– Меня трясет!
– Почему бы вам не показаться врачу?
– Это просто нервы, Нил.
Они молча курили, сестра демонстративно смотрела в окно, а Нил тем временем внимательно разглядывал ее. Наконец, когда она повернулась, чтобы потушить сигарету, он положил перед ней листок бумаги, который прежде прятал.
Майкл! Именно таким видела его и она сама: цельным, сильным, с прямым честным взглядом. Казалось невероятным, что в человеке с такими искренними, бесхитростными глазами есть что-то скрытое, немужское.
– Это лучшая ваша работа. По-моему, вышло даже удачнее, чем портрет Люса, – восхитилась сестра, с жадностью рассматривая изображение и надеясь в душе, что Нил не заметил, как она вздрогнула при виде рисунка. Бережно взяв в руки листок, она протянула его Нилу. – Повесьте это на стену для меня, пожалуйста.
Нил послушно прикрепил рисунок кнопками к стене за все четыре уголка, выбрав место справа в центральном ряду, рядом с собственным портретом, хотя он явно проигрывал в этом соседстве: образ Майкла его затмевал. Нил пытался нарисовать себя беспристрастно, но ему это не удалось: лицо на стене казалось безвольным, изможденным и напряженным. Усевшись на свое место, Нил заметил:
– Теперь мы все здесь, полный комплект. Хотите еще сигарету?
Онор поспешно схватила новую сигарету, глубоко затянулась и, выдыхая дым, заговорила, кивнув на новый рисунок, слишком быстро, чтобы это было искренне:
– В Майкле я вижу извечную загадку мужчин.
– Вы ошиблись, сестра, – небрежно заметил Нил, стараясь не показать, что понимает, как трудно ей говорить о Майкле, и ничем не выдать волнения, хотя в последнее время не мог думать ни о чем другом, как только о ней и сержанте Уилсоне. – Женщины – вот загадка. Это вам любой подтвердит, от Шекспира до Шоу.
– Только для мужчин. А вот вы для нас точно терра инкогнита. Каждый раз, стоит мне прийти к выводу, что я разгадала тот или иной поступок мужчины, как он ловко изворачивается и ускользает, уплывает прочь. – Онор стряхнула пепел с кончика сигареты и улыбнулась Нилу. – Пожалуй, из-за того, что у меня есть прекрасная возможность изучать мужчин без вмешательства других женщин, мне и нравится в одиночку распоряжаться в отделении.
Нил рассмеялся.
– Как сухо, по-медицински! Ладно, я переживу, но, ради бога не говорите этого Наггету, иначе беднягу тотчас поразит бубонная чума одновременно с сибирской язвой.
Сестра Лангтри возмущенно вскинула брови, намереваясь возразить, что Нил неправильно ее понял, но тот весело продолжил, прежде чем она успела его перебить, хотя и удивился, что невинная шутка могла ее задеть:
– Мужчины, в сущности, примитивные создания. Возможно, мы превзошли простейших, но, безусловно, не заключаем в себе великую загадку Вселенной вроде вопроса, сколько ангелов способно уместиться на кончике иглы, над которым ломали головы средневековые схоласты.
– Чепуха! Вы куда более сложная и важная загадка, ангелам до вас далеко! Взять, к примеру, Майкла…
Онор замолчала, не в силах заговорить о том, что произошло между Майклом и Люсом в подсобке, хотя по пути к бараку решила, что Нил, пожалуй, единственный, кто способен ей помочь. Сейчас ей показалось, что она выдаст себя, если расскажет ему обо всем, а этого допустить нельзя. Вдобавок ей пришлось бы описать и ту ужасную сцену с Люсом, и тогда все могло бы закончиться убийством.
Нил же, словно и не заметил ее смятения, подхватил:
– Вот-вот, возьмем, к примеру, Майкла! Что особенного в нашем добром ангеле? Сколько таких, как он, поместится на острие иголки?
– Нил, если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, то, клянусь, не скажу больше ни слова!
Эта внезапная вспышка так поразила Нила, что сигарета выпала из пальцев. Подобрав ее, он выпрямился и, подозрительно посмотрев на сестру Лангтри, тревожно спросил:
– Во имя всего святого, что вас так рассердило?
– Ах, этот мерзкий человек, провались он пропадом! Своим ядом он отравляет все, к чему ни прикоснется! – воскликнула сестра.
– Вы считаете меня другом, сестричка? Я хочу сказать, вы действительно мне доверяете? Всегда и во всем?
– Ну конечно! Могли бы не спрашивать.
– Тогда скажите: вас и вправду тревожит Люс, или дело в Майке? Я знаю Люса три с лишним месяца и все это время терплю его выходки, но никогда не испытывал того, что чувствую сейчас. Собственно, началось это с появлением Майкла. Всего за две недели это место превратилось в паровой котел, готовый взорваться в любую минуту. Я уже давно жду взрыва, а котел все кипит, стрелка ушла за красную черту, чудовищный шум нарастает. Ждать, когда рванет, и знать, что это непременно случится, очень тяжело и тревожно. Я будто опять оказался под огнем.
– Я знала, что вы недолюбливаете Майкла, но даже не предполагала, что эта неприязнь так сильна, – процедила сестра сквозь сжатые зубы.
– Ничего подобного! Майкл отличный парень, но это из-за него все изменилось. И дело вовсе не в Люсе, а в нем.
– Это просто смешно! Как Майкл мог все изменить? Он такой… тихий!
«Не стоило заводить этот разговор», – подумал Нил, пристально вглядываясь в лицо сестры Лангтри. Понимала ли она, что происходит с ней, с ним, со всеми ими?
– Возможно, причина в том, что с появлением Уилсона изменились вы, – произнес он ровным голосом. – Вы, конечно, понимаете, что все мы, даже Люс, чутко улавливаем малейшие оттенки вашего настроения и поведения. Так вот: все заметили, что вы стали совсем другой: и в мыслях, и в чувствах.
О боже! В голове Онор бушевал вихрь мыслей. Как все исправить? Какую линию поведения избрать, чтобы успокоить Нила, а если не удастся, то хотя бы убедить, что в ее поступках есть логика? Как она только что удостоверилась, Нил изучил ее куда лучше, чем ей казалось. Все в его словах было правдой, но признать это она не могла, поскольку хорошо сознавала, как хрупок он и уязвим, как зависим от нее. Черт бы его побрал! Нил пытался надавить на нее, заставить высказать то, в чем она сама не успела еще разобраться!
– Я очень устала, – медленно проговорила сестра, и на лице ее отразилось вдруг мучительное напряжение, накопившееся за этот длинный трудный день. – Слишком долго все это тянется, или я оказалась слабее, чем думала. – Онор облизнула пересохшие губы. – Пожалуйста, не вините во всем Майкла. Действительность намного сложнее, упрощать ее не стоит. Если я стала другой, то причина во мне. Мы приближаемся к концу, и скоро начнется что-то новое. Наверное, я готовлюсь к этому, и, думаю, все вы тоже. Не прибавляйте мне трудностей, а лучше просто поддержите.
Нил почти физически ощущал, что с ним творится что-то странное. Онор Лангтри, по существу, признала свое поражение. Казалось, увидев ее опустошенной, он вдруг почувствовал прилив свежих сил. Ее уверенность словно перетекала в него. Так вот в чем дело! – заключил он с торжеством. Оказывается, сестра Лангтри всего лишь простая смертная, как и он сам. Ее воля и стойкость не беспредельны, она человек, а значит, способна ошибаться. Оказавшись свидетелем ее слабости, он ощутил в себе силу и понял, что не будет оставаться вечно в тени Онор Лангтри.
– Когда мы с вами познакомились, – начал Нил, – мне показалось, что вы выкованы из прочнейшей стали. В вас было все, чего недоставало мне. Из-за нескольких человек, которые погибли в бою, вы погоревали бы, но не оказались в таком месте, как отделение «Икс». Ничто в целом мире не привело бы вас сюда. Наверное, тогда я нашел в вас то, в чем больше всего нуждался, иначе вы не смогли бы мне помочь (а вы действительно помогли, очень помогли). Я не могу допустить, чтобы вы сломались сейчас, и сделаю все возможное, чтобы этого не случилось, но как приятно почувствовать для разнообразия, что точка равновесия слегка сместилась в мою сторону!
– Я вас понимаю, – улыбнулась сестра и вздохнула. – Нил… простите меня. Знаете, мне и правда немного нездоровится. Не то чтобы я пыталась найти себе оправдание, вовсе нет: вы совершенно правы и верно сказали о моем настроении и поведении, – но я могу сама с этим справиться.
– Что делает Майкл в «Икс»? – спросил вдруг Нил.
– Странно слышать такое от вас, – изумилась сестра. – Вам ли не знать, что я не вправе обсуждать одного пациента с другим!
– Только если его зовут не Бенедикт или Люс. – Нил пожал плечами. – Что ж, ладно, но хотя бы попытался, и вовсе не из праздного любопытства. Он опасный человек. Слишком уж честный и прямой!
Он тотчас пожалел о своих словах, поскольку не хотел оттолкнуть сестру, когда та вдруг раскрылась перед ним и стала так близка, однако она не замкнулась, не стала защищаться, а просто поднялась из-за стола.
– Мне давно уже пора быть в палате. Я вовсе не стараюсь отделаться от вас, Нил, напротив: очень вам благодарна.
Уже в дверях Онор остановилась и, выпуская его из кабинета, добавила:
– Я согласна с вами: Майкл человек опасный, – но, если подумать, то же можно сказать и о других: о вас, Люсе, Бене. Каждый по-своему, но все вы опасны.
Глава 5
В тот вечер сестра Лангтри покинула барак чуть раньше обычного. На предложение Нила проводить она ответила отказом и медленно побрела к своему жилищу. Ужасно, когда не к кому обратиться за помощью. Если бы она попыталась поговорить с полковником Доналдсоном, тот назначил бы ей самой психиатрическое обследование, а что до матроны… Онор чувствовала, что не найдет поддержки и среди оставшихся сестер, поскольку ее ближайшие подруги уехали, когда пятнадцатую базу частично эвакуировали.
Это был самый ужасный день в жизни Онор Лангтри, сокрушительная череда столкновений измучила и опустошила ее, лишила сил. Фигуры Майкла, Люса, Нила и ее собственная дрожали, скручивались, вытягивались, расплывались у нее перед глазами, словно отражения в кривых зеркалах, что превращают знакомые образы в гротескные фантасмагории.
Возможно, существовало какое-то разумное объяснение тому, что она видела – или думала, что видела, – утром в подсобке. Чутье подсказывало ей одно, но поведение Майкла в кладовой и некоторые его фразы – другое. Почему он просто не оттолкнул Люса или даже не врезал по физиономии? Почему целую вечность беспомощно стоял точно болван? Может, из-за того, что боялся, как бы драка не закончилась убийством, как уже чуть не произошло однажды? Вполне возможно. Но кто знает, почему тогда завязалась драка? В медицинской карте сержанта Уилсона история излагалась лишь в общих чертах, а сам он ничего не рассказывал. Почему же он стоял столбом и позволял Люсу его лапать, если мог просто уйти? Когда Майкл заметил ее, в его глазах отразились стыд и отвращение, он закрылся от нее наглухо. Все это казалось полнейшей бессмыслицей.