Собак усыпили, но все старания ушли этим псам под хвост. Не было никого в доме. И только мобильник Субботиной лежал на тумбочке в ее комнате. Шкаф пуст, от вещей только старые стоптанные тапочки да упаковка от колготок.
Круча заглянул в телефонную книгу памяти – ничего. Пустовал и список входящих вызовов. Видно, Субботина оставила телефон в доме неспроста: не хотела стать жертвой технической разведки. Потому и память очистила. Но ведь данные с карты памяти можно восстановить, есть специалисты, которым это по силам. Жаль, что на это нужно время…
Рана разнылась, разболелась, но Круча все-таки свернул с дороги домой. Он позвонил Костину, и тот готов был встретиться с ним в своем особняке прямо сейчас, а это почти по пути – три версты не крюк даже для подраненного опера.
Евгений Максимович сделал правильные выводы – видеокамеры контролируют и подступы к воротам, и территорию двора, охранников прибавилось.
Костин принял его без особой радости, но все-таки сам вышел к нему навстречу, проводил в домашний кабинет. Не в его положении хорохориться: в убийстве Остроглазова обвиняется Ковальский, но ведь и на него самого следствие смотрит косо…
Евгений Максимович посадил Степана с одной стороны журнального столика, сам устроился по другую, пальцем коснулся головы китайского болванчика, которая тут же закачалась в режиме метронома. Отсчет времени пошел – так можно было расценить этот жест.
– Вы нам очень помогли Евгений Максимович, – издалека начал Круча. – У нас появился еще один подозреваемый, это первый муж Элеоноры Ковальской. В принципе, он мог ударить Остроглазова по голове. Но вы признались, что оружие убийства находилось на чердаке вашего гостевого дома. Зворыкин еще мог пробраться во двор вашего дома, но не стал бы лезть за молотком в гостевой дом. Он мог бы убить Остроглазова кирпичом. Выковырял бы бордюрный камень из вашей дорожки, например. Хорошо, что вы сказали про молоток…
– Вы же не думаете, что это я ударил Вадима? – с напряжением в голосе спросил Костин. Его совершенно не интересовал Зворыкин, он боялся, что компас правосудия снова покажет на него.
– Против вас нет прямых улик, – покачал головой Круча. – Но согласитесь, эта история с убийством вашего брата слишком уж запутанная. И у вас был повод избавиться от Вадима, и у Ковальского. И даже у Зворыкина, у первого мужа Элеоноры, ведь Вадим приставал к его бывшей жене, возможно, у него на глазах. Вы знаете Зворыкина?
– А кто это?
Круча еще раз убедился, что Костин слушал его вполуха, погруженный в собственные переживания.
– Я же говорю, первый муж Элеоноры. Вы ведь сами говорили мне, что это вы познакомили Элеонору с Леонидом Ковальским.
– Да-да, было такое.
– И еще говорили, что у нее до этого был муж.
– Да, конечно, и муж был, и ребенок. Просто я не знал, что у ее первого мужа фамилия Зворыкин.
– Теперь знаете.
– Скажите, это имеет ко мне какое-то отношение?
– Да нет, со Зворыкиным все ясно. Не мог он убить вашего брата. А Ковальский мог. Возможно, он это и сделал.
– Что значит возможно? Все-таки вы меня подозреваете!
– Нет, вас я не подозреваю. Но мне нужна от вас исчерпывающая информация обо всем, что мне требуется знать. Ведь вы сразу не признались насчет молотка, которым убили вашего брата. Это хорошо, что потом вы вспомнили об орудии убийства. Но будет лучше, если вы ничего не утаите от меня сейчас. Меня интересует жена вашего друга Наталья Муравлева. Что вы можете сказать о ней?
– Что я могу сказать о Наташе? Ну, хорошая девушка, замечательная жена, хорошая хозяйка…
– Вы были знакомы с Муравлевым, когда в его жизни появилась Наталья?
– Да, конечно.
– А как она познакомилась с Михаилом?
– Как познакомилась? Не знаю. Но без нашей с Фимой помощи, это точно.
– Михаил сам с ней познакомился?
– Ну да.
– Как он с ней познакомился, если не секрет?
– Ну, как мужчина с женщиной знакомится… Не знаю, как он с ней познакомился. Нас он пригласил уже на свадьбу, сказал, что женится. Мы с Фимой только у них на свадьбе и увидели ее впервые.
– А до этого ее не знали?
– Нет.
– И часто вы с Муравлевым встречаетесь, ну, в кругу семьи, так сказать?
– Примерно раз в два месяца… Ездили с ним на рыбалку, он уже тогда с Наташей общался. Правда, он без нее был, но все уши нам прожужжал. Не девушка, говорил, а мечта поэта. Влюбился он в нее очень. И сейчас любит. Они месяц были знакомы, ну, может, чуть больше, и сразу под венец. А ведь он после развода с первой своей женой говорил, что никогда больше не женится.
– Значит, он был уже однажды женат?
– Да. Ленка у него дом на Рублевке отсудила. Он переживал очень, а сейчас нисколько не жалеет.
– Из-за дома на Рублевке переживал или из-за того, что жену потерял?
– Ну, Лену он любил. Любил, но изменял. А она узнала о его изменах, на развод подала. Принципиальная женщина, скажу я вам. А может, просто не любила Мишу. В общем, он сейчас ни о чем не жалеет. Наташа устраивает его, он с ней счастлив по всем статьям.
– Насколько я знаю, она не работает, занимается домом.
– Да, занимается домом.
– Но иногда выезжает в город, по делам…
– Наверное. Моя жена тоже занимается домом, но часто бывает в городе, а что здесь такого?
– Да нет, ничего. А раньше Наташа чем занималась? Работала где-то, училась?
– Ну да, училась. В каком-то институте…
– В каком?
– Не знаю… С лингвистикой что-то связано, если я не ошибаюсь.
– Она в институте училась, когда Михаил с ней познакомился?
– Ну, наверное… А что вас конкретно интересует?
– Меня интересует прошлое Наташи, где она училась, чем занималась.
– Если она училась, значит, тем и занималась, что училась.
– А в свободное от учебы время что она могла делать?
– А что она могла делать? Я в такие тонкости не вдавался, – Костин подозрительно смотрел на Кручу, как будто понимал, к чему он клонит.
– Вот и я спрашиваю, что? – дожимал собеседника Степан.
– Не знаю. Я этого не знаю…
Возможно, так оно и было. Наташа не настолько глупая женщина, чтобы выставлять себя с негативной стороны. И если Костин не знал ее подноготную, то Наташа не стала бы рассказывать ему о скелетах в своем шкафу. И Круче ничего не расскажет, если он сунется к ней.
– А первую жену Муравлева вы хорошо знаете?
– Лену? Ну, знаю, конечно…
– И где она живет, тоже знаете?
Костин секретничать не стал, и адрес дал, и даже на карте показал схему проезда. Женщины – народ любопытный во всем, что касается их соперниц. Вдруг Елена Васильевна сможет пролить свет на тайну появления в жизни бывшего мужа Наташи Муравлевой.
Но если это случится, то уж точно не сегодня. Дело шло к вечеру, Степану Круче давно пора было вспомнить, что у него щадящий режим работы.
– Да, и еще один вопрос, Евгений Максимович. Я так понял, что вы не звали в тот день к себе вашего брата, он приехал без приглашения. Но, скажите, он знал, что у вас будут гости, что среди них будут Муравлевы?
– Ну да, я ему говорил, что жду гостей. Он должен был понимать, что среди них будут Муравлевы.
Ответ на этот вопрос был ценным пазлом, из которого складывалась картинка преступления.
Дом на Рублевке уступал своими размерами особняку Муравлева на Новорижском шоссе. Строители избежали входившего в начале девяностых прошлого века в моду тяжелого и унылого готического стиля под старинный замок. Симпатичное здание под светлой минеральной шубой с черными декоративными фахверками, живописный двор с причудливым дизайнерским ландшафтом, большой, но неработающий фонтан перед крыльцом.
На звонок вышел смазливый, спортивного сложения брюнет в шерстяном жилете и джинсах. Круча предъявил ему свое удостоверение, он внимательно изучил его.
– Да, проходите, Елена Васильевна ждет вас.
Круча не знал, по какому телефону позвонить ей, чтобы договориться о встрече, а ехать наобум он не решился, чтобы не попасть впросак, как вчера. Поэтому сначала сюда съездил Романов, а теперь вот он появился сам.
Брюнет провел его в дом, в холле которого на кремовом диване сидела немолодая, но хорошо сохранившаяся женщина с пышными темно-русыми волосами. Лицо красивое, породистое, взгляд хмурый, немного высокомерный, капризный излом губ… Наташа Муравлева излучала светлую энергию, а эта дама всем своим видом наводила тоску. Но Наташа могла пускать пыль в глаза, а Елена Васильевна, похоже, искренна в своем неприязненном отношении к незваному гостю.
Молодой человек мог быть ее сыном, поэтому Круча не очень удивился, когда он вплотную подсел к хозяйке дома, обняв ее за плечи. Только вот легкий поцелуй в щеку показался ему чересчур чувственным для проявления сыновьей нежности.
– Елена Васильевна, мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
– Это еще почему? – возмутился брюнет. – Я, между прочим, юрист по образованию, имею полное право быть адвокатом своей жены.
– Вы – муж Елены Васильевны? – спросил Круча, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал беспристрастно.
– А вам что-то не нравится? – манерно вскинул голову парень. – Между прочим, я имею полное право выставить вас за дверь!
Мода сейчас пошла на юных мужей для немолодых женщин, и Елена Васильевна решила не отставать от Пугачевой, Бабкиной и прочих звезд. Что ж, это ее право, и Круча не должен был возражать против этого выбора.
– Скажите, молодой человек, где вы работаете?
– А вам какое до этого дело?
Судя по его реакции, парень нигде не работал. Впрочем, какие могут быть к нему за это претензии? Ведь за тунеядство давно уже никого не сажают.
– У адвоката должна быть практика. Нет практики – нет и адвоката.
– Я домашний адвокат!
Елена Васильевна безучастно наблюдала за перепалкой. И мужа она не поддерживала, и Кручу не осуждала.
– А от кого вы собираетесь защищать свою супругу? От ее бывшего мужа?