— Потому что я — зануда? — спросил Гай, вспомнив, что именно так называла его бывшая жена.
— Нет. Потому что ты слишком умный. Ты — ученый. Тебе нужны другие удовольствия в жизни.
Она попала в яблочко. Они принадлежат разным мирам. Эмбер любит встречаться с людьми, она относится к каждому как к другу, ее душевная теплота разрушает любые преграды. Они — полные противоположности. Так какой смысл начинать то, что заведомо обречено на провал? Как бы его к ней ни тянуло. Они договорились, что прошлая ночь — последняя.
Значит, так и будет.
Глава 6
Когда они вернулись в замок, Эмбер извинилась, сказала, что немного устала. У Гая было чувство, что она грешит против истины, но не стал ее на этом ловить, а ушел в лабораторию и стал искать в Интернете, не появилось ли новое средство для лечения аносмии.
Он довел себя до боли в глазах, но не успокоился. Он не знал, происходит ли его беспокойство оттого, что он ничего не нашел, или оттого, что Эмбер спит наверху?
«Ты болван, Лефевр, — сказал он себе. — Тебе надо выспаться. Может быть, утром все будет по-другому».
Подойдя к лестнице, он заметил на кухне свет. Наверное, забыл его погасить. Но, войдя на кухню, Гай увидел Эмбер. Она сидела, уронив голову на стол.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Я не могла заснуть, — призналась Эмбер, — спустилась и сделала себе чашку теплого молока с циннамоном [4].
С циннамоном… Гай больше не чувствовал этот запах, но помнил, что он наполняет душу. Как Эмбер.
— Извини, я должна была бы спросить разрешения. Надеюсь, ты не возражаешь, что я вожусь у тебя на кухне?
— Всегда пожалуйста.
Она прищурилась:
— А ты в порядке?
— Да, — солгал он.
— У тебя глаза красные, как будто слишком долго сидел за компьютером.
— Я тоже не мог заснуть, — признался Гай.
Она протянула ему чашку:
— Попробуй это.
Он отпил глоток, чтобы ее не расстраивать.
— Так почему ты не мог заснуть?
Последовало долгое молчание. Он ждал, что она что-нибудь скажет. Наконец Эмбер тяжело вздохнула:
— Номер три…
Его поразило, что у нее хватило смелости признаться. Прямо и честно.
— И я. Может быть, я так назову мои новые духи?
— Твои новые духи имеют к этому отношение?
— Нет.
Он точно знал, какие духи хотел создать. Гипнотизирующие, чувственные, с зеркальной поверхностью и скрытой внутренней сладостью. Как Эмбер… И приходил в отчаяние оттого, что не мог этого сделать. Формула нового аромата была у Гая в голове, ему хотелось броситься в лабораторию и начать его делать. Но он знал, что это бессмысленно: он не сможет проверить, нужно ли как-то изменить формулу, пока его нос не придет в норму.
Эту проблему он не мог решить прямо сейчас. В отличие от другой — проблемы их притяжения друг к другу.
— И что мы с этим будем делать? — спросил он ее.
— Не знаю. Но мне кажется, не стоит оставаться здесь с тобой. — Она отобрала у него чашку и сделала несколько глотков. — Особенно если ты будешь надевать то, что тебе идет. Потому что, видишь ли, я немного импульсивна и не всегда могу вовремя остановиться. — Она глубоко вздохнула. — Ты — другое дело. У тебя хорошая работа, ты разумно смотришь на вещи.
— Не всегда. Особенно если самая красивая женщина, какую я когда-либо видел, поднимает юбку, сидя в моей машине. — Он пристально посмотрел на нее. — На тебе надето что-нибудь кроме этого халата?
— Не знаю, следует ли мне отвечать на этот вопрос…
Он усмехнулся:
— Фактически ты на него ответила.
— Ну ладно. Пойду наверх и приму холодный-холодный душ. А завтра перееду в гостиницу.
— Нет. — Гай взял ее руку и поднес к губам. — Я знаю, это очень скверная мысль, но я думаю, ни один из нас не сможет заснуть сегодня, если мы что-нибудь не предпримем… по этому поводу.
Ее глаза стали просто огромными.
— Так что ты предлагаешь? Безумный поступок?
— Одна ночь не решила наши проблемы, — ответил он. — Может быть, нам надо чуть больше времени?
— Но это ведь не всерьез?
— Согласен. Это эксклюзив.
— Вот именно! — Она снова вздохнула. — Прямо сейчас?
Утром Гай, проснувшись в постели Эмбер, растерялся — сначала потому, что не сразу сообразил, где находится, а затем потому, что обнаружил себя в постели одного. Простыни с ее стороны успели остыть. Значит, она не в душе.
— Эмбер?
Никакого ответа. Нахмурившись, он встал, натянул брюки и спустился вниз. Она была на кухне, босая, в своем шелковом халатике. И он точно знал, что, кроме халата, на ней ничего нет. Так вот и заставляют кровь мужчины вскипеть…
Он стоял в дверях и наблюдал, как она, напевая какой-то мотив, что-то помешивает в кастрюле, полностью поглощенная этим занятием. Эмбер была так привлекательна, что ему потребовалось совершить над собой героическое усилие, чтобы не подойти к ней, не повернуть ее лицом к себе и не зацеловать до головокружения.
— Доброе утро, ангел мой, — сказал он с порога.
Она обернулась и улыбнулась ему:
— Доброе утро, Гай. Я хотела принести тебе завтрак в постель, но, раз ты встал, садись. — Она опять улыбнулась. — Я готовлю оладьи.
Он заморгал:
— Вы в Англии едите это на завтрак?
— Нет, но моя мама в Лос-Анджелесе так делает. Это американские оладьи для завтрака. Толстые и сладкие. Мы едим их с печеными яблоками и кремом шантильи [5].
— Звучит интересно, — заметил он осторожно. — Хочешь, я сделаю кофе? И можно выжать пару апельсинов.
— Спасибо. Это будет чудесно.
Безумие! Если бы полгода назад кто-нибудь сказал Гаю, что он будет получать удовольствие от такой простой вещи, как возня на кухне, он рассмеялся бы в лицо этому человеку. Но с другой стороны, еще полгода назад он в это время уже был бы у себя в лаборатории и занимался проверкой идей, с которыми проснулся.
Сможет ли он вернуться к этому? Через несколько месяцев?.. Через год?..
Отогнав эти тревожные мысли, Гай сосредоточился на кофе и приготовлении апельсинового сока, а Эмбер тем временем жарила оладьи.
Покончив с апельсинами, Гай поставил для нее прибор во главе стола, для себя — справа от нее.
— Кофе готов. А завтрак? — сказал он, наполнил две чашки и добавил молока. Потом налил сок в два стакана.
— Ты точно рассчитал. Садись. — Она поставила на стол блюдо с дымящимися оладьями. — Приступай.
Он был уверен, что не сможет ощутить их вкус, как ощущала она, потому что обоняние — большая часть вкусовых ощущений. Он едва мог различить циннамон в печеных яблоках и ваниль в шантильи, но оладьи, правда, были мягкие, воздушные и прекрасно сочетались с яблоками и кремом.
— Это замечательно! Признаю. Ты великолепно готовишь.
— Спасибо. — Она наклонила голову, принимая комплимент.
— Знаешь, — Гай взял еще порцию, — с этого момента ты всегда будешь ассоциироваться для меня с яблоками и ванилью.
Она подняла брови:
— Разве ваниль не безвкусная?
— Нет. Ваниль сладкая. И очень чувственная.
— Ну спасибо…
Он усмехнулся:
— У тебя такие дивные ямочки на щеках. А когда ты так вот краснеешь, мне хочется, чтобы ты краснела еще и еще.
— Я принимаю это как обещание, — сказала она. — На следующую ночь.
А почему не сейчас?
— Тебе, наверное, надо поработать, а я уже составила план на сегодня. Я отправляюсь путешествовать. Ты видел список, который я сделала вчера?
— Но ты же не знаешь окрестности!
— Не знаю. Но есть такая вещь, как указатели.
— Это верно. Но разве не было бы проще, если бы за рулем был кто-то, кто знает окрестности и может отыскать уютное местечко для ланча?
— Ты хочешь разозлить меня всерьез? А потом заняться сексом? Так ты обычно делаешь?
— На тебе только скользкий кусочек темно-розового шелка, и больше ничего. Так чего же ты ждешь? — парировал он.
— Но ведь я просто безголовая девица, которая любит пирушки.
Она сказала это спокойно, но он увидел что-то в ее глазах. Он обидел ее. И понятия не имел чем.
— Эмбер?
В ответ она широко, очень широко улыбнулась. Но он вспомнил, что она говорила вчера вечером. Она улыбалась только для того, чтобы держать себя в руках.
Он взял ее руку и поднес к губам. Поцеловал ладонь и сложил пальцы.
— Я вижу, что огорчил тебя. Мне очень жаль. Не знаю, что я такое сказал, но, честное слово, я не хотел тебя обидеть! Если ты хочешь, чтобы я провез тебя по местам, которые ты думаешь осмотреть, то сделаю это с самым искренним удовольствием!
— Разве тебе не надо работать?
В том-то и дело. Надо, конечно… Но он физически не может работать сейчас. По крайней мере, пока он с Эмбер, он думает не о работе. А значит, может отвлечься от своей проблемы, которая кажется ему все более неразрешимой.
— Я могу взять отпуск на один день. — Он наклонился и поцеловал ее. — Спасибо за завтрак, ангел мой. Теперь я приму душ и, если мы на самом деле хотим выбраться сегодня из дома, давай встретимся через час у подъезда.
Она удивленно на него посмотрела:
— Ты так долго собираешься?
— Вообще-то нет…
Но Вера обычно собиралась долго, и он решил, что Эмбер нужно столько же времени.
— Дай мне пять минут, чтобы прибрать тут, и десять минут, чтобы принять душ и одеться.
— Серьезно? — Он был удивлен. И обрадован. А ведь он обидел ее. Надо загладить свою вину. — Уборка подождет до нашего возвращения. Я помогу тебе. Мы ели вместе, значит, и порядок должны наводить сообща.
— Договорились.
На сей раз она улыбнулась искренне. Гай видел это по ее глазам.
Когда через пятнадцать минут они встретились у входной двери, Гай посмотрел на ее ноги и вздохнул:
— Эмбер, ты действительно думаешь гулять в этих туфлях? Они скорее подходят для бального зала.
— Я вполне могу в них гулять. Если, конечно, ты не собираешься заставить меня лазить по горам.