Скептицизм друга был предсказуем.
— Не я — отец, и я представления не имею кому. Пожалуйста, Стив, ну что тебе стоит?
Посмотрел на друга, и он, соглашаясь, вздохнул.
— Полчаса, Рейн, и под моим присмотром.
В этот вечер я возвращался домой пешком. Из-за Джонатана воспоминания накрыли и меня, я впервые искренне сочувствовал мальчишке.
Моя мама умерла, когда мне было четыре. Отец говорил, что она заболела…Я был уверен, что именно он убил ее.
Я помнил ее волосы, цвета шоколада и красивое лицо, и глаза такие же как у Рейна, но большие, добрые и любящие. Глаза, в которых всегда светилась любовь. Она читала мне сказки на ночь и каждый день водила в город.
Помню, как ей было тяжело, мама была Сукубом и прохожие часто тыкали в нее пальцем. Лидия Стентон – низшая, проститутка, которая магией приворожила лорда!
Обвинения сыпались на каждом углу. Но она была доброй, и помогала даже тем людям, которые говорили гадости за ее спиной.
Когда отец женился на моей матери, он безумно ее любил, настолько, что был готов отпустить высший свет. Но спустя всего пару лет его любовь остыла. Приглашения на званые вечера приходили все реже, а слухи звучали все чаще.
Высший свет не принял мою мать, и тогда отец тоже перестал ее принимать. Все унижения начались еще при ее жизни, когда он запретил ей выходить из имения. А она, любившая его до смерти, стала гулять в нашем саду в летней резиденции.
Моя мама любила розы, птиц и меня. Она пела так сладко, словно сама была птицей, и я мог слушать ее песни часами. Ее кончина стала ударом для меня и изменила жизнь, разделив ее на до и после.
Она была самой доброй и искренней женщиной, что мне доводилось знать. Ее не интересовал ни высший свет, ни их сплетни, и она была готова помочь каждому, кому могла.
Сейчас ее нет, и я четко усвоил, что такие люди не живут долго. Я видел это на войне. Люди со светлой душой и добрыми помыслами рождаются редко и только для того, чтобы посеять в наших душах частички надежды, что жизнь не такое дерьмо, как нам кажется. А потом они уходят, навсегда, оставив после себя лишь воспоминания, голос и добрую улыбку.
Глупая Мышка еще не понимает это, но настанет время, и в ответ на свою доброту она познает предательство, ложь и корысть.
Глава 18
Я ненавидела спать днем, потому что вечером сложно вставать и болит голова. Но это был единственный выход успокоиться, проснувшись я первым делом узнала у Генри, как себя чувствует леди София и Джонатан.
Оказалось, что бабушка лорда чувствует себя лучше, но вставать с кровати пока не может, маленький лорд и вовсе до сих пор спит.
Я постучала в дверь покоев леди.
— Входите, – услышала я слабый голос Софии.
Я вошла и села на стул рядом с кроватью.
— Как вы?
Она взяла меня за руку и крепко ее сжала.
— Анна, я так виновата! Послушай меня, умоляю. Иначе даже на том свете моя душа не найдет покоя.
— Вам еще далеко до того света, – постаралась успокоить Софию я, но она только крепче сжала мою руку и из глаз потекли слезы. – Вам нельзя волноваться! Я схожу за успокоительными каплями.
— Нет. Послушай, Анна, Рейн, он не виноват ни в чем… Это я виновата.
— Не говорите так, – смотреть на сломленную женщину было одновременно страшно и больно, и я не знала, что должна сказать ей.
— Я бросила его. Он был таким хорошим ребенком. Маленький такой, ангелочек с каштановыми волосами, и ярко-зелеными глазами. Он был добрый и открытый, верил во все, что я ему говорила, а я бросила его.
Софию затрясло, и я все-таки смогла вырвать свою руку из ее хватки и взять капли успокоительного со стола.
— Вы должны успокоиться.
Я накапала несколько капель в ложечку и поднесла к ее лицу, но леди лишь отвернулась.
— Когда его мать умерла, мой сын, Артур, запер Рейна. Он не разрешал ему выходить из дома, стеснялся его. Я старалась баловать мальчика, приносила ему сладости и новые игрушки, но Артур, он прогнал меня и запретил мне видеться с внуком. Я должна была бороться, должна была помочь моему ангелу. Но я сдалась. Я так виновата. Если бы вы видели, как уходила последний раз, Анна! Он цеплялся за подол моего платья, плакал и умолял, чтобы я не оставляла его. А я ушла...
Сколько боли и страданий отразилось на морщинистом лице, которое было залито слезами.
— Ради Боги, леди София, выпейте настойку.
— Не бросай его, Анна. Он совсем один с Джонатаном, не справится.
— Он не будет один, у него есть вы и Генри.
— Он не справится. Я вижу, как он угасает. Он живой лишь когда вы рядом с ним.
София снова взяла меня за левую руку, пока правой я держала ложечку с настойкой.
— Обещайте, что не бросите его!
По моему лицу уже текли слезы. Слишком тяжелый рассказ для меня, слишком слабая София.
— Умоляю, выпейте отвар.
София наконец приняла от меня свое лекарство.
— Анна, не бросайте нас, не бросайте Рейна.
Тяжело произнесла леди, с закрытыми глазами, а после уснула.
Я села в кресло, и обхватила руку Софии правой рукой. По моим щекам текли слезы и лишь тепло от руки этой женщины, успокаивало меня. Так я просидела около полчаса, прежде чем взяла себя в руки.
Как много боли в стенах этого дома.
Я вышла из покоев леди и направилась в уборную.
— Мисс Анна, – окликнул меня Генри, и увидев мое состояние продолжил, – накапать вам успокоительных капель, чтобы вы уснули.
— Благодарю, не нужно.
На самом деле я бы с удовольствием выпила успокоительное и уснула, но Рейн нуждался в помощи.
Я зашла в уборную и решила помыться. Сняла с себя все грязное и набрав теплой воды, залезла в ванную.
Лежа в теплой воде, я думала над всем, что произошло со мной за последние несколько дней. Это должен был быть лучший год в моей жизни, а вместо этого я получила столько испытаний.
Еще днем я хотела уйти в общежитие, а сейчас была уверена, что должна остаться. Кто-то должен помогать Генри и ухаживать за Софией и Джонатаном. Я не могла бросить их в такой сложной ситуации.
Даже на минуту не задумалась, чтобы уйти, ведь я бы не смогла простить себе такой поступок.
Так нельзя. Когда я была маленькой, и отец ушел от нас, матушка думала, что мы умрем с голода.
Три ребенка и одна слабая женщина. Мы бы и умерли, если бы не добрые люди из нашей деревни.
Матушку приняли на работу и обучили, а соседняя бабушка сидела с нами. Только благодаря доброте этих людей мы смогли выжить.
Однажды моя сестра сильно заболела и у матери не было денег вылечить ее. У нас были деньги только на еду, но на дорогостоящие лекарства и оплату лекаря не хватало. Афа и многие жители нашей деревни отдали последнее в тот день, чтобы мама могла оплатить лекарства.
— Если мы не поможем, то что мы за люди такие? – говорила Афа, когда мама рыдала, целуя ее руки. Быть человеком – значит быть человечным, значит помогать нуждающимся.
Поэтому я не могла поступить иначе.
***
Генри был талантливейшим дворецким. Пока я лежала в ванне, он успел забрать мои вещи из спальни и положить на их место свёрток.
Выходить голой и ругать дворецкого не хотелось и сама по себе забота, хоть и неуместная, в такие тяжелые времена не должна караться.
Одевшись, я вышла и встретила Генри, который предложил мне поздний ужин.
— У меня нет аппетита, – честно сказала я.
— Джонатан вас очень ждет, – умоляюще сказал он, и я, не раздумывая, пошла в обеденный зал. Сегодня ужинали мы вдвоем: я и маленький разбитый мальчик.
— Ты должен кушать.
— Бабушка выздоровеет? – спросил он совсем слабым, сорвавшимся от плача голосом.
— Обязательно выздоровеет. Но она очень расстроится, если ты не будешь кушать.
— Анна, вы не бросите нас?
Этот взгляд искренних больших детских глаз.
— Не брошу.
— Обещаете?
— Только если ты будешь кушать.
Джонатан опустил взгляд в тарелку.
— Я не могу кушать, мисс Анна, мне так грустно.
Я отложила ложку, встала и подошла к мальчику, прижав его к себе.
Он не обнимал меня в ответ, но и не отталкивал.
— Только Рейн может понять меня, ведь он до сих пор страдает.
— Рейн страдает? – как-то отстраненно спросила я, когда почувствовала детские слезы.
— Он скучает по своей маме. Он сказал, что нужно быть сильным, чтоб научиться говорить о своей боли, а он слишком слабый и поэтому молчит.
Я сжала ребенка крепче.
— Я хочу спать, мисс Анна.
Я посмотрела на этого маленького, но уже совсем взрослого ребенка.
— Иди.
Мальчик спрыгнул со стула и вместе с Генри пошел в свои покои.
А я продолжила сидеть и смотреть в свою тарелку.
— Анна, ты готова?
Услышать голос Рейна было неожиданным, и я повернула голову, до сих пор не веря, что вижу его перед собой.
— Анна?
Я встала со стула, подошла к лорду и обняла его.
— Мне очень жаль, – произнесла я. – Я хочу вам помочь, всем, чем смогу.
Рейн молчал. Мы простояли так несколько секунд, прежде чем он снял мои руки со своих плеч.
— Нужно идти.
Он развернулся и последовал к выходу, а я за ним.
***
Морг не лучшее место даже днем, а ночью оно выглядит особенно зловеще. Я бы испугалась пару лет назад, да что там, даже пару дней назад, но после того, как я тащила гроб Рейна на поле, это место уже не казалось таким пугающим.
В компании лорда мы подошли к зданию, где нас встретил красивый, подтянутый блондин в плаще.
— Стив Ирвин, а вы должно быть мисс Анна?
— Приятно познакомится, – вяло сказала я.
— Теперь мне понятно, отчего Рейн искал вас.
Он слабо улыбнулся, осмотрев меня с ног до головы, от чего Рейн крепче сжал мою руку.
— Ты долго будешь болтать? – раздраженно спросил лорд.
Раздражение было любимым чувством шатена.
Мы все прошли внутрь и направились по длинному коридору. Одну из комнат Стив открыл ключом и впустил нас. В нос сразу ударил резкий запах формальдегида для омовения мертвецов.