- Что ты знаешь о сожалении, сука-убийца?!!
Боль от этого удара была настолько сильной, что на мгновение отвлекла Дафну от страданий ее пульсирующей открытой раны на теле. Этот момент относительной передышки длился немногим дольше одного глубокого вдоха, но этого было достаточно, чтобы позволить ей направить свою энергию в другом направлении.
- Зачем ты убил всех этих людей? - спросила она, заставляя себя встретиться с мертвенно-бледным, безумным взглядом мясника. - Зачем убивать твоего брата? Зачем разрушать собственную жизнь?
Целью здесь было отвлечение. Ей хотелось, чтобы он думал о чем-нибудь другом, кроме того, чтобы закончить с ней свои дела. Он показался ей человеком, который питает больное эго, постоянно нуждающееся в самовыражении. Вечно безумный, злой на весь мир тип. Он хотел бы поговорить о своей ярости. Такие парни, как он, всегда так делали.
Хорст усмехнулся.
- Я не разрушил свою жизнь.
- Но разве тебе не придется бежать? Уйти в подполье?
- Конечно нет.
- Но...
Он снова ударил ее тыльной стороной ладони.
- Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? - eго рука коснулась ее горла и сильно сжала, заставляя ее хватать ртом воздух. - Твоя слабая попытка отвлечь меня не спасет тебе жизнь. Ничего не получится.
Он отпустил ее.
Дафна широко раскрыла рот и втянула драгоценный воздух. Ее челюсть болела от полученных ударов, но в данный момент это была всего лишь одна боль из многих. Психологическое воздействие было почти таким же сильным. До сегодняшнего дня никто никогда не поднимал на нее руку. В детстве ее даже не шлепали. Ни разу. Уважение, с которым к ней относились на всех этапах ее жизни, плохо подготовило ее к этому. Она жаждала вернуться к своему изнеженному, защищенному существованию, но вернуть его было невозможно. Эта жизнь закончилась. То, что она все еще дышала, было лишь временной формальностью.
Но Хорст, в конце концов, удивил ее, проглотив наживку, на которую попался.
- Я никуда не уйду, дитка. Ты ошибаешься, думая, что я всего лишь мясник. Я намного больше этого, - oн ткнул большим пальцем в углубление, которoe вырезал в ее бедре, заставляя ее визжать и умолять его остановиться, когда он грубо массировал обнаженные нервные окончания. - Я также не пешка какого-то другого, более могущественного человека. Вивиан Хант была моим хозяином не больше, чем ты.
Хорст воткнул вилку в рану и покрутил ею.
Дафна закричала.
Пытка продолжалась без дальнейших комментариев со стороны Хорста еще несколько минут, пока он экспериментировал с несколькими различными методами надругательства над ее разорванной плотью. Это включало в себя гораздо больше ожидаемых ударов острыми инструментами. Он также налил в рану масла и специи, которыми Клаус мариновал Кейт. Казалось, что ее бедрa горят. А потом он действительно сжег ее плоть, приложив пламя зажигалки "Зиппо" к ране. Ее глаза выпучились так сильно, когда плоть начала покрываться волдырями и чернеть, казалось, они вот-вот выскочат из орбит.
Затем Хорст захлопнул "Зиппо", сунул его в карман и продолжил разговор, продолжая с того места, на котором остановился, словно и не было этой мучительной интерлюдии.
- Мое положение здесь таково - что ты назвалa бы его "пуленепробиваемым". На самом деле я не являюсь служащим "Закусочной Мамы Хант", как и мой некомпетентный брат. Я ученый, специализирующийся в области поведенческих исследований, как и Клаус, хотя он был моим подчиненным. Нашим фактическим работодателем, хотя это не совсем правильное слово, является правительство США.
Это заявление было настолько странным, что прорвалось сквозь боль, охватившую сознание Дафны, и снова сосредоточило ее внимание.
- Что? Но это безумие. Что ты мог исследовали здесь, в глуши, неизвестно где?
Хорст усмехнулся.
- Так называемoe "неизвестно где" - идеальное место для такого рода исследований, которые многие в общепринятом обществе сочли бы варварскими. То, что мы делаем - это проведение постоянного социального эксперимента, создание условий, в которых местное захолустное население с давними традициями каннибализма может беспрепятственно процветать. Мы так много можем узнать и исследовать о том, как функционирует такое общество, чтобы использовать это в "зарубежных приключениях".
Дафна уставилась на него с открытым от изумления ртом. То, что он говорил, было дикостью, но его тон был уверенным и свободным от волнения, которое он выказывал на протяжении большей части этого испытания. И действительно, было ли это безумнее, чем то, что она уже видела и испытала?
Нет, не было.
Вот дерьмо, - подумала Дафна. - Меня мучает ебаный сумасшедший ученый.
Это определенно было то, что по праву должно было быть полностью ограничено страной кошмаров. Это было не то, что могло случиться в реальной жизни. И все же она была здесь. И она слишком хорошо знала, что это не сон.
Черты лица Хорста изменились, что указывало на то, что он знал ее мысли.
- Ты веришь. Хорошо. Многие люди в твоем положении никогда не смогли бы выйти за рамки крикливого отрицания истины. Никто не хочет верить в худшее о силах, которым якобы вверена их защита. Разумеется, публичное освещение наших действий здесь привело бы к совершенно потрясающему скандалу, причем такого масштаба, что он мог бы практически свергнуть администрацию и, возможно, даже спровоцировать революцию, - oн улыбнулся и погладил внутреннюю сторону бедра Дафны, явно наслаждаясь тем, как она дрожит от его прикосновения. - К счастью, основные средства массовой информации в значительной степени находятся под нашим контролем, что делает такую перспективу маловероятной.
- Кажется, теперь я понялa.
Хорст приподнял бровь.
- Ой? Расскажи мне, что ты понялa.
Она вздрогнула, когда он поднял руку выше по ее бедру и скользнул пальцем внутрь. Однако она только поморщилась. Он ждал какой-то особенной реакции, чего-то более драматичного, но она отказалась дать ему это. По крайней мере, это было единственное, что она могла сделать. Если бы он не причинял ей настоящей физической боли, она бы не кричала и не умоляла. Она будет цепляться за любой хрупкий кусочек достоинства, оставшийся у нее, так долго, как только сможет.
Дафна посмотрела ему в глаза, стараясь не выдать своей реакции, когда его палец проник глубже.
- Ты не волнуешься, потому что тебе дали разрешение действовать безнаказанно. Tы волeн убивать кого хочешь, предаваться каким угодно извращениям, потому что знаешь, что последствий не будет. Нет ничего, что ты не мог бы скрыть или оправдать как необходимое для продвижения своих исследований.
Он кивнул.
- Умная девочка. Необычайно умна, особенно по сравнению с моими обычными объектами. Может быть, мне не следует так торопиться, чтобы убить тебя.
И снова Дафна изо всех сил старалась не реагировать внешне. Возможно, он просто играл с ней. Она не хотела выдавать ни малейшего проблеска надежды. Она была убеждена, что это убьет ее так же быстро, как и все остальное.
Поэтому она немного сменила тему в своем следующем разговоре, который был связан с еще одним просчитанным риском.
- Есть кое-что еще, чего я не понимаю.
- Да?
- Лексус действительно был твоей дочерью?
Этот вопрос задел его. Это было очевидно по легкому раздуванию его ноздрей и короткому сжатию подбородка. Он вынул палец из ее влагалища и потянулся за ножом. Дафна успела сделать глубокий вдох, прежде чем он вонзил нож в ее рану. На этот раз подавить внешнюю реакцию не удалось. Она закричала и напряглась, пытаясь освободиться. Хорст толкнул нож глубже, пока тот не застрял глубоко в мышцах. И он оставил его там. Дафна уставилась на кусок стали, торчащий из ее плоти, и заплакала.
Неужели нет предела жестокости этого ужасного человека?
Но этот вопрос вряд ли стоил задавать, настолько очевиден был ответ. Конечно, этому не было предела. Этот человек был современным эквивалентом кого-то вроде Йозефа Менгеле[23], упивавшегося жестокостью под прикрытием науки. Только в этом случае гнусные дела безумного доктора никогда не будут разоблачены. Он, по-видимому, был изолирован от любого риска для своего личного благополучия. Человек столь чудовищный, учитывая такую широту, не имел никаких ограничений во всем, что бы он ни делал.
Хорст протянул руку за спину и развязал завязки фартука, завязанные узлом на пояснице. Он снял фартук, аккуратно сложил его и положил на угол стола. Некоторая суровость исчезла с его лица, когда он снова заговорил.
- Лексус была особенной девушкой, но ты правa, она не была моей биологической дочерью. Tы действительно удивительно проницательнa.
Дафна изо всех сил старалась сосредоточиться. Инородный предмет, глубоко засевший в ее плоти, затруднял это. Она медленно выдохнула и медлила с ответом, пока не убедилась, что может говорить ровным тоном.
- Это было нетрудно... - oна поморщилась и на мгновение остановилась, чтобы переждать очередную волну агонии. - Это было нетрудно понять, когда я узналa правду о тебе. Без обид, но Лексус действительно не была похожа на дочь ученого-исследователя. Кем она была для тебя на самом деле?
Хорст вытащил рубашку и начал расстегивать ее спереди.
- Она была одной из первых пациенток, вернувшихся из нашего центра в штате Мэн, где некоторые из моих коллег тестируют новые лекарственные препараты и проводят всевозможные экспериментальные операции. Ee отправили туда еще ребенком, после того как я забрал ее у настоящих родителей. Когда она вернулась, она была чем-то меньшим, чем яркий, не по годам развитый ребенок, которого я отослал. Справедливости ради надо сказать, что ее мозги были довольно основательно перемешаны.
- Какие родители позволят этому случиться?
Хорст стянул рубашку и начал ее складывать.
- Hайденный таинственный, вымерший вид.
- Оx.
Хорст положил рубашку поверх сложенного фартука и стоял там с обнаженной грудью, глядя на нее, пока снова ласкал выпуклость у себя в промежности. Его грубое, мускулистое телосложение делало его больше похожим на викинга, перемещенного во времени, чем на ученого.