– Какого дьявола все вы потащились в баню посреди ночи? И как вы могли допустить такое, сестра? Почему не оставили на ночь в бараке санитара, не говоря уж о дежурной медсестре?
Она ответила ему без всякого выражения:
– Если вы говорите об инциденте с сержантом Уилсоном, сэр, то у меня не было оснований подозревать сержанта Даггета в подобных склонностях, а если имеете в виду самоубийство, то мне и в голову не могло прийти, что сержант Даггет способен покончить с собой: ничто на это не указывало.
– Так у вас нет сомнений, что это самоубийство, сестра?
– Ни малейших. Бритва ведь была у него в руке, разве вы сами не заметили? Причем он держал ее так, чтобы лезвие не рассекло кожу, а вошло глубоко внутрь, и одним мощным движением вспорол себе живот.
Черт бы побрал эту несносную женщину: она прозрачно намекала, что, если бы не приступ дурноты, полковник осмотрел бы тело так же внимательно, как она. Взбешенный, Доналдсон решил сменить тактику:
– Повторяю вопрос: почему вы не оставили на ночь в отделении кого-то из персонала, сестра? И почему немедленно не доложили мне о нападении между вашими пациентами?
Онор удивленно округлила глаза.
– В два часа ночи, сэр? Не думаю, что вы сказали бы мне «спасибо», ведь дело не требовало неотложного медицинского вмешательства. Сержант Уилсон не пострадал, мы успели их разнять до того, как началась драка. Когда я уходила, сержант Даггет был в полном порядке и владел собой. Капитан Паркинсон и сержант Мейнард согласились присмотреть за сержантом Даггетом ночью, а поскольку сержанта Уилсона я удалила из отделения, не было необходимости изолировать сержанта Даггета, заключать под стражу, отправлять под арест или звать на помощь медицинский персонал. Сказать по правде, сэр, – невозмутимо прибавила сестра, – я надеялась уладить этот инцидент, не привлекая вашего внимания. Мне казалось, что достаточно будет поговорить с пациентами, когда оба придут в себя, и обойтись без официального разбирательства. Покидая отделение, я не сомневалась, что приняла верное решение.
Полковник уцепился за открывшееся обстоятельство.
– Вы упомянули, что удалили сержанта Уилсона из отделения, сестра. Что вы имели в виду?
– Сержант Уилсон пережил сильное эмоциональное потрясение, сэр, и, учитывая положение дел, я подумала, что разумнее будет устроить его на ночь в моем бараке, а не оставлять в отделении «Икс», под носом у сержанта Даггета.
– Значит, сержант Уилсон провел всю ночь с вами.
Сестра Лангтри бесстрашно встретила его взгляд.
– Да, сэр. Всю ночь.
– Вот как? Вы в этом уверены? Всю ночь?
– Да, сэр. Кстати, он и сейчас в моем бараке. Я не хотела возвращать его в отделение, пока не побеседую с сержантом Даггетом.
– И вы провели с ним эту ночь, сестра?
Впервые в ее душу закрался страх, когда она осознала, что на уме у полковника была вовсе не интрижка между ней и Майклом: едва ли он подозревал ее в распутстве да и вообще считал способной на непристойную выходку, – нет, он думал вовсе не о любовных похождениях, а об убийстве.
– Я не отходила от сержанта Уилсона, пока полчаса назад не заступила на дежурство, сэр. Сержанта Даггета я обнаружила почти сразу, как пришла в отделение, и к тому времени он был уже несколько часов как мертв, – отчеканила она тоном, не терпящим возражений.
– Понятно, – хмуро поджал губы Чинстреп. – Хорошенькое дельце…
– Не соглашусь с вами, сэр: ничего в этом хорошего нет.
Он снова вернулся к главной теме, словно надоедливый пес, которого и палкой не отгонишь.
– Так вы совершенно уверены, что сержант Даггет никак не проявлял суицидальные настроения?
– Абсолютно, сэр, – твердо произнесла сестра. – Откровенно говоря, самоубийство сержанта Даггета меня поразило. Нет, не сам факт, а способ: столько крови, столько… уродства, вдобавок еще и оскопил себя… Представить не могу, что его толкнуло на это. Но в том-то и беда, что люди часто поступают наперекор всем нашим ожиданиям. Я полностью откровенна и честна с вами, полковник Доналдсон: мне трудно поверить, что Даггет покончил с собой, но тем не менее это самоубийство, и ничто другое. Иная версия исключена.
Полковник повернулся и степенным шагом направился к бараку «Икс», и на этот раз сестра Лангтри не стала его обгонять, а последовала за ним. Возле сорванной бельевой веревки он остановился и поворошил офицерским стеком кучи одежды, и Онор невольно пришла на память воспитательница летнего лагеря для подростков, которая ищет на белье подозрительные пятна.
– Похоже, здесь произошла драка, – глубокомысленно заметил Чинстреп, выпрямившись.
Губы сестры тронула улыбка.
– Да, сэр: между капитаном Паркинсоном и выстиранными рубашками.
Полковник двинулся дальше.
– Полагаю, мне следует побеседовать с капитаном Паркинсоном и сержантом Мейнардом, прежде чем докладывать начальству, сестра.
– Конечно, сэр. Я не заходила в барак после того, как обнаружила тело, так что, думаю, никто пока ничего не знает, а баню я заперла, прежде чем отправиться к вам, так что попасть туда никто бы не смог.
– Что ж, и на том спасибо, – строго проворчал полковник и вдруг понял, что судьба подбрасывает ему великолепную возможность расправиться с сестрой Лангтри раз и навсегда. Мужчина провел всю ночь в ее бараке, возмутительная грязная оргия завершилась кровопролитием! Когда он покончит с ней, эту выскочку распнут и прогонят из армии с позором. Великий Боже, слава тебе! – Позвольте заметить, сестра: я считаю, что вся эта история от начала и до конца – следствие вашей халатности, и я лично прослежу, чтобы вы подверглись наказанию, которого, несомненно, заслуживаете.
– Спасибо, сэр! – воскликнула сестра Лангтри без тени иронии. – А я вот думаю, что истинной причиной случившегося послужили две бутылки виски «Джонни Уокер», которым прошлой ночью накачались пациенты отделения «Икс». Если бы я только знала, кто тот безмозглый болван, что вручил вчера эти две бутылки эмоционально нестабильному больному, капитану Паркинсону, то с превеликим удовольствием лично проследила бы, чтобы он подвергся наказанию, которого, несомненно, заслуживает!
При этих словах полковник споткнулся на лестнице, и ему пришлось ухватиться за шаткие перила, чтобы не упасть. Безмозглый болван! Законченный идиот! Совершенно забыл про виски. А она знала. Конечно, знала! Теперь о мести придется забыть: надо спустить это дело на тормозах, и как можно быстрее. Проклятье! Черт бы побрал эту женщину! Как же глубоко въелась в нее отчаянная наглость под вежливой оберткой. Если уж школа медсестер не обломала ей зубы, то теперь ничто не поможет.
Мэт, Наггет, Бенедикт и Нил сидели за столом на веранде и являли собой жалкое зрелище. Бедняги, вздохнула про себя сестра, она даже не успела дать им кофеина, который сцедила из бутылочки с тройчаткой, а теперь, на глазах у Чинстрепа, это и вовсе стало невозможным.
При виде полковника все выстроились рядком по стойке «смирно». Он грузно опустился на край скамьи, но когда та угрожающе покосилась под ним, проворно пересел на середину и проворчал:
– Вольно, джентльмены. Капитан Паркинсон, я буду крайне признателен, если мне нальют чашку чаю.
Чайник с заваркой уже несколько раз опустошали и вновь наполняли кипятком, так что чай, который Нил нетвердой рукой плеснул в кружку, был еще довольно горячим. Полковник Чинстреп, казалось, не заметил отвратительного вкуса пойла и с благодарностью уткнулся носом в кружку. Несколько минут прошло в молчании, но наконец он отставил кружку в сторону и обвел угрюмым, тоскливым взглядом лица четверых мужчин и сестры Лангтри.
– Как я понял, ночью в бане между сержантами Уилсоном и Даггетом произошел инцидент? – веско произнес полковник, давая понять, что именно это привело его в столь ранний час в отделение «Икс».
– Да, сэр, – немедленно откликнулся Нил. – Сержант Даггет пытался напасть на сержанта Уилсона… я имею в виду сексуальные домогательства. Сестра Лангтри привела в баню нас, то есть сержанта Мейнарда и меня, мы вмешались и положили этому конец.
– Вы видели все своими глазами, или вам это известно только со слов сестры Лангтри?
Нил посмотрел на полковника с презрением, которое даже не потрудился скрыть.
– Ну да, разумеется, мы все видели своими глазами! – В его голосе зазвучали брезгливые нотки, словно Нила силой вынуждали удовлетворять чей-то извращенный похотливый интерес. – Должно быть, сержанта Уилсона застали врасплох. Он был без одежды, еще мокрый после душа. Сержант Даггет тоже был голый, но совершенно сухой, вдобавок в состоянии острого сексуального возбуждения. Когда мы с сестрой Лангтри и сержантом Мейнардом вошли в баню, он готовился напасть на сержанта Уилсона, а тот принял оборонительную стойку, чтобы его не подпустить.
Нил откашлялся и бросил осторожный взгляд поверх плеча полковника.
– К счастью, сержант Уилсон не слишком налегал на виски, которое перепало нам вчера вечером, иначе дело обернулось бы для него куда хуже.
– Хорошо, хорошо, этого вполне достаточно! – резко оборвал Нила полковник, почувствовав, что с упоминанием виски на смену легким уколам рапирой придут увесистые удары дубиной. – Сержант Мейнард, вы согласны с описанием, которое дал нам капитан Паркинсон?
Бенедикт впервые за все время поднял голову. На его изнуренном, туго обтянутом кожей лице с покрасневшими от виски глазами застыла отрешенность, как это бывает у человека, переступившего черту.
– Да, сэр, именно так все и было, – проговорил он вяло, растягивая слова, будто просидел не один день, пока готовился произнести эту фразу. – Люс Даггет был безобразным пятном на лице земли. Грязью. Мерзким…
Мэт поспешно вскочил, безошибочно нашел руку Бенедикта и, потянув его за собой, настойчиво попросил:
– Идем, Бен. Скорее! Выведи меня на воздух. Мне нужно пройтись. После вчерашней попойки я чувствую себя неважно.
Полковник Чинстреп не стал спорить: очередное упоминание о виски изрядно его напугало, – примолк и, пока Бенедикт торопливо уводил Мэта с веранды, сидел тихо, как мышка, а потом опять повернулся к Нилу.