– Так, не будем об этом. Тем более что деньги ему больше не нужны. Как вы думаете, куда мог деться телефон?
– А его что, не нашли?
– В том-то и дело. Не было при нем телефона. И в пруду ничего не нашли.
– Да, пруд у меня хороший, дно не заиливается, можно было бы телефон найти, если бы он там был.
– Кто у вас там во дворе убирается, газоны стрижет?
– Ну, есть человек.
– Может, телефон где-то в траве валяется, а мы не заметили.
– Я понял, поговорю с Пашей. Телефон дорогой, Паша может и не сознаться. Но ничего, я ему награду предложу. Если Паша найдет или уже нашел телефон, он будет у вас.
– Что ж, надеюсь на благотворное с вами сотрудничество. А за то, что задержали вас, содержали под стражей, приношу свои извинения.
– Да ладно, чего уж там. Ведь я и сам виноват. Если бы не промазал, сам бы мог Вадима убить.
– Ну, это пусть остается на вашей совести. Всего доброго!
Костина увели в камеру, а Круча откинулся в кресле, забросив руки за голову. Ну вот, признание от Ковальского получено, с Костиным все улажено, оперативное обеспечение дела можно спихнуть на Шульгина, а самому с легким сердцем ехать в Сочи. Не тянет его за границу, не нужен ему берег турецкий…
Глава 15
Серость, убогость и безнадега – а как еще можно было назвать место, куда пришла Элла? Вроде бы и ремонт в этой комнате сделан, краской приятно пахнет, а все равно тоска на душе от этой обстановки. Леониду не по себе, он чуть не плачет, глядя на нее. Выглядит он неважно, осунулся, лицом потемнел и еще седины в волосах прибавилось.
– Плохо все. Очень плохо. Круча признание заставил написать, следователь давит. Все против меня, все. Я им говорю, что не мог у меня в гараже этот чертов молоток оказаться, а им смешно. Им плевать, что его подбросили.
– Кто подбросил?
– Да вспомнил я, был один момент. Я из гаража выезжаю, а ко мне мужик какой-то подходит. Страшный такой, глаза бешеные. Здравствуй, говорит, Коля, приехал ты. Дескать, должок за тобой, отдавать надо. Я говорю, что я не Коля, а он смотрит на меня и не верит. Я ему документы показал, он только тогда и отвязался.
– А молоток здесь при чем?
– Ну как при чем? Пока этот бешеный меня отвлекал, кто-то молоток в гараж подбросил. Это в тот день было, когда Круча к нам приезжал, будь он неладен.
– Думаешь, подбросили молоток? – с сомнением спросила Элла.
– Подбросили, – кивнул Леонид, глядя на нее с одержимостью отчаявшегося человека.
– Ты Круче об этом сказал?
– Какой сказал? Он бы даже слушать меня не стал! Я ему говорю, что человека видел, а он говорит, что померещилось мне.
– Какого человека ты видел?
– Ну, я когда от машины к дому шел, Вадима видел, он на пристани стоял, а за ним человек был. Он ждал, когда я пройду, чтобы Вадима ударить. Я думаю, это охранник был. Охранник Костина. Ты видела у Вадима телефон? Айфон у него, я себе такой позволить не могу. И охранник себе такой позволить не может. Поэтому он и пристукнул Вадима. И телефон у него забрал!
Взгляд у Леонида пылал, на щеках горячечная краска, рот перекошен, на губах слюна. Со стороны казалось, будто он бредит наяву. Поэтому Элла усомнилась в его адекватности.
– Да нет, не может быть.
– Может! Почему тогда телефон Вадима не нашли? Не было у него телефона, пропал он. Почему телефон пропал? А потому что у охранника он! Я так понял, этот сторож со служанкой загулял, во двор не выходил, ничего не видел. Вранье! Все он видел! За всем следил! И видел, как я к дому иду. И когда мы с тобой пошли к машине, он ударил Вадима и забрал у него телефон! Не видел он ничего, как бы не так! Все он видел!
– Ну, может быть… А почему он тогда не сказал, что видел, как ты убил Вадима?
– Почему? – Леонид задумался, но только на миг. – А зачем ему это говорить? Вдруг ему не поверили бы? Вдруг его самого в убийстве обвинили бы! Нет, он поступил по-другому, он съездил в Питер и подбросил мне в гараж этот чертов молоток!
– А как он узнал наш адрес?
– Как он узнал наш адрес? Да очень просто! Вычислил по номеру нашей машины. Компьютерные базы ГИБДД сейчас в любом переходе можно купить.
– Но ты говоришь, что там как минимум два человека было.
– Где было?
– Ну, когда молоток подбрасывали…
– А что, у этого урода друзей нет? Ты что, не веришь мне? – взвыл от возмущения Леонид.
– Я тебе не верю? Верю. Конечно, верю!
– Нет, не веришь! Я вижу, что не веришь!
– Верю. Просто я представляю себя на месте следователя.
– На месте следователя себя представляешь? – успокоился он.
– А что?
– Да нет, правильно все. И что, как следователь не веришь мне?
– Да нет, верю. Не совсем, но верю. А ты со следователем говорил?
– Нет, я только сегодня все понял.
– Ты обязательно ему скажи, пусть он работает.
– Скажу, конечно.
– И адвокату надо сказать, а то без него они и пальцем не пошевелят.
– Да, и Косте надо сказать. Он парень шустрый, с головой. Он сказал, что я правильно сделал. Правильно, что вину на себя взял. Тут главное, чтобы ты оборону держала, – на заговорщицкий манер понизил голос Леонид.
– В каком смысле?
– Вадим изнасиловать тебя пытался?
– Так все и было. А ты что, сомневаешься? – возмутилась Элла. – Как ты можешь? Тебе не стыдно?
Сейчас она могла себе это позволить. Леонид сейчас зависит от нее, может, и не целиком, но уж точно во многом, так что пусть терпит ее истеричные выпады.
– Да нет, я в тебе не сомневаюсь, – не очень уверенно, но быстро сказал он. – Просто ты должна держаться этих показаний.
– Я буду их держаться.
– Вадим избил меня, и ты должна это подтвердить.
– Он тебя избил, и я это подтвердила.
– Я был вне себя от бешенства, я был в состоянии аффекта… В общем, я действовал в состоянии сильного душевного волнения, а это не просто смягчающее обстоятельство, это другая статья Уголовного кодекса, всего до трех лет лишения свободы. А могут и два года дать. А если повезет, то я могу отделаться условным сроком. А еще меня под залог могут выпустить до суда.
– А чего же ты тогда грустишь? – улыбнулась Элла.
Она, в общем-то, и не прочь была пожить немного без мужа, но все-таки ей хотелось поскорее увидеть Леню на свободе.
– Все упирается в деньги.
– Есть деньги.
– Сколько там у нас на текущем счету, семьсот тысяч?
– Нет, уже шестьсот. Костя хороший адвокат, но дорогой.
– Денег не жалей. Сколько Костя скажет, столько ему и занесешь.
– У него большие аппетиты.
– Судью надо умаслить, чтобы условный срок получить… Но это я сам сделаю. Если выпустят под залог. А если не повезет, я на тебя доверенность сделаю, – снова понизил голос Леонид. – Костя все устроит. Занесешь эту доверенность человеку, которого я назову, он все сделает, переведет на текущий счет двести тысяч, но в долларах… Или лучше триста?
– Ты сам решай, нам с Олежкой для жизни много не нужно.
– А если не получится с условным сроком, ждать меня будешь? – с надеждой и болью спросил Леонид.
Такой всегда был важный и самоуверенный, а сейчас жалкий, беспомощный.
– Даже не сомневайся, – смело и прямо посмотрела ему в глаза Элла.
– Изменять не будешь?
– Не буду.
– Я тебе верю… Я тебе действительно верю, – просиял он.
– Если будешь верить, я тебя дождусь. А если не будешь мне верить… Все равно дождусь.
– Все будет хорошо, я выйду, и мы уедем отсюда. В этой стране нет правосудия! В этой стране сажают невинных людей!
– А если тебя вдруг оправдают?
– Все равно уедем!
– Я не против, – мило улыбнулась Элла.
Дверь открылась, и показавшийся из-за нее милицейский сержант выразительно постучал пальцем по наручным часам. Дескать, время вышло и надо уходить. Ну да, он рисковал, устраивая им внеурочное свидание, и подводить его не стоит. Хотя бы с расчетом на будущее. Но нет такого будущего, потому что уже завтра Леонида переведут в следственный изолятор. Если суд не изменит меру пресечения, то застрянет он там надолго.
Леонида увели в камеру, а Элла вышла во двор здания, в котором размещался отдел внутренних дел. Сейчас она выйдет к остановке, поймает такси, которое отвезет ее на железнодорожную станцию. Электричкой до вокзала, а оттуда на скоростном «Сапсане» до Питера всего четыре часа – и она дома. Это гораздо быстрее, чем на машине. Хотя, конечно, путешествие в автомобиле комфортней, потому что рядом никого нет. Да и бездомной себя в Москве с машиной так не чувствуешь, как без нее.
– Элеонора Георгиевна! – услышала она за спиной.
Пружинистой, если не сказать подпрыгивающей, походкой к ней шел капитан Шульгин, с которым ей однажды пришлось довольно долго общаться.
Она тогда ждала мужа с машиной, чтобы ехать в аэропорт, а появился этот живчик с ястребиным носом и маленькими въедливыми глазками. Он и принес ей печальную новость, что Леонид задержан и его везут в Москву. И еще Шульгин часа два мучил ее расспросами. В общем, он оставил о себе неприятные воспоминания. Поэтому Элла глянула на него сейчас хмуро, исподлобья.
– Здравствуйте! У мужа были? Как он там поживает? – скороговоркой спросил капитан.
Насолил он Элле в прошлый раз, но сейчас улыбался ей, как будто был ее обожаемым мужчиной.
– А вы не знаете, как он там поживает?
В ее вопросе звучал сарказм, именно поэтому Шульгин проигнорировал его. Ну да, он из тех людей, которые хотят слышать только то, что хотят слышать, а на то, что их не устраивает, просто не обращают внимания.
– Вы сейчас куда?
– Домой, в Питер.
– На вокзал, в аэропорт?
– На вокзал.
– Отлично, мне на проспект Мира надо, могу до Ленинградского вокзала подбросить.
– Спасибо, не надо.
– Да будет вам! Обижаетесь на нас, думаете, нас хлебом не корми, дай только человека посадить! – обнажая ровные белые зубы, весело улыбнулся Шульгин.
Красивая у него улыбка, светлая и даже добрая. И Элла почувствовала, что лед в ее душе начал таять.