпа, и все как один твердят, что несчастье случилось после вашего вчерашнего визита на конюшню. Народ встревожен, если не сказать зол, и видит на данный момент именно в вас, кресса Греймунна, источник неприятностей. Позвольте заметить, что уж кое-что в психологии толпы и ее возможных реакциях в подобных ситуациях ваш скромный слуга понимает. И поэтому повторюсь: моя настойчивая рекомендация — не появляться на публике, хотя бы до тех пор, пока не будет внесена некая ясность в происшествие и не установят виновных.
— Ты, смотрю, прямо цель перед собой ставишь, воин, — раздражать меня и оскорблять способность защищать то, что принадлежит мне, — тихо ответил Бора, не скрывая, впрочем, угрожающих ноток. — Извиняет тебя лишь то, что ты действительно заботишься о безопасности моей жены, пусть и исходя из тех реалий, в которых жил прежде. Здесь же тебе стоит усвоить — ничего не грозит моей Ликоли рядом со мной.
— Рискну взбесить вас окончательно, онор Бора, но как быть с тем, когда вас рядом не окажется? — без тени язвительности уточнил Инослас. — Стоит ли испытывать терпимость… э-э-эм-м… общей массы здешних жителей…
— Замолчи! — рыкнул Бора на него и обратился мягко ко мне: — Ликоли, никто тебе не нанесет вреда, слышишь? Рядом ли я, или меня нет, но в моем доме, моем дворе ничего с тобой случиться не может. Никто из живущих тут не осмелится даже задумать дурного для тебя, и не важно, насколько чужой ты им кажешься и что там болтают. Веришь?
— Конечно. — К сожалению, кивнуть твердо у меня не получилось, ибо уверенности у меня в этом не было.
— И все же, не лучше ли будет с вашей стороны оставить свою супругу на месте, а самому разобраться с явной диверсией?
— Я не комнатный питомец, чтобы оставлять меня под замком, кресс Инослас! — едва сдержалась от того, чтобы вспылить. — Я собираюсь встретить что бы там ни было рядом со своим мужем и намерена помочь по мере сил. Не желаю быть бесполезной обузой, отнимающей силы на охрану, а надеюсь посодействовать в улучшении ситуации в меру своих сил.
— А то, что, если это улучшение действительно наступит при вашем участии, то это вполне способны истолковать именно как подтверждение прежней злонамеренности, вам в голову не приходит? — прищурился раздраженно руниг. — Сначала наколдовала, а потом пришла и колдовство сняла — почему нет-то?
— Да хватит цепляться за эти глупые бабские байки! — вышел-таки из себя Бора. — Не станет моя жена сидеть в спальне, будто и правда виновная и сразу заключенная! Если она хочет идти со мной и помогать — так тому и быть. Хватит ей перечить, воин! Пререкания со мной я тебе еще прощу, но не ее расстройство!