Уверена, что в гардеробной или в комнате с домашним кинотеатром было бы теплее, но они не пахнут Брэкстоном Кеннеди. Мудаком, к которому меня отчаянно тянет. Вчерашний день был унизительным (и это говорит вам шлюха со стажем). Если бы там были его друзья, доктор или Дюбуа, я бы справилась лучше. Но там были Кристина и Картье. Они были в ужасе, и я чувствовала это. Мне было стыдно. До конца дня я едва ли сказала Кристине больше двух слов. Избегать Картье было немного сложнее. Этот мужчина просто появляется перед тобой и стискивает в медвежьих объятиях. Он обещал мне, что все наладится, и, видимо, я цеплялась за эту ложную надежду.
Но еще больше потрясло меня то, что произошло после их ухода. Когда остались только Бракс и я. Он говорил мне ужасные слова, и мне это нравилось. Это не было похоже на то, что произошло со мной в прошлом, когда я была высмеяна тем, кто, как мне казалось, любил меня. Он говорил пошлые слова, чтобы пробудить во мне животную сексуальность, которую я прятала в себе все эти годы. Я до сих пор смущена тем, как мое тело отвечало и отчаянно жаждало его порочных слов.
Жар разливается по моей груди, и мое сердце трепещет, когда я думаю об этом. Я больная. Так же, как и он. И я с нетерпением жду большего. Может, мне все-таки нужно пообщаться с Натали и попытаться выяснить, что со мной не так?
— Банни!
Я снова слышу этот голос.
— Я здесь, — отвечаю я и сажусь, когда дверь распахивается.
Его массивное тело возвышается в дверях, его грудь вздымается. Он, наверное, подумал, что его драгоценная игрушка сбежала. Что ж, он неправ. Потребуется гораздо больше, чем несколько шлепков и унижений, чтобы я ушла. Деньги, что я получу в конце, означают для меня новое будущее. К тому же, мне интересно, что будет дальше.
— Господи, Джессика, тут ужасно холодно, а у тебя даже одеяла нет. Иди сюда.
От того, что он назвал меня по имени, мое сердце наполняется надеждой, за которую Картье велел мне держаться. Потому что, несмотря на ужасные слова, которые Бракс говорил мне, он может быть милым. И, благодаря этому, моя жизнь становится лучше.
Когда он держал меня вчера в объятьях, после всего того, что сделал со мной, я чувствовала себя цельной. Это не укладывается у меня в голове, но он мне нравится в обоих состояниях: Бракс — милый, и Бракс — мудак. Очень нравится.
Мы оба сделаны из одного и того же многослойного грязного теста.
Он протягивает мне руки, и я беру их, позволяя ему поднять меня на ноги. Шторм вчерашнего дня утих в его глазах, и он смотрит на меня глазами цвета глубокой морской синевы, отчего я чувствую себя заслуживающей уважения.
— Сходи в душ и переоденься, — говорит мне Брэкстон, убирая прядь волос с лица. — Мы идем по магазинам.
Я взвизгиваю от восторга и улыбаюсь. В порыве благодарности я даже крепко обнимаю его за шею и целую в теплые губы.
— Спасибо.
Он кивает, и я вырываюсь на свободу, чтобы собраться. Через полчаса после быстрого горячего душа я нахожу самый удобный наряд в гардеробной: пара плиссированных брюк цвета древесного угля, черные, из змеиной кожи туфли, и белый свитер в рубчик, который облегает мое тело, как перчатка, подчеркивая грудь и плоский животик. У меня нет никаких украшений, но я нахожу шарф с черно-серым рисунком, чтобы обернуть вокруг шеи. Макияж минимальный, но достаточный для того, чтобы я выглядела милой. Еще влажные волосы я уложила в пучок, который выглядит так, будто я потратила часы на его укладку.
После нескольких минут у зеркала я решаю, что выгляжу…
Нормальной.
Как прежняя «я».
Эта мысль поднимает из памяти воспоминания, и я спешу отвернуться от зеркала. Бракс уже спустился, и я нахожу его в столовой, где он уплетает яичницу. Сегодня он одет не в костюм, и мне хочется съесть его. Его твердую грудь облегает рубашка-хенли (Примеч.: тонкий пуловер с пуговицами у горловины) цвета мокко с длинными рукавами. Его волосы уложены более беспорядочно, чем обычно, а когда я замечаю на нем джинсы, то завидую, потому что я одета не в повседневную одежду.
Его потребность унижать меня сначала сбивала с толку, но теперь я начинаю больше его понимать. Бракса сексуально возбуждает садизм, но он не злой. А я как раз-таки знаю, что такое настоящее зло. Он, может, и испытывает удовольствие, называя меня шлюхой, но большую часть времени Брэкстон больше человек, чем монстр, и он всегда следит за тем, чтобы доставить мне удовольствие и воплотить мои самые смелые мечты. Я, кажется, нуждаюсь в обоих: и в мужчине, и в темном существе, что скрывается в нем. То, что он делает со мной, вовсе не так ужасно. Я знаю, что вчера, если бы я настояла, он бы остановился. Я не его пленница. Я больше никогда не буду ничьей пленницей. У Бракса просто сложные сексуальные предпочтения. И, к счастью для него, я — сложная женщина, которая получает удовольствие от того, что он делает со мной.
— Банни, — тихо говорит он и кладет вилку на тарелку, — ты выглядишь…
Я улыбаюсь и краду тост с маслом с его тарелки.
— Нормальной? — Мои щеки горят, потому что теперь я чувствую себя неловко. Я похожа на женщину, которая одевалась бы так на работу. На женщину, чьей самой большой заботой было убедится, что одежда в химчистке и что масло в двигателе ее машины меняется каждые три тысячи километров. Я завидовала такой простой жизни, прежде чем все пошло к черту.
— Я хотел сказать красивая. — Его голос груб, и он жадно рассматривает меня. Затем ухмыляется — ох, эта его сексуальная ухмылка — и подмигивает. — Ты никогда не будешь нормальной, Банни. Ты странная.
Я игриво хлопаю его по плечу и сажусь на край стола. Он доедает яичницу, а я съедаю оба ломтика тоста. Даже когда выпиваю половину стакана его апельсинового сока, Бракс ничего не говорит. Я улыбаюсь, когда ловлю на себе взгляд Кристины, которым она смотрит на меня из кухни. Кажется, она довольна мной, что является огромным шагом вперед. Я буду довольствоваться тем малым, что она даст. Мне на самом деле нравится Кристина, и я не хочу, чтобы она разочаровалась во мне.
Бракс встает и помогает мне встать на ноги, перед тем как отнести свою тарелку в раковину.
— Крис, мы вернемся к ужину.
Она кивает и подходит к нему, чтобы убрать пылинку с его плеча. Этот материнский жест согревает меня. Но уязвимый подавленный взгляд, который Бракс бросает на нее, почти ранит меня.
— Не торопитесь, сэр. Если день пролетит незаметно, отведите ее в один из ресторанов на пирсе, где подают морепродукты. Не спешите из-за меня. В любом случае, я собираюсь приготовить что-то простое.
Он отходит от нее, и на мгновение в моей груди все сжимается. Почему это похоже на свидание? И почему это так волнует меня?
— Это не «Красотка». Я не Ричард Гир, а ты не Джулия Робертс, — стонет он, когда я тащу его в кафе.
Не могу удержаться от смеха. Я сравнивала нас с фильмом и пыталась вывести его из себя своей непрерывной болтовней. Но, кажется, это не работает. Похоже, Бракса это больше забавляет, нежели раздражает.
— Кофе — это героин для трудоголиков, — говорю я ему с серьезным видом, пока мы стоим в очереди. Он приподнимает бровь, как будто спрашивая, откуда я знаю о трудовых буднях, если моя работа — стоять на панели. Я пожимаю плечами. — Я не всю жизнь была шлюхой, мистер Кеннеди.
Его ответная улыбка такая милая, что я вздыхаю. Было весело заставлять Дюбуа катать нас по всем магазинам Сиэтла. Я провела три часа в «Таргет», и к большому ужасу Бракса купила каждую пару штанов для йоги, что у них были.
— Что будете заказывать?
— Мне Гранд Кафе Мокко с дополнительным кремом. А этот парень будет что-нибудь темное в высоком бокале. И добавьте туда немного зла, — говорю я баристе, опережая его вопрос к Браксу.
Блондинка за стойкой раздачи морщит нос в замешательстве.
— Гранд Дрип. Черный, — фыркает Бракс.
— Как и его душа, — добавляю я.
Он щипает меня за задницу, и я смеюсь. Девушка зовет нас, когда кофе готов, но отказывается смотреть в глаза. После того как мы садимся у окна с видом на дождливую Пьюджет-Саунд, Бракс прочищает горло.
— Банни, чем ты занималась? До всего этого. До проституции и до сувенирного магазина?
Я отрываю взгляд от стакана с кофе и рассматриваю его хмурым взглядом.
— По-разному. Это уже неважно. Теперь я просто шлюха. — Мои слова, как и тон, горькие, и я отвожу взгляд от его красивого лица. Мы весело проводили время, но разговор принял весьма дерьмовый оборот.
Он тянется через стол и берет меня за руку.
— Расскажи мне.
Фыркнув, я встречаю его заинтересованный взгляд.
— Я управляла офисом юридической фирмы.
На его лице отражается шок, а затем он говорит:
— У тебя есть образование?
С трудом сглотнув, я киваю.
— Бакалавр по бизнес-праву. Я получила степень в области бухгалтерского учета.
Мы сидим в тишине. Каждый из нас потерялся в своих мыслях, пока мы пьем горячий кофе. Он немного согревает меня, но мои ноги все еще ледяные. Эти туфли не предназначены для осени в Сиэтле.
— О, Боже, — говорит Бракс со стоном и встает, шагая к мусорному баку, чтобы выбросить пустой стакан. Я не могу не восхищаться его сексуальной задницей в этих джинсах. Этот мужчина был свиньей вчера, но я все равно хочу его. Сегодня он настолько близок к совершенству, что это пугает. Вся ситуация похожа на американские горки, где я стараюсь угнаться за его постоянно меняющимся настроением.
Брэкстон выходит из кафе и на мгновение задерживается под дождем, проводя руками по волосам. Нельзя отрицать, что этот мужчина временами безмерно сексуален. Я просто хочу, чтобы он, по большей части, не был холодным.
Я выбрасываю свой стакан и спешу вслед за ним. Он садится в машину и захлопывает дверь. Я собираюсь сесть вслед за ним, но Дюбуа преграждает мне дорогу и качает головой.
— Что? — шиплю я.
Он хмурится.
— Что бы ты там ни собиралась сделать, ты должна прекратить это.