Я прикусила губу, смущаясь и радуясь. Пусть эта оговорка и не была необходимой, но согрела.
— К сожалению, у Свирепых действительно приняты совсем не те отношения между мужчинами и женщинами, нежели у нас, и, насколько я знаю, ни у кого так и не сложилось. Мягки да слишком обходительны наши воины оказались для привыкших к дикости и грубости вдов, и одна за другой они находили способы сбежать обратно в свои пределы. А бывшая диала Сакру первой среди них и была, даже месяца не прожила, слова никому вокруг за это время не сказала, имени своего даже не выдала, все только глядела на всех вокруг со злобой и презрением. А одной ночью сгинула, да еще и дочь свою бросила.
— Сгинула, — повторил руниг с каким-то непонятным мне значением, и, несмотря на то что он даже глаз не поднял, Бора странно напрягся.
— Да. — При этом коротком утверждении подавляющая сила предводителя выплеснулась, пройдясь по мне изнутри. — Вскоре после этого мой старший брат стал предводителем вместо отца, но Рекру растили здесь как свою, никто никогда не обижал или не тыкал ей, что она ребенок врага, у нас так не принято относиться к детям.
— Однако же любовью и преданностью она к вам не воспылала, — перехватил инициативу в разговоре Инослас. — Можно позволить себе считать, что это просто от того, что некоторые имеют прямо-таки врожденные амбиции и их не исправить никаким отношением и воспитанием, либо же, наоборот, они легко внушаемы, и вложить ей в голову нужные кому-то идеи труда особого не составило.
Эта своеобразная манера главного рунига выражаться … я явно чувствовала, что она раздражает моего супруга, хотя Инослас, похоже, в принципе действовал ему на нервы.
— Вы предполагаете, что кто-то из Свирепых стал общаться с Рекрой и подбил ее… Но что может одна девушка? — решила вступить я в беседу, пусть уже и понимала, что Бора допустил мое на ней присутствие лишь из вежливости.
— О, при правильном руководстве одна девушка, но живущая в доме самого предводителя и ни у кого не вызывающая подозрений, способна натворить тех еще дел. Особенно когда упоминаемый предводитель находится в весьма сложном моменте собственной жизни, сосредоточенный на внезапном увлечении…
— Моя диала не увлечение! — грозно поправил Бора.
— Прошу прощения, само название — не суть, важно лишь то, что кресса Греймунна очень «удачно» для них оказалась чужачкой здесь.
— Них?
— Ну, естественно, Рекра действует не в одиночку, где и за какие средства она бы раздобыла экстракт грисрио? Его ведь выбрали не просто так, учитывая особенности воздействия, но больше по причине того, что добывают его исключительно в Гелиизене. На самом деле, я предполагаю, что использовать его планировали на вас, кресса Греймунна, и каком-нибудь из подвернувшихся под руку воине или нескольких, причем по прямому назначению, а не для отравления.
От понимания перспективы, которую описал руниг, меня затрясло, а к горлу подступила тошнота. Ведь подпои Рекра меня грисрио, и я бы действительно не владела собой, судя по тому, что мне случилось видеть тогда во дворце дяди. Было бы плевать, с кем и сколько их. Отвратительно!
— Ты не можешь этого точно знать! — проворчал Бора, стискивая мою талию и прижимаясь губами к волосам, даря успокоение.
— Нет, не могу, но, скажем, я так бы и сделал. Степень нанесенного тогда ущерба была бы максимальной. Море крови, раненые и, вероятно, погибшие ближайшие соратники, невеста…
— Я бы не тронул Греймунну! Никогда! — веско бросил предводитель. — Только не ее.
— Пути ярости непредсказуемы для нас, пока мы спокойны, спорить не стану. Хотя случайная гибель женщины, настолько занимавшей ваши мысли на протяжении долгих недель до ее приезда, что абсолютно не было секретом для всех домочадцев, однозначно нанесла бы тяжелый удар по вашему здравомыслию, онор Бора. Причем очень наглядный удар, с массой этому свидетелей, а ведь именно сомнений в способности и дальше нести властные полномочия злоумышленники и пытались добиться. Потеря самообладания из-за женщины-чужачки, невообразимая жестокость, страх и осуждение близких, неприятные аналогии с прошлым…
— Хватит! — новая волна ментальной силы предводителя пронеслась по помещению. — Это всего лишь домыслы, ничем не подкрепленные.
— И то верно. Но, памятуя о несчастной погибшей Лиске, считаю, что именно ее подрядили уговорами и обманом про всю эту околоколдовскую чушь подпоить крессу Греймунну и еще кого-то, но в последний момент девчушка испугалась или мести страшной иноземной вештицы, или предавать любым образом своего повелителя, и вредить решили удаленно. Ведь отравить лошадей — тоже весьма наглядно, и должно было либо вызвать сильный ваш гнев, онор Бора, именно на крессу Греймунну, так что важно было успеть до моего приезда, либо же — совершенно обратную, защитную реакцию, чему мы и стали свидетелями. Обезумевший и завороженный предводитель яростно защищает вредоносную чужачку, обижая и угрожая при этом своим людям… в общем, практически, как бы ни повернулось, заговорщики остались бы при своей выгоде. Никто же не знал, что наша великолепная аристократка бросится спасать столь любимых ею лошадей и этим заработает, наоборот, симпатию у здравомыслящей части местного населения. Так что единственное, что получили заговорщики от этого происшествия, — четкое знание о месте и значимости едва появившейся супруги для вас, онор Бора, очень-очень большой значимости, прямо-таки основополагающей. А вот бедную Лиску им пришлось убить, ведь она знала и запах грисрио, и то, от кого его получила. — Руниг поерзал, морщась и садясь ровнее на постели. — И дальше Рекре выпало действовать самостоятельно, устроив эффектное представление с демонстрацией жестокости, насилия и животной формы аниров, причем обязательно так, чтобы это не прошло мимо взгляда крессы Греймунны. Ведь оно и устраивалось в основном для нее и немного для меня — ведь я всенепременно должен был захотеть спасти мою подопечную из лап чудовища, что все усугубило бы.
Меня снова передернуло от понимания, что поддайся я сильнее длительной истерике или будь по-настоящему истово религиозной, и все бы у Рекры и ее безвестных вдохновителей вышло бы как надо. И так на какое-то время вышло. И только моя необоримая плотская тяга к Бора и не слишком умное, по здравому рассуждению, нежелание возвращаться на родину, где меня дважды с легкостью предали, а еще ничем не объяснимая потребность верить супругу помешали впадению в полную панику и появлению одержимости сбежать. Но помимо этого меня посетила еще одна мысль: а было ли то отчаянное вторжение Иносласа действительно попыткой защиты, или же он и это просчитал заранее и позволил Бора себя ранить, чтобы потом использовать этот факт в своих интересах? Безумное немного предположение, учитывая, что поступок вполне мог стоить ему жизни, но в отношении этого человека его нельзя считать совсем невозможным.
— Скорее всего, Рекра нашла бы способ поговорить со мной о свойствах метки в ближайшее время, — задумчиво произнесла я, — мой визит на кухню с целью самой разведать что-либо об этом только сыграл ей на руку.
— Упрямая жена моя, — покачал головой Бора с легким упреком.
— Вас, кресс Инослас, она тоже, несомненно, планировала втянуть в организацию побега, ведь должна понимать, что вместе легче на него решиться, нежели в одиночку.
— Нет, участие твоего воина в этом безобразии необходимо было бы ей для другого. — Мужчины опять кратко сцепились взглядами.
— Нам остается теперь избрать стратегию дальнейших действий, — как мне почудилось, немного поспешно перевел тему руниг. — Как я понимаю, взять и допросить с пристрастием девушку мне не позволят.
— У нас не обращаются жестоко с женщинами, — нахмурился Бора, — даже если они замешаны в чем-то дурном.
— Что же, жаль. Но с другой стороны, внезапное задержание Рекры способно подтолкнуть ее сообщников к бегству, и тогда даже если мы что и выясним от нее, то пользы это не принесет. А если некто имеет четкое намерение, то вряд ли от него откажется и просто изыщет новые способы достигнуть цели. Нужно давить мятеж сразу целиком, пусть, как выясняется, уже далеко не в зародыше, — еле слышно скрипнув зубами, Инослас поднялся с постели. — Выходит, придется нам всем немного еще полицедействовать. Вам, онор Бора, с крессой Греймунной рекомендовал бы… э-э-эм-м-м немного попридержать любовный пыл и не ходить по дому столь довольными, иначе все будет выглядеть не слишком правдоподобно.
— Ты снова суешь свой нос туда, где ему не место! — угрожающе понизил голос предводитель, тогда как меня залило жаром смущения до корней волос.
— Вовсе нет. Просто… кто поверит в желание женщины сбежать от мужа, если ее стоны удовольствия слышат по ночам и даже днем?
— Греймунну мы вообще не станем в это втягивать!
— Если не ее, то придется подыскивать другую девушку похожего сложения и роста, чтобы вместе со мной она в назначенное время пошла навстречу к заговорщикам. Учитывая специфичность внешности нашей прекрасной дамы, это будет сложно, пусть и закутать ее, скажем, с ног до головы, но и не это главное. Где гарантия, что наша девушка-приманка не проболтается? Что никто не заметит и намека на какие-то приготовления? Плюс нет никакого представления, кто вовлечен в заговор, а если мы будем заняты захватом злоумышленников, то кому-то нужно доверить охрану крессы Греймунны, а это опять новые вовлеченные лица, снижение секретности и вопрос доверия.
— Моя. Жена. Не. Будет. Участвовать! — процедил Бора. — И у меня достаточно воинов, которым я могу доверить охрану супруги, пока сам займусь столь неприятными делами.
— Как скажете, онор Бора, — кратко склонил голову руниг. — А прямо сейчас нам всем стоит пойти и заняться теми же делами, что и обычно. Краткий расслабляющий перерыв не должен броситься кому-то в глаза и навести на размышления о внезапном военном совете, не так ли?
— Я могу не возвращаться к подготовке праздника, — Бора повернул к себе мое лицо, вопросительно заглядывая в глаза, — справятся и без меня.