– Проходи сюда. Так стой.
Сейчас кирпичики новых ощущений укладывались тетрисом у нее в голове.
Я сделал паузу, смотрел на короткое летнее платьице, хрупкие плечи, волосы до середины спины. Покорность ожидания. Впитывание темноты, предвкушение неизвестного.
Тьма крепко прижала, кинула тебя вперед. Раскрыла твои губы, ворвалась сильным властным поцелуем внутрь. Две новые силы пробовали сыграть свою роль.
Она потянулась и впилась в меня. Дыхание застыло, язык безостановочно играл с моим.
Ох, какая страсть! Это чувство всегда возникает в вакууме, в пустоте, где некогда обитал страх. Когда впереди неизвестность, страх правит и телом, и разумом. Но стоит определенности сделать первый шаг, он в ужасе бежит – ведь страх просто не может быть отважным.
Темнота подняла твои руки к небу – взлетела черная птица платья. Прошуршала где-то в стороне и опустилась. Платья не созданы летать, но не огорчаются этому факту. Их задача – окрылять, скрывать и обнажать одновременно. А у тебя вместо крыльев нежные руки, уж обвитые за спиной веревкой покорности.
Темнота обрела дыхание. Коснулась твоей кожи сзади теплым выдохом и через мгновение остудила ее втягивающим твой запах вдохом. Темнота обрела плоть едва уловимым прикосновением желания где-то внизу.
Темнота давила, тянула, коленки коснулись заботливой подушки на полу, а губы открылись обхватить большое и твердое, что осуществит твое потаенное желание.
Желание, обычно скрытое от чужих людей за дежурной улыбкой. Желание, ждущее где-то в глубине светлых глаз.
Желание невозможности вдохнуть. Желание поглощать, обхватывать и лишь на секунду отпускать из себя. Глубоко и мощно. Быстро-быстро или с неожиданной остановкой.
Желание било, давило, выжимало сок на губах, что повисал тонким мостиком в пустоту.
Желание набухало и скатывалось, как слеза, внизу, оставляя темные капли на мягкой подушке.
Тьма крепкими руками обхватывала волосы, держала, не оставляла другого пути…
И вдруг сила исчезла, заставив твой разум вслушиваться в ощущение неожиданной свободы.
Где-то рядом чуть слышно секундная стрелка меряла тишину.
Темнота спросила:
– Как ты думаешь, сучка, что я сделаю с тобой дальше?
Ответные слова неуверенно, с дрожью, словно крохотный птенец, расправили крылья ответа:
– Отведешь куда-нибудь?
– Открой рот.
Послушные губы, горячий от недавнего трения язык ощутили кисло-сладкий сок мандарина.
Боже!
А темнота подхватила тело и бросила в сторону на широкую арену греха.
Голова свесилась вниз, и открытые губы снова не могли сомкнуться, лишь на короткие мгновения передышки.
Сильные руки раздвинули бедра, похлопали по трусикам с темным пятном. Аккуратно и властно. Дыхание прервалось, подчиняясь ритму.
Тело закружило, щека теперь упиралась в подушку. Темнота вторглась резко и глубоко, выдавливая крик. Биение усиливалось. Бум-бум-бум. Звуки не успевали за движениями на какие-то мгновения. Они сливались в гул бубна безумного шамана, что пытался отогнать от себя темных духов. Кожу обжигало то слева, то справа, донося до обострившегося слуха звонкие шлепающие звуки.
Тьма кричала ей сзади:
– Сука!
– Любишь, когда тебя ***?
– Чья ты сука?
Эхо раскрывало ее губы, выбрасывало изнутри короткое «да». Рикошетило – «твоя сука».
Напор эмоций давил, креп. Плотина покрылась трещинами, готовясь сдаться, но…
– Встань. Иди сюда.
Темнота подняла легкое тело вверх. Мышцы девушки только через секунду вспомнили, что могут его держать.
– Иди вперед.
Шорох открывающегося окна. На высоте восемнадцатого этажа разноголосый шум города превратился в гул. Свежий воздух ударил в лицо.
Руки уперлись во что-то твердое. Подоконник? Тело наклонилось в невидимую, но отчетливо ощущаемую пустоту.
Сзади снова вторгся и стал набирать темп горячий таран. Мысли расползлись по уголкам разума. Дыхание срывалось.
Темнота вытянула руку и сдвинула повязку в сторону:
– Смотри.
Глаза открылись, мельком заметив створ открытого панорамного окна. Огромная пропасть внизу. Люди-муравьи. Мозаика огней сложилась из разноцветных точек. Красные – ползущие вдалеке машины. Желтые – светлячки жилых муравейников. Бледные – свет безжизненных звезд в темном небе.
Грубая сила снова стала бить беспощадно, врывалась и покидая, играя со свободой покорного тела.
Точки стали сливаться в ручейки света. Закручивались в спирали все быстрее и быстрее, пока ноги не задрожали в унисон с криком, сорвавшимся в темноту опущенных век.
Извлечение троих
Сцена первая. Незнакомец
«Блин, как же в лифте воняет бомжами! Типичный минус старых двенадцатиэтажных домов».
Изнутри кто-то нарисовал сердце, когда створки распахивались, оно разрывалось на части. Или, может, пропускало меня в себя?
Двери подъезда зло хлопнули за спиной.
Она обернулась на звук. Испуг на лице быстро замаскировала слегка натянутой улыбкой. Я не удивлен – ты видишь меня в первый раз.
– Привет, Наташа. Я Дмитрий.
– Привет, Дима.
Я всегда пожимаю ладошку при встрече. Тактильное вторжение. И чуть задерживаю на секунду. Всего лишь на мгновение ограничиваю – показываю, приоткрываю свою будущую власть над пока свободной от меня женской вселенной.
– Пойдем, Наташа. Кофе уже готов, осталось только сварить.
– Ты будешь готовить его сам?
– Конечно, я же обещал.
«Еще я обещал тебе много такого, от чего вон у той бабушки возле подъезда резко подскочило бы давление».
– Здравствуйте, баб Нин!
– Здравствуй, Дима. Какие у тебя каждый раз девушки красивые!
«Вот спасибо, бабуля, за комплимент!»
Наташа, улыбнулась (уже по-настоящему) и внутри подъезда подколола:
– Ай, Дима, спалила ловеласа старушка.
– Точно, Наташа, если забуду пароли, явки, имена, будет у кого спросить.
Лифт снова разорвал нарисованное маркером сердце уже на четвертом этаже.
Я пока не прикасался к ней. И все шло к стандартной схеме: сейчас кофе, потом разговор, немного интеллигентной пошлости на пробу. Если заходит, услышу ответный смех. Тогда еще минут пять, и вперед. Поцелуй. Подниму со стула. Руки заскользят по телу. Спрут обхватит свою жертву. Через мгновение скажу привычно:
– Пойдем, детка, покажу тебе виды из спальни.
Окна зашторены. Ди-джей в колонках задаст нужный ритм… Дверца тумбочки закрыта не до конца, оттуда выглядывает кончик блестящей ленты с очень тонкими изделиями внутри. Совсем скоро один такой станет единственной преградой между нами. Сколько раз все это уже происходило?
Сначала тяжелая дверь тамбура, входим в квартиру. Тамбур – чистилище. Забудь о спасении всяк сюда входящий.
– Проходи, сейчас я закрою дверь. И наступит тьма. Не боишься?
– Я не боюсь тьмы.
Я не понимал ее взгляд. Видел легкое недоверие, вызов и одновременно покорность. Как это все может отражаться на одном лице? Везет же животным – им не нужно ничего понимать. Берешь и овладеваешь самкой. Простите мадам, зов природы.
Тугой замок повернулся со старческим, киношно-трагическим скрипом. Время вступать в игру «темным» силам.
К черту схему! Я притянул ее к себе. Захватил в кулак волосы. В темноте совсем ничего было не видно, но я знал, как ее губы приоткрылись сказать:
– Дима, я…
И больше ни слова. Мои губы вбирали ее выдох, а язык властно наслаждался желанным теплом.
Дверь в квартиру я не запирал, но мои руки крепче любого шибари держали ее тело. Несколько шагов по коридору. Ее ноги на каблуках двигались синхронно с моими.
– М-я-а-я-а-я-ф-ф!
Я сдвинулся в сторону, и похожая на огромную кляксу тень Котика стремглав кинулась вперед, словно указывая нам путь.
«Вот жирдяй любопытный! Ведь дрых кверху пузом, когда я уходил из квартиры!»
Спальня. Шторы задернуты. Арена будущей битвы наших тел готова. Жертвенный прямоугольник, где можно нарушать все границы дозволенного. Я позволил ей дышать. Платье пусть будет пока. Сначала обряд, ритуал присвоения.
Вдох. Движения пальцев на пуговице. Выдох! Тихий визг молнии джинсов. Вдох. Шорох мягкой ткани внизу. Выдох. Тихий звук прикосновения нежных девичьих колен к твердому полу. Вдох. Погружение. Движения вглубь. Остановка. Пауза. Я не давал ей дышать. Властью, данной мне природой… Властью удерживать, ограничивать, заставлять верить в высшую ее справедливость. Что скрепы ее надёжны, убедительны, незыблемы. Лишь удостоверившись в смирении, она позволит чуть ослабить свою хватку и подарит…
В-д-о-о-о-х…
Капли падали на пол. Одна тянулась вслед за другой. Частицы желания отдавали свое тепло прохладной поверхности. И хотя в спальне был полумрак, я прекрасно видел все в огромном до самого потолка зеркале шкафа. И свои движения. И ее лицо. Ее логичность, страхи, мысли, смятение – все исчезло. Они спрятались на краю разума, подглядывая через полуприкрытые глаза, бессильно наблюдая, как тело наслаждается собственной покорностью.
Кошачья лапа высунулась из-под кровати, пытаясь поймать очередную тягучую каплю.
«Эх, не достаешь малость, жирдяй. Оно и понятно почему, Котик. У тебя же лапки!»
Я поднял ее с колен. Руки послушно скользнули вверх, а платье красивым осенним листом легло на пол.
Сцена вторая. Незнакомка
Пять минут осталось ехать.
На смартфоне нерусского водителя такси зеленая дорожка неуклонно уменьшалась, а стрелка, словно компас судьбы, указывала на север.
«Через 150 метров резкий поворот налево», – голос строгой женщины в приложении навигатора заставил меня задуматься.
Точно, резкий поворот. Схожу налево. Так это в народе называется? Я, как шлюха какая-то, еду, чтобы отдаться незнакомому мужику! Дошла ты, Наташа, до ручки, как сказала бы мама. Надеюсь, она об этом никогда не узнает. Нет, ну конечно, я могу уйти, если не захочу, он же писал об этом.