Мария, которая, прощаясь, едва улыбнулась, пришла в замешательство:
– Вы очень добры, ваша милость. Это прекрасный подарок, и я буду беречь его.
Генрих осклабился, довольный милостивым жестом супруги. Купаясь в его одобрении, она решила послать что-нибудь Елизавете тоже и выбрала из своего огромного запаса украшений несколько красивых бусин и золотую брошь с камеей, усыпанную рубинами и изумрудами, – яркие вещицы, которые понравятся девочке. Король пришел в восторг.
– У вас щедрое сердце, дорогая, – сказал он ей.
Отлендс, укутанный декабрьским снегом, на фоне мглистого неба, прорезанного лучами низкого солнца, казался волшебным местом. Трудно поверить, что прошло уже больше четырех месяцев с того момента, как они с Генрихом поженились здесь. Чтобы отметить возвращение, он подарил ей пару четок.
Приятно было снова попасть сюда и насладиться краткими днями уединения, как во время медового месяца. Омрачало их жизнь только присутствие Тома Калпепера. Он закончил дела, удерживавшие его вдали от двора, и постоянно находился при Генрихе, который относился к нему как к сыну. Екатерина соблюдала вежливость, когда ей приходилось общаться с Томом, но старалась не встречаться с ним глазами, чтобы Генрих не заподозрил, будто между ними что-то было. Она постоянно чувствовала на себе взгляд Тома и хотела, чтобы тот отвернулся. Ее до сих пор влекло к нему, по-мужски красивому и полному сил, но она, как верная супруга, гнала от себя всякие сравнения его с королем. Том не мог дать ей того, что давал Генрих, который к тому же так сильно ее любил. Но, с другой стороны, нашептывал у нее в голове предательский голосок, Генрих не мог дать ей того, на что был способен Том! Кэтрин расстраивала мысль, что ей, вероятно, никогда больше не иметь молодого любовника.
В Отлендсе они провели три недели, а на Рождество отправились в Хэмптон-Корт. По прибытии туда Генрих сделал Екатерине сюрприз: подарил нитку крупного жемчуга, за что она отблагодарила его множеством поцелуев. Он пребывал в отличном настроении и каждый день обедал и ужинал в ее покоях.
Рождественские торжества проходили еще великолепнее, чем в прошлом году, когда все ожидали приезда Анны Клевской. Фанфары звучали всякий раз, как король с королевой появлялись на пиру или празднике. Королевские музыканты играли для придворных на цитрах, барабанах и виолах; мужчины и дети из Королевской капеллы пели подобно ангелам; устраивали игры и танцы, выезжали на охоту; герольды раздавали всем щедрые дары короля. Кэтрин была счастлива как никогда и радостно принимала участие в общем веселье.
Глава 22
1541 ГОД
В день Нового года Генрих разбудил Екатерину поцелуем и привлек к себе. Она отдалась ему с готовностью и довольной улыбкой, уже привыкнув к их близости. Его стареющее тело не ужасало ее, к тому же король знал, как доставить удовольствие женщине. Будь он лет на двадцать моложе, лучшего любовника было бы не сыскать.
После, сев в постели, он преподнес ей восемь изысканных украшений в качестве новогоднего подарка: гривны с чистыми, плоско ограненными бриллиантами, нити жемчуга, квадратную подвеску с гроздьями бриллиантов и жемчужин и великолепную черную бархатную муфту, подбитую соболями и украшенную рубинами, сотнями перлов и тонкими золотыми цепочками. Екатерина вскрикнула от восторга при виде этих сокровищ и заметила слезы на глазах короля.
Тем утром она сидела рядом с супругом во время долгой церемонии поднесения даров и любовалась прекрасными вещами, которые вручали Генриху придворные, а затем отправилась в свой приемный зал, чтобы раздать подарки дамам и слугам. Маргарет Дуглас затрепетала от восторга, получив бусы из венецианского стекла, а Изабель громко ахнула при виде поднесенного ей пояса с золотыми накладками.
За обедом Генрих был разговорчив.
– Я отправил деньги леди Марии и леди Елизавете. Они лучше меня знают, на что их потратить. О, и еще я наградил ваших менестрелей и музыкантов, дорогая.
– Это хорошо. – Екатерина улыбнулась, поливая соусом курицу на своей тарелке. – Вы так добры ко мне, Генрих.
Король откинулся на спинку кресла, преданно глядя на нее:
– Дорогая, леди Анна живет сейчас неподалеку, в Ричмонде, и я подумал, мы могли бы пригласить ее ко двору на праздники. Она проявила уступчивость в отношении развода и, когда я сказал ей о нашем браке, не приревновала к моему счастью.
Екатерина в принципе не возражала против появления Анны при дворе, эта женщина всегда была ей симпатична, но предвидела, что между ними возникнет некая неловкость. Разве могло быть иначе, ведь она сместила Анну с трона? К тому же принцесса Клеве выросла при дворе; та могла посчитать, что Екатерина недостойна быть королевой.
Она улыбнулась и сказала:
– Разумеется, леди Анна должна приехать.
Генрих с интересом смотрел на нее.
– Мне кажется, или вы немного поправились? – спросил он.
Екатерина вспыхнула. Она действительно набрала вес из-за обильных трапез, которые ей подавали все последние месяцы. Дамы уже не могли зашнуровать на ней платья так туго, как делали это летом. Но она надеялась, что Генрих этого не заметит.
– Не в том ли причина, что вы ждете ребенка? – нетерпеливо спросил он.
– Я точно знаю, что нет, – ответила она, жалея, что разочаровывает его.
– Ничего, – живо откликнулся король. – Я продолжу жить надеждой.
Это прозвучало упреком. Ему было почти пятьдесят, и, в отличие от Екатерины, он не мог тратить время понапрасну.
– О, я тоже! – воскликнула она. – Я молюсь об этом каждый день.
– Тогда мы не должны упустить ни единого шанса, – сказал Генрих, подмигнув ей, и все снова стало хорошо.
Подарки леди Анны прибыли раньше ее – два огромных коня в бархатных попонах. Генрих пришел в восторг.
– По крайней мере, она с умом тратит содержание, которое я ей выделяю! – заметил он, поглаживая гривы лошадей на глазах у королевы и группы придворных, которые стояли на конюшенном дворе и любовались прекрасными животными. – Это отличные верховые лошади!
Анна прибыла в тот же день ближе к вечеру. Извещенная о приезде гостьи, Екатерина отправила герцогиню Саффолк и графиню Хартфорд встретить ее и проводить в покои королевы. Генрих распорядился, чтобы Анне отвели просторные апартаменты с богатой обстановкой. Пусть у нее будет все самое лучшее. Екатерина отметила про себя, как быстро его неприязнь к бывшей супруге сменилась почтением.
В ожидании Анны она нервно расхаживала взад-вперед по своим покоям, одетая в платье из серебристой парчи, – переживала, как пройдет встреча с предшественницей. Екатерина не могла забыть, что была фрейлиной Анны и предала доверие своей госпожи. Вызвав лорд-канцлера Одли и своего дядю графа Сассекса, занимавшего пост лорда – главного камергера, она спросила у них совета, как ей обращаться с гостьей.
– Ваша милость теперь королева, – сказали они ей. – Леди Анна поймет это. Не бойтесь.
Екатерина вошла в приемный зал и встала на помосте, дамы собрались вокруг нее. Она не стала садиться, чувствуя, что это неуместно, учитывая высокий статус Анны как принцессы Клеве. Потом объявили о приходе гостьи, и та, заставив Екатерину обмереть, опустилась перед ней на колени с таким почтением и церемонностью, словно была самой незначительной дамой при дворе.
– О, прошу вас, леди Анна, не вставайте передо мной на колени, пожалуйста! – воскликнула Екатерина и наклонилась, помогая гостье подняться на ноги. – Я так рада вас видеть! И от души надеюсь, что мы с вами подружимся. Вы всегда были доброй госпожой для меня, и теперь я хочу оказать вам ответную милость.
Она обняла и поцеловала Анну. Та отреагировала тепло, и Екатерина впервые подумала, что, видимо, развод стал для этой женщины желанным облегчением. В ее взгляде не читалось затаенной обиды, только доброе расположение.
– Дорогу его величеству королю! – провозгласил церемониймейстер, и в зал, широко улыбаясь, вошел Генрих.
– Добро пожаловать, Анна, моя дорогая сестра! – пробасил он, принял в объятия свою бывшую супругу и припечатал губы к ее губам. – Вижу, вы, дамы, прекрасно ладите. Кони великолепны, не могу передать, как я вам благодарен. Любовь моя… – Генрих отпустил Анну, обнял Екатерину и горячо поцеловал ее, заставив покраснеть.
Может быть, он хотел опровергнуть слухи и показать всему миру, которую из двух по-настоящему любит.
Под звуки фанфар король проводил обеих дам в приемный зал на ужин. Екатерина шла справа, Анна – слева. Свежий аромат хвои наполнял комнату; на праздничных столах и окнах, украшенных венками из сосновых шишек, высушенных с пряностями апельсинов и можжевеловых ягод, мерцали свечи.
Екатерина села рядом с Генрихом за главный стол. Анну усадили на место ниже солонки, но все-таки достаточно близко, чтобы она могла разговаривать с королевой, королем и леди Марией, приехавшей ко двору. Бывшая королева улыбалась всем вокруг и выглядела абсолютно беззаботной, как будто между ней и Генрихом не произошло никакого разлада.
Ужин прошел весело и оживленно, все много смеялись, и выпито было немало. Екатерина поймала себя на том, что получает удовольствие от общества Анны, какого до сих пор не знала. Ей даже удалось обменяться шутками с Марией, которая вела себя гораздо дружелюбнее и уважительнее, чем в прошлый раз. Екатерина взахлеб рассказывала обеим гостьям о роскошных торжествах, которые были запланированы на Двенадцатую ночь, и увлеченно обсуждала с ними всегда волновавший ее вопрос об одежде, с удовольствием отметив, что на Анне английское платье, и подарки, которые получила от короля.
– А танцы будут? – спросила Екатерина, которой не терпелось подняться и начать танцевать. – О, Генрих, прошу вас, скажите, что мы можем потанцевать. Я так люблю, когда вы ведете меня перед всем двором.
Король улыбнулся ей, но покачал головой:
– Думаю, я немного устал и предпочел бы лечь в постель. Но вы, дамы, можете потанцевать вместе. – Он дал знак музыкантам на галерее, и те начали играть.