заться в любом другом месте, но не рядом со мной.
Он грубо бросает меня на матрас, и это выбивает из меня весь воздух. Бракс привык доминировать над каждым, включая мужчин. Но мне такая жизнь не в новинку. Он может доминировать над моим телом, но никогда не будет владеть моим разумом.
Поднимая подбородок с милой улыбкой, я говорю с южным акцентом:
— Делай, что хочешь, красавчик. Я не боюсь.
ГЛАВА 10
Он
Мой пульс учащается, и сердце почти выскакивает из груди. Она, нахрен, одновременно и выводит меня из себя, и чертовски заводит. Стройное тело Банни безумно сексуально, когда она вытягивается на грязном матрасе. Защитные инстинкты внутри меня бушуют от ярости, потому что она не должна лежать на полу. Она должна быть в моей постели, наслаждаться теплым камином в моей комнате и в моих объятиях.
Ее глаза, однако, бросают мне вызов, и зверь внутри меня хочет показать ей, что она принадлежит этому месту. Она заслуживает быть оттраханной, как кусок дерьма, коим и является. Эта часть меня хочет одновременно и ударить, и задушить ее, или же заставить истечь кровью.
Я спускаю вниз боксеры и с удивлением вижу, как она похотливо высовывает язычок и облизывает губы. Суки, которых я приводил в Дыру, наполняли комнату бессмысленной мольбой и плачем. Они обещали мне минет и анальный секс, будто у них был выбор, как будто я не получил бы это, в любом случае. Каждая из них, в итоге, прекращала скулить и бежала к выходу из Дыры. В конце концов, каждый раз я выбивал из них дерьмо и кончал на их лица.
Именно это я делаю.
В этом весь я.
Но Банни ведет себя так, будто собирается отведать вина, при чем лучше того, что она открыла сегодня. В этой отвратительной комнате она жаждет мой член. Ее способность — без наркотиков отгораживаться от всего, что есть вокруг, и концентрироваться на мне — очень возбуждает. И всего на долю секунды возникает желание вытащить ее отсюда.
— Сними эти тряпки, шлюха, — выплевываю я, поглаживая свой член.
Она удивленно приподнимает брови, но беспрекословно снимает свой бюстгальтер и трусики. Свет здесь, может быть, и тусклый, но даже так видно — ее гладкая киска блестит от соков, и я жажду попробовать ее.
Я, блядь, не пробую их. Не здесь. Не так.
Я причиняю им боль.
Кусаю их.
Трахаю их.
— На колени! — рычу я.— Хочу, чтобы эта маленькая попка была приподнята вверх.
Банни соблазнительно хлопает ресницами, и я думаю, что делать с ней дальше: отшлепать или трахнуть. Наконец, она принимает нужную позу. Ее маленькая задница безупречна. Я хочу отметить ее. Меня бесит, что это тупое ничтожество, Тревор, вообразил, будто сможет трахнуть ее.
Хотя у мужика есть яйца.
Когда, ворвавшись в ванную, я увидел на ее лице слезы, а в глазах отчаяние и ненависть к себе, я сошел с ума от ярости, которая никогда раньше не пробуждалась во мне. Мои кулаки снова и снова встречались с лицом этого мудака, пока кровь не окрасила белый мраморный пол. Джамалу и Дюбуа пришлось вдвоем оттаскивать меня от него. Я солгал Банни о его убийстве. Просто хотел шокировать ее. Напугать. К сожалению, она была счастлива. Чертовски счастлива.
Тревор стонал и булькал. Несмотря на то, что он был сильно избит, я знал, что он выживет. Я хотел, чтобы он жил, потому что это будет кайфом для меня — превратить его жизнь в ад. Убить его было бы слишком просто. Так что я оставил этого ссыкуна на полу, вымыл руки и пришел к ней.
Она моя игрушка.
Моя.
Сосредотачиваюсь на красивой «вещи» передо мной. Независимо от того, какими отвратительными именами я ее называю, не могу отрицать, что она не выходит у меня из головы. Мне нравится видеть ее сладкую улыбку и ее злющие зеленые глаза, когда в них пляшет озорство. Банни другая. С первой нашей встречи, когда положил на нее глаз, я предполагал это. В глубине души я знал, что буду наслаждаться ею по-настоящему; эта игра будет иной, не такой, как с прежними игрушками.
— Потрогай себя, — требую я, — но не кончай.
Ухоженными пальчиками Банни начинает ласкать себя между ног, и я постанываю от того, насколько сексуальной она выглядит, когда потирает свой клитор. Несмотря на мои правила и прочее, я собираюсь однажды попробовать ее. Не здесь, где-нибудь в доме — подальше от этой грязной дыры.
Она смотрит на меня через плечо и бросает вопросительный взгляд.
— Вот так?
В этот момент я дико хочу ее. Неуверенность в ее глазах заманчива, и я решаю, что мне нравится этот взгляд. Все остальные шлюхи обычно уверены в себе — как Банни, когда делала мне тот великолепный минет.
Но сейчас моя милая игрушка, кажется, волнуется.
— Ты отлично справляешься, — говорю ей охрипшим голосом. Я не ожидал, что скажу комплимент, но он сорвался с языка, прежде чем я успел об этом подумать. Когда ее лицо расцветает невиданной прежде гордостью от того, что она угодила мне, в очередной раз понимаю, как благодарно она реагирует на комплименты.
Несколько минут назад мне хотелось порвать ее в клочья и избить. Разорвать ее кожу своим ремнем. Хотелось причинить ей много боли.
Теперь же я ужасно хочу оказаться внутри нее. Так сильно, что это причиняет боль, словно я какой-то озабоченный подросток. Не могу больше ждать.
Я просто пиздец как хочу ее.
— Банни, — рычу я и падаю на колени позади нее, — что ты делаешь со мной?
Она стонет, когда я убираю ее пальцы, заменяя своими. Ее тело реагирует на мое прикосновение, и вскоре она направляет свои бедра навстречу моим пальцам. Останавливаю ее, зафиксировав ее тело рукой, а затем членом начинаю дразнить ее киску. Ее дырочка жаркая и охренеть какая мокрая.
— Я трахну тебя прямо сейчас, — бормочу я и хватаюсь двумя руками за ее бедра. — Хочу, чтобы ты продолжала ласкать свою киску, пока я трахаю тебя. Хочу, чтобы ты кончила, пока мой член будет внутри тебя, маленькая игрушка. А потом я кончу в тебя.
Банни кивает и начинает ласкать себя дрожащими пальцами. Я приподнимаюсь и без предупреждения вхожу глубоко в нее, всей своей длиной, одним жестким толчком.
— Ах, — выдыхает она.
Без криков.
Без слез.
Без рыданий.
Просто тихий, наполненный удовольствием вздох от того, что я растянул ее. С каждым толчком мои яйца шлепают по ее пальцам, которыми она яростно работает, чтобы довести себя до оргазма. Вчера она была такой милой, когда злилась, что не в состоянии достичь оргазма самостоятельно. Интересно, сможет ли она достичь его сегодня.
Схватив ее за волосы, толкаю лицом вниз на грязный матрас. Я всех их трахал на нем. Игрушки чувствуют запах использованной киски той, что была перед ней. В свою очередь, и их запах останется на матрасе, для следующей игрушки.
И так далее, черт побери, и так далее, пока я не умру.
Но как же Банни?
От этой мысли мне становится не по себе, и я стискиваю зубы. Не хочу думать о том, что будет с ней после этого. Это только разозлит меня. Она моя на шесть месяцев, и я буду наслаждаться каждой секундой.
Время идет, Брэкстон.
Задыхаясь, она продолжает работать над своей киской, но все не кончает. Я уже готов взорваться внутри нее, и меня охватывает раздражение из-за того, что она не может кончить. Моя игрушка даже не пытается подделать оргазм, чтобы избежать наказания.
— Кончай, черт возьми!
Банни неистово работает рукой, когда я замедляю свои толчки. Она так сильно этого хочет. Стенки ее киски пульсируют вокруг моего члена и жаждут оргазма. На этот раз я практически не заинтересован в своем освобождении, а одержим тем, чтобы кончила она.
— Ты слишком много думаешь об этом, Банни. Просто отдайся волне. — Мой голос становится мягче.
Отчаянно всхлипывая, она хватается за грязный матрас ноготками свободной руки. Ее крики звучат приглушенно, потому что лицо вжато в вонючий матрас. Внезапно, меня чертовски бесит мысль о том, что вонь и чужие выделения осквернят ее совершенную молочную кожу.
Не хочу, чтобы моя блестящая игрушка испачкалась.
Резко выхожу из нее, быстро встаю и поднимаю ее на ноги. Прижимаю к себе, и прикосновение к ее ледяной коже пробуждает во мне здравый смысл.
Это, черт побери, неправильно.
Я не хочу ее так.
— Пойдем, — шепчу я, мой тон почти утешительный, — не будем делать это здесь.
Она испуганно смотрит на меня и дрожащим голосом говорит:
— Не там. Пожалуйста, не отводи меня туда. — Ее глаза наполняются слезами, и я в замешательстве. Моя игрушка предпочитает быть грубо оттраханной в Дыре, чем в своей спальне. И что-то мне подсказывает, что это не имеет ничего общего с ее прошлым шлюхи, и не значит, что она чувствует себя в Дыре более комфортно. Это значит, что она, по какой-то причине, ненавидит Комнату Принцессы.
Я киваю и подхватываю ее на руки. Остановившись, чтобы взять со стола ключ, я выхожу из Дыры и направляюсь к лифту. Нажав кнопку подвала, я прижимаю мою дрожащую игрушку к себе.
Она ни на секунду не отводит взгляд от моего лица, и я не хочу, чтобы это произошло. Она смотрит на меня с таким обожанием, как будто я герой книжного романа, а не монстр. Это согревает мое холодное сердце и делает член чертовски твердым. Мне хочется всегда видеть этот взгляд.
Мы достигаем подвала. Бросив ключ на стол, я шагаю вместе с Банни прямиком к джакузи, которое всегда наполнено горячей водой. Хватаю горсть лавандовых шариков из ведерка на столе и бросаю их в воду. Мы оба пахнем мочой и чужими кисками. И я ненавижу это. Хочу, чтобы этот запах исчез.
Я просто хочу ее.
Мою Банни.
Когда я погружаю нас в горячую воду, она стонет громче обычного. Пузырьки плещутся вокруг нас, и запах лаванды наполняет мои легкие, пока я погружаюсь в блаженное тепло.
В Дыре поддерживается температура в восемнадцать градусов, и это теплее, чем заслуживают игрушки. Но я не могу справиться с холодом с самого детства. Теперь, когда у меня есть все, я наслаждаюсь теплом всякий раз, когда мне это необходимо. Моя спальня оборудована отопительной системой, которая подает теплый воздух через вентиляционные отверстия в полу, поэтому, когда я замерзаю, могу завернуться в одеяло и расслабиться на полу рядом с теплым потоком воздуха.