Героин забирает боль. Дыра в моей груди, которая пульсирует от горя и ненависти к себе, остается неизменной. Без героина я с трудом могу справиться. И сейчас воспоминания смешиваются с реальностью. Прошлое и настоящее сливаются в одно. Мне нужна еще одна доза.
— Сколько за эту сладкую киску?
Я выхожу из оцепенения и отвешиваю сальную улыбку засранцу.
— А сколько ты предлагаешь?
Он чешет щетину на скуле и смотрит на меня с беззубой улыбкой.
— Я на мели, детка. У меня осталась десятка до следующей зарплаты.
Меня уже бьет дрожь. Этому уроду пришлось бы заплатить пятьдесят. Но и десятка даст мне дозу. Брюстер (один из моих дилеров в этих краях) не берет меньше десяти.
— Отсосу за десятку, — отвечаю я, надеясь, что он согласится.
Он, приподняв брови и с возбужденным блеском в глазах, отворачивается, чтобы поговорить человеком, который сидит на месте водителя. Наконец, он появляется в окне и трясет пакетиком с порошком.
— Десять за анал, — говорит он, как будто это лучше, чем обычный трах. — И немного желтого сахара.
Сердце громко стучит в груди, и мне приходится сдержаться, чтобы не сбросить единственную пару обуви и не запрыгнуть в его гребаную развалину.
— Сколько героина у тебя есть? — спрашиваю я, стараясь не показывать интерес.
Он ухмыляется, понимая, что выиграл.
— Достаточно, чтобы драть тебя всю ночь, детка. Забирайся в машину.
Я радуюсь, осознавая, что скоро смогу кайфануть. Они могут трахать меня куда захотят, пока выполняют свою часть сделки.
Взвизгнув, я сбрасываю туфли в сторону сучки Медузы и направляюсь к машине, не обращая внимания на заледенелый асфальт под ногами. Я почти подхожу к развалюхе, когда гладкий, черный автомобиль с визгом останавливается позади нее.
— Долбаные копы, — брезгливо рычит клиент и сваливает, оставляя меня разбираться с копами самостоятельно. Я чуть не плачу, потеряв надежду на дозу.
Вышедший из машины мужчина хлопает дверью, и я вжимаю голову от страха столкновения с полицейским. Если не смогу сегодня получить наркоту, останется перспектива теплого сухого места в полицейском участке, где я смогу проспать всю ночь. Это почти заманчиво. Почти.
— Как тебя зовут?
Высокий, стройный темнокожий мужчина в костюме разглядывает меня. Его акцент говорит мне о том, что он не местный. Скорее всего, американец. Мне кажется это подозрительным.
— Ты коп или кто?
Он качает головой.
— Или кто. Как тебя зовут?
— Джессика Рэббит, — лгу я, усмехаясь. — Сколько ты предлагаешь?
Он недовольно сжимает губы в тонкую линию.
— Пятьсот.
Мои глаза почти выскакивают из орбит. Твою мать. Я сделаю что угодно за эти деньги.
— Что? Хочешь отыметь меня в задницу? Или, может, ты какой-то извращенец и хочешь, чтобы я называла тебя папочкой? — Я мурлычу и тянусь к вороту его костюма.
— За пятьсот фунтов стерлингов я сделаю все, что ты захочешь.
Он с отвращением отмахивается от моей руки.
— Не пять сотен фунтов, женщина.
Я надуваю губы от его слов. Разве я неправильно его поняла? У меня начинается гребаная ломка и мое сознание плывет? Я совсем запуталась.
— А, пятерка? — спрашиваю с раздражением. — Хорошо, что угодно. Если хочешь, засунь свой член в мою задницу. Просто дай мне гребаные деньги вперед, и все будет отлично. Сделаем это в машине?
Он хватает меня за руку и тащит вперед. Да уж, пахнет от него экзотично. И дорого.
— Мы с тобой ничего делать не будем. Но мой босс хотел бы нанять тебя.
Я прогоняю свой привычный страх, но киваю.
— Круто. Где он?
Если все станет странным, я сбегу. Всегда так делаю. Даже сбежав сюда, в Англию, я не чувствую себя в полной безопасности от Него.
Он смотрит через плечо на машину, а потом снова на меня.
— В машине. Ты хочешь эту работу?
Мои глаза округляются. Он что, сошел с ума?
— Ты затрахал меня до чертиков, Бруно. Хорошо, да. Я хочу эту работу. Можем ли мы сказать ему, чтобы он задницу не трогал? Лучше я ему отсосу.
Мужчина вздыхает и смотрит на меня глазами, цвет которых почти сливается с его кожей.
— Меня зовут Дюбуа, а не Бруно. И мистер Кеннеди хочет нанять вас за пятьсот тысяч. Вам интересно?
Я с облегчением выдыхаю, услышав имя — видимо, мой мозг опять меня дурит, — и начинаю нервно смеяться.
— О, ничего себе, на секунду мне показалось, что ты сказал «пятьсот тысяч».
Но он не поправляет меня, и тут до меня доходит. Твою же мать! Прямо как с Джулией Робертс в том фильме! Я живу в Великобритании, но выросла в Америке и смотрела «Красотку» столько раз, чтобы знать ее слово в слово. Эта возможность может дать мне достаточно героина, чтобы не трахаться за него. Идея довольно заманчива.
— Иди. Мистер Кеннеди ждет тебя.
Невозмутимый Дюбуа тащит меня за собой к машине. Он открывает заднюю дверцу автомобиля, и я начинаю смеяться. У этого Кеннеди, богатого ублюдка, есть водитель. Не могу поверить, что это происходит. Повернув голову, я вижу, что эта сучка Медуза наблюдает за мной. Я показываю ей средний палец, а затем чувствую чью-то теплую руку. Кто-то тянет меня за локоть, затаскивая в машину.
Я падаю коленками на кожаное сиденье, а сумка падает на тротуар, и все ее содержимое оказывается на асфальте. Этот кто-то так и не отпустил мой локоть, и я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него. Даже сквозь туман в голове я могу сказать, что он красивый и, слава Богу, это не Он. Здесь редко можно снять красивого клиента.
— Господи, ты так воняешь, будто купалась в мусорном контейнере. Просто отвратительно!
Ой, на оскорбления мне плевать. Я вдыхаю его запах. Может, я и воняю, но он точно пахнет умопомрачительно — пряно и мужественно. Могу поспорить, что на вкус его член такой же.
— Хочешь я отсосу твой большой член? — мурлычу я, чтобы уже начать вечеринку.
Он закатывает глаза и затаскивает меня в машину. Как только усаживает на сиденье, сразу же пересаживается напротив. Дюбуа закрывает дверь, и я начинаю согреваться в тепле автомобиля. Сегодня холодно и мое тело онемело. Тонкое пальто ни черта не греет и голые ноги под юбкой заледенели.
— Я хочу, чтобы ты была моей игрушкой, моей куклой, — произносит он скучающим тоном, вытаскивая сложенный листок бумаги из нагрудного кармана.
— Прекрасно, играй со мной, — говорю я. — Когда я получу деньги? Чего именно ты хочешь от меня?
Он прищуривается. В тусклом освещении автомобиля и сквозь туман в голове трудно понять цвет его глаз.
— Я хочу, чтобы ты была моей игрушкой в течение шести месяцев.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
— За пятьсот тысяч?
Он кивает и ухмыляется, ожидая моего ответа.
— Можешь достать для меня героин? — спрашиваю прямо.
Его ноздри раздуваются, и он скалится.
— Я обещаю позаботиться об этой зависимости.
У богачей всегда есть выходы на хорошую наркоту.
— По рукам. Хочешь отсосу сейчас? Мне край как нужна доза. Давай уже начнем, Кен.
Мне смешно, когда я вижу, как у него вздуваются вены на лбу. Он злится, и это забавно.
— Подпиши этот договор, и мы сможем начать, — говорит он недовольным тоном. — И никогда, блядь, не называй меня Кеном, или я ударю по твоему маленькому грязному ротику.
Большинство нормальных девушек убежали бы от парня, сидящего передо мной. Я же имела дело с уродами и похуже. Такие люди, как мистер Сварливый Кен, ничто по сравнению с ними.
Закатив глаза, я беру у него ручку и бумагу. Отпечатанные слова будто танцуют на странице у меня перед глазами.
— Шесть месяцев? Игрушка для секса? Вы платите мне пятьсот тысяч? Не пропустила ли я что-нибудь?
Он ухмыляется и пожимает плечами.
— Типа того. Ты уверена, что не хочешь прочитать его?
Кожа начинает чесаться, отогреваясь в теплой машине, и я скребу ручкой бедро, чтобы облегчить зуд. Кажется, когда меня действительно начнет отпускать, я буду чесаться вся. Это только начало. Мне нужен героин и в ближайшее время.
— Без разницы. Звучит круто. Просто следите, чтобы я получала свою наркоту, — говорю я ему.
Он ждет, пока я пишу свое фальшивое имя, Джессика Рэббит, и передаю договор обратно. Я бы хотела оставить ручку себе, но он держит руку вытянутой. Фыркнув, я отдаю ему ручку. Он пробегает взглядом по бумаге, и затем подписывает ее.
— Готова отправиться домой и поиграть, Банни?
Я прищуриваюсь, услышав дурацкую кличку.
— Конечно, Кен. Давай играть.
Он вскакивает, замахивается для удара, но у меня темнеет перед глазами, и я уже не вижу, сделал он это или нет.
ГЛАВА 2
Он
Эта женщина настоящее ничтожество.
Отвратительная, мерзкая и вульгарная. Она воняет потом, затхлым сигаретным дымом и мочой. У меня никогда не было такой грязной игрушки, и я задумываюсь над тем, что наиболее отвратительное могу заставить ее делать. При мысли об этом мой член твердеет. Конечно, сейчас не время. Еще много чего нужно сделать для того, чтобы подготовить ее к игре.
— Вы уверены, что не хотите выбросить эту и найти кого-то лучше? — спрашивает Дюбуа с переднего сиденья, пока везет нас в отель в Лондоне. От его раздраженного голоса я довольно улыбаюсь. У меня никогда не было игрушки, как эта. Она болтливая и наглая, и чертовски отвратительная. Я полностью заинтригован ею.
— Эта — превосходна.
Мои слова, похоже, убедили Дюбуа, потому что он успокаивается и не произносит ни слова за оставшиеся четыре часа езды до города.
— М-м-м-м, — стонет она, сползая с кожаного сиденья передо мной.
Приподняв бровь, я наблюдаю, как она просыпается. Прежде чем она потеряла сознание, я был готов ударить ее вопреки здравому смыслу. Конечно, мне нравится наказывать их, но не люблю терять самообладание с такой легкостью. Так что сейчас моя рука буквально чешется — так хочется наказать эту болтливую девку, чтобы она осознала, что это просто сделка.