Лихорадочно девушка пыталась сляпать версию, которую еще можно проверить. Ведь на что-то более серьезное у нее уже нет времени. Мужчина мрачно молчал.
— Давай вернемся. — Карина быстро взглянула на часы. — Проверим: дома ли она?
Андрей, по-прежнему не произнося ни слова, завел машину и поехал в обратном направлении.
Возле дома 55 мельтешили жильцы с собаками.
Качели облепили вернувшиеся из детских садиков ребятишки. Андрей надел красную бейсболку. Настороженно огляделся по сторонам.
Полная женщина со смехотворным коротколапым псом, закончив моцион, двинулась к дверям подъезда. В тот же момент Андрей выскочил из машины и присоединился к колоритной парочке.
— Сейчас-сейчас, Чарлушка, — пела женщина, доставая ключ.
— Какая милая собачка. — Андрей нагнулся, пощекотал низкорослого уродца между ушей. — По телевизору показывали… Кажется, у Президента Буша песик такой породы.
Хозяйка Чарлушки засмеялась глупым счастливым смехом, словно только что молодой человек сделал комплимент ей, а не раскоряке кобелю. Болтая, как старые знакомые, они скрылись в доме.
Карина смотрела в окно и ничего не видела.
Мысли бестолково метались в ее голове, ожесточенно спорили, стремясь перекричать одна другую. Где сегодня ночевать? Конечно, дома. Как ее встретит отец? Страшно подумать! Денис скорчит рожу: "Ду-у-ура!" Девушка нахмурилась.
Да, у того, кто решился на похищение, не только сердце с изъяном, но и мозги. Из десятков детей города, за которых можно получить выкуп, он почему-то выбрал того, чья мать нужную сумму ну никак не могла наскрести. Явно преступником двигало не просто желание быстро обогатиться, но и чувство ненависти. Интересно, кому так насолил Николай Неверов? По существу, об этой фигуре ей ничего не известно. Надо хоть Андрея о друге расспросить. Как говорит Вита Танделова, наше будущее — ребенок прошлого. Виктория! Вот кто ей поможет! Ах да, сегодня она ночует дома…
Открылась дверь подъезда, появился Андрей на пару с нескладным подростком. Они о чем-то беседовали. Со стороны казалось, что по дорожке спешат по общему делу отец и сын. Карина радостно встрепенулась:
— Наконец-то! Она на месте?
— Подождем.
— Значит, нет?
— Видимо.
Карина победно улыбнулась. Ей давно нужно было взять следствие в свои руки. Андрей совершенно не умеет анализировать.
— Знаешь, я подумала… тот, кто это сделал, очень ненавидел твоего друга.
— Возможно.
— А каким Николай был?
— Добрым. По существу, он имел только один. недостаток — слишком любил слабый пол.
Такая характеристика несколько разочаровала Карину. У доброго человека врагов гораздо меньше, чем у ядовитого циника или законченного негодяя.
— Может, ты его не очень хорошо знал? — с надеждой спросила Карина.
Андрей усмехнулся:
— Если живешь с человеком спокойненько, кушаешь по часам, и проблем вы сроду в глаза не видели, ты его можешь и не знать как следует.
Совсем другое, когда готовишься к смерти…
Карина подождала продолжения, но мужчина снова замкнулся. Она ясно видела: Андрей не хочет говорить о своем прошлом. Наверное, боится, что временная попутчица сморозит очередную глупость, ранит его и даже не заметит этого.
— Но ведь люди могут меняться, — нерешительно, тихо произнесла девушка.
— Конечно. Но когда я недавно встретил Николая, мне не показалось, что он родился заново.
Хотя, конечно, перемен много.
— Сколько вы не виделись?
— Больше десяти лет.
— Ото! За это время можно успеть и родиться, и умереть. И физически, и морально.
Андрей отвернулся и задумался. Карина тоже замолчала. Постепенно детская площадка опустела. На смену малышам из дома высыпали парни и девушки. Свободные, беззаботные — счастливые! Великоцкая с силой дернула себя за локон.
Через сорок минут у подъезда затормозила серая «Лада». Из нее выбрались рыжеволосая и молодой мужчина с фигурой Давида. Они прильнули друг к другу в бесстыдном поцелуе. Карине казалось, что она со своего места слышит смачные звуки. Наконец Давид оторвался от любовницы. "Этому красавцу можно устроить допрос с пристрастием, — оживилась Великоцкая. — С мужиками Андрей не церемонится". Однако ее напарник позволил Давиду сесть в тачку и укатить в неизвестном направлении. Буркнул:
"Уточним некоторые детали" — и взялся за ручку машины. И тут дверца стоящего за изможденными тополями вишневого «жигуля» открылась. Из него выскочил помятый парень и бодрой походкой направился к Люси.
— Это еще кто? — удивленно подняла брови Карина. — Еще один любовник?!
Несколько секунд Андрей смотрел на беседующую парочку и наконец покачал головой:
— Это мент.
От страха у Карины перехватило дыхание:
— Они видели, как ты входил в подъезд!
— Меня поражает твоя способность смотреть в окно, а видеть — себя. Парни подъехали пятнадцать минут назад. Видно, Смирнов все-таки не утерпел до утра. А может, у старого козла на ночь глядя проснулась память, и он покаялся гражданам ментам.
Андрей завел машину. Осторожно они поехали прочь. Карина, обиженная выговором, зашипела:
— Надо было Давиду на хвост сесть, а не пялиться на Люси.
— Какому Давиду?
Девушка покраснела:
— Это я образно. А мы даже номер не записали.
— Я запомнил. Но нам с тобой из этой информации ничего не выжать. Связей нет.
— Куда ты едешь? Надо направо, на Суворова.
— Что там?
— Общежитие.
В нем когда-то проживала пятиюродная тетка Виты. После смерти бездетной старушки Танделовы умудрились прописать в комнатушку Викторию, хотя нужды в том особой не было: семейка обитала в элитном доме. Однако же папаша басил: "Чего добро пропадать будет? Завтра, может, общежития приватизировать разрешат".
Его жена, демонстрируя чудеса материнской заботливости, поддакивала: "Конечно. Вот Саша подрастет, девочек туда водить будет". Пока еще Саша (а по паспорту — Селим) заглядывал на Суворова с такими же, как он, юнцами-лоботрясами. А вот его сестрица уже не раз мысленно сказала «спасибо» родителям за гнездышко любви. Находили в нем приют и подруги Виты.
— Ключ у соседки.
— Она тебя знает?
— Только в лицо. Не волнуйся… Такого, как в гостинице, не будет. Вообще, мне кажется, Ульяна Федотовна одни мыльные оперы по телику смотрит, новости ее не сильно интересуют.
Андрей положил широкую ладонь; на еще влажную после душа шею девушки.
— Устала?
— Да, — бросила Карина и попыталась освободиться.
Однако мужчина быстро шагнул вперед. Его руки тяжело легли на плечи девушки. Она судорожно вздохнула, ощущая, как тело будоражит сладкая дрожь.
— Нет. Не надо! — задыхаясь, прошептала Карина.
Но Андрей, кажется, не слышал ее мольбы.
Наклонился ниже и жадно впился губами в рот девушки. Карина почувствовала, как безвольно подкашиваются ноги, а сердце пытается набрать скорость, не отпущенную ему природой. Она подозревала с самого начала, что этим все и закончится. Их сумасшедший бег. Жажда совершить невозможное, живые страхи, стоязыкая ненависть, оставшаяся в прошлом любовь сплетутся, перекрутятся и остановятся у истомившейся в ожидании безумцев постели. Так случается всегда! Когда двоих молодых и горячих загоняют в угол, они бросаются друг к другу как к единственной надежде.
Из последних сил, отчаянно Карина вскрикнула:
— Нет! Я не хочу…
Мужчина отстранился, несколько секунд пристально смотрел на нее. Наконец, произнес:
"Обманываешь". Ласково прошелся губами по шее девушки. Карина робко, словно против воли, коснулась коротких густых волос. Его тело… Это, наверное, сплошные мускулы. Сплошное наслаждение…
Стрелок, прищурив глаза, наблюдал, как Сашка Кривда передает вишневого цвета гитару в цепкие грубые лапы водителя «бэтээра». "У тебя, поэт, такая фамилия, что любая кличка перед ней завянет", — говаривал Сергей, покровительственно похлопывая взводного музыканта по плечу. Кривда на его подначивание растягивал губы в доброй улыбке и не обижался. Он вообще, кажется, не умел обижаться, конфликтовать, качать права.
— Да поосторожней ты, х… безрукий, — неожиданно прошипел Сашка. Стрелка поразило не ругательство, как-то неестественно вывалившееся из интеллигентных уст поэта, не то, что Кривда решился расстаться с неизменной спутницей-гитарой… (Даже в горы ее потащил. За каким, интересно, делом?) Его лицо, посеревшее, обреченное, выстуженное, казалось чужим. Пугало. А у него самого такая же веселая рожа?
Стрелок смущенно потер подбородок и покосился в сторону Николая. Тот, снимая бронежилет, вздохнул:
— Эх, Лариске не успел черкнуть.
— "Жди меня, и Я вернусь"? — хмыкнул Серый.
"А я мамане две недели не писал", — мысленно поддержал диалог друзей Стрелок.
Лейтенант снова прошелся по основным пунктам плана: "подняться — отвлечь внимание", при этом он ловко опустил слова-подножки «попробовать», "попытаться", точно им предстояло (всего-навсего!) взобраться на пологий холм и отколошматить горстку х… безруких. Попов говорил спокойно. Даже слишком. И потому Стрелку казалось, что внутри у Орла дрожит тугая струна. Неосторожно дотронься до нее — она лопнет, и из глотки лейтенанта матами и бессвязными выкриками зафонтанируют напряжение и злость.
— Еще одно… — Орел замялся. — Не приказ…
Такая просьба… Договоримся сразу: если кто-то из нас сорвется, падать молча. Чтоб не подводить товарищей.
Солдаты безмолвствовали, напряженно глядя на автоматы.
— Всем понятно?
Стрелок почувствовал, как под тельняшку настырно лезет противный холодок, вырвавшийся то ли из глубины стремительно остывающих гор, то ли из слов лейтенанта.
— Да понятно нам! — как обычно за всех ответил Козлов. — Не подведем, товарищ лейтенант. Куда басмачу против десантника!
Вперед пошли ходко. Поначалу после вынужденного долгого сидения возможность размять ноги даже радовала. Однако тропа все змеилась и змеилась между камней, свивалась кольцами и опять распрямлялась. Казалось, она стремилась запутать чужаков, увести их в гибельное никуда.