Бегби все такой же параноик, все говорит о посылках с гейс-кой порнухой — от чего мне становится не по себе — и о том, какой Рентой пидор-извращенец, что отдается в моих ушах сладкой музыкой. Да, мне даже хочется, чтобы Рентой с ним встретился, просто хочется это увидеть, чисто из любопытства — как далеко может зайти Франко. К моему удивлению, он спрашивает меня о фильме.
— Ну, — говорю я, как бы играя на понижение, — это так, для развлечения, Френк.
— А эти твои порнозвезды, ну, мужики, у них что… я имею в виду, у них действительно очень большие?
— Не обязательно, но, конечно, чем больше, тем лучше. Франко совершенно по-обезьяньи потирает пах, от чего меня начинает подташнивать.
— Ну, значит, я вам подойду!
— Ага, но самое главное — это чтобы вставало перед камерой. У кучи парней с большими членами просто не встает перед камерой, особенно когда надо снимать крупный план. Способность к эрекции в нужный момент — это ключевое требование, вот почему нам так подходил Терри… — Я затыкаюсь, внезапно соображая, что Франко смотрит на меня с неистовой ненавистью во взгляде. — Ты в порядке, Френк?
— Ага… я просто опять про Рентона вспомнил… — говорит он, отставляя свою кружку, — и вот он уже снова завел шарманку, рассказывает про детей, про то, что Джун не заботится о них так, как надо. — Да ты б на нее посмотрел, бля, ну чистый бельсенский кошмар. Вся потасканная, запущенная…
— Да, Урод говорил, что она пошла по кривой дорожке. Это все из-за трубки. Я в том смысле, ну, я тоже вот коксом балуюсь, Френк, но трубка — это совсем уж дерьмово, она из тебя все вытягивает. Это точно. — Я очень доволен собой. Вот и Мерфи приплел. Как бы к слову пришлось. Замечательно.
Бегби смотрит на меня в шоке, и его пальцы белеют на стекле. Я делаю глубокий вдох, а этот мудак уже готов взорваться.
— Трубка… кокс… Джун… И ТАМ МОИ ДЕТИ?! Вот он, мой шанс, — и я за него хватаюсь.
— Послушай, Урод говорил, что они вместе бодяжили, с Джун… я тебе все рассказываю только потому, что тебе надо знать, из-за детей и вообще…
— Хорошо, — говорит он, смотрит поверх стойки на Алисон и кричит ей: — ТВОЙ ПАРЕНЬ МУДАК! ОН ПРОСТО НАРК БЕСПОЛЕЗНЫЙ! А МЕЛКОГО ВАШЕГО НАДО В ПРИЮТ ОТДАТЬ!
Потом Франко вылетает из бара, а Алисон стоит пару секунд, вся такая потерянная, как будто даже и не поняла, что случилось, а потом начинает тихонечко всхлипывать. Мо тут же бросается ее утешать.
— Что… — бормочет она, — что он такое, блядь, говорит… что Дэнни сделал…
Мне приходится встать за стойку, поскольку они уже совершенно недееспособны. Я счастлив, что Человекообразный Бегби свалил, пусть даже до этого он привел моих заебатых сотрудничков в нерабочее состояние. И тут входит очередной мой клиент на ленте конвейера заблудших душ, что проходит у меня через паб. Не кто иной, как бедняга Пол, мой сотоварищ по заморочке «Бизнесмены Лейта Против Наркотиков», и у него такой вид, как будто все тяготы мира лежат у него на плечах. Я отвожу его в тихий уголок, и он сразу же начинает нытье про деньги.
— Ты меня убиваешь, Саймон!
Я говорю ему прямо, этому пиздюку:
— Заткнись-ка ты, а то вся твоя жалкая карьера рухнет, на хрен, это я те обещаю! — После этого заявления я перехожу на более спокойную позицию. — Слушай, Пол, не волнуйся. Ты просто не понимаешь экономику бизнеса. Моей индустрии. Мы все получим обратно, — говорю я ободряюще и просто тащусь от того, что мне удается сохранить голову там, где все их теряют.
Ну что за дерьмовый и жалкий уебок.
— А вот и мужик, понимающий экономику, — улыбаюсь я, когда старый Эдди, шаркая ногами, входит в бар; нос кверху, как у римского императора. — Эд, как дела, старина?
— Неплохо, — мычит он в ответ.
— Замечательно! — улыбаюсь я. — Что тебе предложить? За счет заведения, Эд.
— Ну, раз за счет заведения, тогда пинту особого и большой виски, Грууз [16].
Даже вопиющая наглость этого старого алкаша не может сегодня выбить меня из колеи.
— Сию секунду, дон Эдуардо. — Я опять улыбаюсь и кричу лейтской Марджори Прупс: — Мо, обслужи гостя, ага? Окажи честь. — Кивая на совсем поникшего Пола, я оборачиваюсь к Эду. — Пытаюсь вот обучить моего незадачливого друга Пола хитростям правильной коммерции. А ты чем занимался раньше, Эдди?
— Китобоем был, — говорит эта старая нищая развалюха. Мореплаватель. Ну здравствуй, моряк. Или надо — здравствуй, рыбак?
— Ну ладно, а ты знал Боба Марли? Старикан энергично трясет головой.
— Не было никакого такого Боба Марли на лодках в Грантоне. Не было в мое время, — сообщает нам Эд с потрясающей искренностью и вливает в себя виски.
— Твоя очередь, Пол, — лучезарно улыбаюсь я, — и я бы тебе посоветовал поставить Эду еще стаканчик золотистого. То, как мы относимся к старшему поколению, — это как знак принадлежности к обществу, признак цивилизации, а мы здесь, в Лейте, всегда стариков уважали. Я просто прав или я полностью прав, а, Эд?
Эдди агрессивно таращится на Пола.
— Я хочу виски, да, но только сперва убедись, что это действительно Грууз, — предупреждает он сбитого с толку рекламщика, как будто делает ему огромное одолжение.
Я оставляю ноющего шикарного яппи наедине с его невеселыми мыслями, потому что в паб входит Терри Сок.
— Тел! Тебя выпустили?
— Ага, — улыбается он. — Надо ходить на осмотры и пить таблетки, но хоть домой отпустили, и то радость.
— Супер. Что будешь пить?
У меня даже настроение поднялось. Скоро у нас все будет. Все-все. Алекс?
Ты, Саймон, поднял очень важный вопрос. Я бы даже сказал, ключевой вопрос. К сожалению, на одиннадцать штук ничего нельзя сделать просто по определению. Нам нужно около сорока, причем сразу все.
— Да мне сейчас пить нельзя из-за этих мудацких таблеток, — стонет Терри, зарываясь рукой в свои кудрявые волосы.
— Господи, Тел, это же просто кошмар. Ни потрахаться, ни выпить, — смеюсь я, кивая на приятелей Эда, которые сидят в углу, лелея свои полупинтовые кружки. — Но ты хоть знаешь, за что страдаешь. Чем быстрее ты вылечишься, тем быстрее приступишь к работе, да.
— Ага, — говорит он уныло, а я наблюдаю за этим дрочилой Полом, который теперь уже в курсе, что я могу запросто избегать его хоть весь вечер. Бедняга решает вернуться к суровой реальности и, весь такой из себя подавленный, направляется к выходу.
Чтобы немного подбодрить Терри, я увожу его в офис и разоряюсь на пару дорожек из грамма, что мне дал Бегби. Говорю ему, что меня посетил мой бывший коллега месье Франсуа Бегби.
— На ум приходят слова «искать» и «повод», — говорю я, выравнивая дороги своей кредиткой и кивая Терри, чтобы он угощался. — Однако мы сейчас пользуем порошок, который от него, так что парень тоже бывает полезен.
Терри смеется, наклоняется над столом и готовится втянуть.
— Ищет повод подраться? Да ему даже повод не нужен, чтобы заехать кому-нить в рыло, — говорит он, прежде чем употребить первую из двух дорожек.
Я следую его примеру и начинаю делиться своими планами относительно фильма. Терри как будто становится нехорошо.
— Ты в порядке, Тел?
— Не-е… мой член… это, наверное, из-за кокса… больно кошмарно.
Бедняга Терри направляется к выходу, сложившись практически пополам. Так грустно видеть ранее гордого собой мужчину в таком плачевном состоянии. Поскольку он все еще никакой в этом смысле и, похоже, оправится еще не скоро, я начинаю всерьез беспокоиться о половой жизни бедняжки Мелани, так что я звоню ей, держа в голове, что это было бы во всех отношениях неплохо, если бы Мел познакомилась с юным Кертисом.
52. Шлюха на крэке
Я просто на хуй рассвирепел. Убью, блядь, суку, раз за детьми присмотреть не может. Ага, она еще и наркоманка поганая… но детей в приют я не отдам, и если моя мать их не возьмет… так что придется ей закрутить гайки, потому что мы с Кейт просто не можем, блядь, взять этих придурков… ВОТ ВЕДЬ ГРЯЗНАЯ ЕБУЧАЯ ШЛЮХА!
Из-за нее я даже под дождь попал, бля, такой мокрый душ, словно с неба на тебя кто-то ссыт. И даже в ботинках вода из-за этих ебучих луж, как будто дренаж засорился или там что. В общем, я добежал до дома и только куртку накинул, стянул старые мокрые ботинки и надел новые, тимберлендовские. Кейт спрашивает:
— Ты кудай-то намылился, Френк?
— Да к этой шлюхе-наркоше, совсем охуевшей, у которой мои дети.
Блядский дождь. Почти все вокруг хлюпают носом, типа насморк с простудой, но, между прочим, в половине случаев это Колумбийская лихорадка, из-за злоупотребления кокаином, бля. Псих — клинический случай, то есть не то чтобы я так уж против хорошей понюшки, но никаких злобных подсадок, это для неудачников, и уж никак, нах, не рядом с моими детьми!
Ну, приезжаю я к ней и смотрю на нее, а она глядит на меня так, как будто она вообще ни при чем. Я говорю детям:
— Собирайтесь давайте, поедете к моей матери.
Я ни за что не возьму их к себе. Хуй вам. Я думаю, мать их оставит, она же все понимает, видит, в какой они щас опасности.
— Что… что случилось? — лепечет Джун.
— Ты, ты грязная ебучая шлюха, заткни пасть, нах. — Я просто предупреждаю ее. — А то как бы чего не вышло. Я за себя уже не отвечаю, я даже не знаю, что я с тобой сделаю, если вякнешь хоть слово!
Она меня знает достаточно хорошо и понимает, я ни хуя не шучу, и глаза у нее раскрываются на всю ширь, а лицо становится еще, блядь, белее, чем обычно. Глаза бы мои ее не видели, просто развалина, страшная, как смертный грех, и как это я раньше не замечал? Мне интересно, сколько она уже на наркоте сидит. Мальцы уже оделись и спрашивают:
— А куда мы идем, пап?
— К бабушке. Она хоть знает, как надо детей воспитывать. — Я смотрю на нее. — И она не проводит время под кайфом с другими наркошами.
— Что ты такое несешь?! Ты о чем?! — У этой суки еще хватает наглости изображать возмущение.
— Так ты еще и отпираешься? Ты что, отпираешься, что Урод, блядь, Мерфи был здесь на прошлой неделе?