Он думает, что я — ошибка.
Когда двери лифта открываются на первом этаже, от запаха бекона мой желудок начинает урчать. После того, как меня стошнило прошлой ночью большей частью ужина, я умираю от голода. Стараюсь оттолкнуть мысли о Треворе прочь. Он не был груб, но был настойчив, а я слишком накачалась, чтобы остановить его.
И теперь он мертв.
Мои губы растягиваются в улыбке, когда Дюбуа попадает в поле моего зрения.
— Где Брэкстон?
Он хмурится, и я чуть ли не смеюсь над ним. Но мне нужно, чтобы он относился ко мне серьезно, так что я проглатываю свой смешок.
— Мисс, он на встрече. Кристина приготовила завтрак и…
Пока он говорит, я прохожу мимо него к кабинету Бракса. Что-то ворча, Дюбуа идет за мной, почти наступая мне на пятки. Я практически ликую, когда обнаруживаю, что кабинет не заперт.
И улыбаюсь ровно до тех пор, пока не замечаю в кабинете потрясающую блондинку, которая оборачивается, чтобы одарить меня заинтересованным взглядом. Ее ладонь покоится на плече Бракса, который сидит в кресле за столом, и меня чуть не выворачивает от ее приторной милой улыбки. Я выхожу из себя, увидев ее.
— Нам нужно поговорить, — выпаливаю я, когда перевожу взгляд от женщины к Браксу.
Он, кажется, удивлен, и почти рад увидеть меня, но через несколько мгновений его лицо принимает выражение напускного безразличия. Но я не упустила его первоначальную реакцию, поэтому не позволю ему легко отделаться.
— Я тоже считаю, что поговорить — это замечательная идея, — соглашается женщина, своими кроваво-красными ногтями, похожими на когти стервятника, обхватывая его плечо. — Ты, должно быть, Банни?
— Меня зовут Джессика.
— Приятно познакомиться, — говорит она приветливым тоном, которому я не доверяю.
На ее лице написано понимание, и она смотрит на Брэкстона и похлопывает его по плечу. Я расстроена тем, что я для него проблема, а она — решение.
— Джессика, я Натали Гольдштейн, друг мистера Кеннеди. Я психотерапевт по сексуальной зависимости, со специализацией в БДСМ.
Сексуальная зависимость. БДСМ.
Я хмурюсь, услышав ее слова, и бросаю на Брэкстона вопросительный взгляд. Бракс с интересом наблюдает за каждым моим движением, и не похоже, что он встревожен открытым разговором о таких вещах. Несколько часов назад он был внутри меня. Его губы касались меня, пробовали и боготворили мое тело.
Но сейчас?
Теперь он, похоже, хочет, чтобы эта женщина сказала ему, что делать.
— Знаете что? Забудьте. Я поговорю с ним позже. Наедине.
Я начинаю выходить из кабинета, когда раздается громоподобный голос:
— Стой.
Его глубокий и авторитетный тон заставляет меня остановиться. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, ожидая увидеть в его взгляде желание и счастье прошлой ночи. Вместо этого его глаза мерцают злостью, а губы сжаты в тонкую линию. К моему ужасу, он не злится на нее, его гнев направлен на меня.
Что я сделала?
— Нат здесь, чтобы помочь нам. Очевидно, что я не справился со своей ролью, — говорит он хриплым голосом. — Я садист и доминант.
С трудом сглотнув, я смотрю на нее. Она улыбается и кивает головой. Несмотря на ее непринужденные манеры, мне не нравится, что она лезет в наши отношения. Почему у нас должны быть роли? Почему мы не можем просто быть собой?
— Тогда кто я? Девочка для битья?
— Джессика, дорогая, — говорит она, — исходя из того, что Бракс рассказал мне, ты мазохист. То, что происходит между вами — это многозначные садомазохистские, а также доминантно-покорные отношения. Он любит причинять боль, ты любишь ее получать. В природе садистов — превращать боль в удовольствие.
Я хмурюсь, но она продолжает:
— Отношения экстремальные, но они положительно влияют на обе стороны. Однако отношения доминант/сабмиссив требуют контроля.
— Ты должна делать так, как я сказал. Без всяких вопросов, — говорит Бракс с ворчанием.
Ее губы изгибаются в улыбке.
— По сути, да. Но не потому, что она должна, Бракс. А потому, что она хочет. Именно это каждый из вас ищет в другом.
— Я не люблю быть под контролем, — спорю я, хотя мой голос дрожит.
— Но тебе ведь нравится боль, что он причиняет тебе? Ты думаешь, что ты мазохист, не склонный к подчинению?
Ее желание навесить на меня ярлык выводит меня из себя. Если бы я хотела помочь своему извращенному мозгу, то нашла бы терапевта шесть лет назад.
— Я не знаю, кто я, — признаю я очевидное.
— Джессика, я хотела бы провести частный сеанс с тобой. Чтобы узнать больше о твоих сексуальных интересах.
— Нет, спасибо. Это не для меня. — Я съеживаюсь от идеи, что доктор разделит на части мой отравленный мозг.
— На самом деле, — говорит Бракс, — это как раз для тебя. Позволь напомнить тебе, что ты согласилась на это — тебе платят достаточно, чтобы ты «притворилась», что согласна.
— Я немного слышала о тех ярлыках, что вы навешиваете на своих пациентов, — я зла, и мой голос становится громче и настойчивее с каждым словом, — но я знаю, что в этой игре должно быть какое-то безопасное слово или подобная хрень. У меня его нет. Я бездомная. Я подписала контракт, и если воспользуюсь этим словом и решу все прекратить, то должна возместить Браксу четверть стоимости. Так что для меня нет никакого «выбора».
Его голос звенит, когда он в гневе произносит следующие слова:
— Я говорил тебе прочесть чертов контракт. Но ты ни черта не слушаешь.
— У меня есть для вас решение, — спокойно говорит доктор Гольдштейн, — если вы этого захотите.
Бракс лезет в свою картотеку и пихает договор мне в лицо. На этот раз я просматриваю его более тщательно.
Безопасное слово ПАУЗА. Взаимное согласие требуется от обеих сторон. Иначе: бла-бла-бла, и много гребаных нулей…
У меня есть право остановить это, когда я захочу. Но проблема в том, что мне негде взять эти чертовы нули. Я понуро опускаю плечи.
Бракс награждает меня удовлетворенной усмешкой и забирает контракт назад, благополучно укладывая его на место в шкаф.
— Обучение начинается сегодня, Банни.
Я раздраженно вздыхаю.
— И что же это будет? Наденешь на меня ошейник и заставишь есть из собачьей миски?
Наши взгляды встречаются. С каждым новым вдохом его ноздри подрагивают, и челюсть стискивается с яростью, которая вырывается из глубин его души. Я поражена этим «секс-вмешательством» и мне хочется плакать. Я даже стиснула зубы, чтобы этого не произошло. Где тот мужчина, который обнимал меня прошлой ночью?
— Дюбуа, — кричит Бракс, не отрывая взгляда от меня, — пусть Картье оденет мою игрушку, как шлюху. Я готов преподать ей первый урок.
Отвращение в его голосе обидно. Я знала, что он капризный ублюдок, но это откровенное извращение.
А затем я вспоминаю, как все это закрутилось. Я согласилась пойти «играть» с этим богатым ублюдком. Я для него никто, даже не нравлюсь ему. Он хочет пользоваться мной и издеваться, так же, как и над всеми остальными. Огонь начинает гореть в моей груди, и я отчаянно разжигаю пламя злости.
— Ты мудак, Брэкстон, — шиплю я, когда Дюбуа хватает меня за руку. — Развлекайся, играя в пациента и доктора с этой старушкой. — Я довольна тем, что ее улыбка сменяется гримасой. Кажется, она обижена моими словами, хотя и не раздражена, и я ненавижу, что чувствую себя виноватой из-за этого.
— Стой, Дюбуа. — Его голос суров, и я пугаюсь.
Холодная дрожь проходит по моей спине. Я звала его по имени всю ночь, но сегодня утром я чувствую, что это разозлило его.
— Банни, иди сюда.
Я вырываю руку из захвата Дюбуа и подхожу к Брэкстону. Натали отходит от него, садится на подоконник и с любопытством наблюдает, что он будет делать дальше. Он хочет напугать меня, ярость в его глазах говорит мне об этом. Но я не боюсь. Я так же зла, как и он. Когда оказываюсь рядом с ним, он устраивается поудобнее и осматривает мое тело. Быстрым рывком он развязывает пояс моего халата и распахивает его, открыв мое полуголое тело.
— Сними его.
Бросив взгляд в сторону Дюбуа, я слегка качаю головой. Бракс сжимает ладони в кулаки, и я могу сказать, что он с трудом сдерживает свой гнев.
— Ты шлюха, Банни. Или ты забыла? Куча народа видела твое тело. Не переживай, это не первый раз, когда мои сотрудники видят голую женщину. А теперь, не заставляй меня просить дважды.
Я сбрасываю халат и смотрю на него. Голод мелькает в его глазах, когда он видит мой сексуальный бюстгальтер и трусики, но снова симулирует незаинтересованность. Чертов лжец.
— Дюбуа, позови Картье и Кристину сюда. Все должны это увидеть.
Нахмурив в замешательстве брови, я молча спрашиваю его, но он игнорирует меня. Скользит взглядом по мне, высматривая слабые места, чтобы увидеть, где ослабить меня.
Звуки шагов за моей спиной предупреждают меня о том, что все здесь, и по какой-то причине мне стыдно. Я подружилась с Картье и Кристиной, и теперь они должны смотреть на меня его глазами. Я здесь изгой. Гребаная одиночка.
— Что я говорил тебе о том, как ты должна называть меня? — спрашивает он, когда встает с кресла. Его тело возвышается над моим, и тепло, которое пульсирует вокруг него, согревает меня до самого сердца. Я скучаю по сладкому мужчине из прошлой ночи, но не по жестокому ублюдку, стоящему передо мной.
Сэр или господин.
В течение минуты я изучаю черты его лица. А потом пристально смотрю в глаза. Мы словно мысленно связались, и он взглядом умоляет меня. Уговаривает подчиниться ему, как я сделала это прошлой ночью. Где-то в глубине его души я вижу это. Искру страха. Страха, что я не буду уважать его и стану унижать так же, как он пытается унизить меня перед своей армией верных слуг.
— Иди в жопу! — бросаю ему вызов дрожащими губами.
Бракс удовлетворенно и зловеще улыбается.
— Только если будешь вести себя, как хорошая маленькая игрушка.
Я отвожу взгляд в сторону, чтобы смотреть куда угодно, лишь бы не в злобные глаза, которые навязчиво напоминают мне