— Будьте добры в номер принести бутылку Совиньон Блан и свежих устриц, — Евгений с равнодушной вежливостью улыбается администраторше, которая глаз с него не сводит.
— Хорошо, — та кротко кивает и, отвернувшись, закусывает губы.
Евгений забирает паспорт, ключи и увлекает меня к лифту, в котором зажимает меня в углу и опять целует, скользнув рукой по бедру под короткий подол. Я захлебываюсь в его страсти, вожделении и обвиваю шею руками. Я готова отдаться ему прямо в лифтовой кабине и не мне не стыдно. Я сейчас — квинтэссенция желания, а не человек, но двери лифта открываются, и Евгений в непростительной жестокости обрывает нашу связь и тянет в коридор.
У двери я облокачиваюсь о стену и наблюдаю, как он сосредоточенно вставляет ключ в замочную скважину и уверенно несколько раз проворачивает его. Вот как в него не влюбиться? Да ни у одной женщины нет шанса не воспылать к нему топкими и отчаянными чувствами, которые для него лишь изысканное блюдо на пиршестве жизни.
Евгений распахивает дверь, и жду, когда он на меня набросится, но этого не происходит. Вздыхаю, захожу в номер и посреди гостиной у софы на резных позолоченных ножках разворачиваюсь к нему лицом. Теперь ты на меня кинешься или нет?
Нет. Он закрывает дверь, скидывает пиджак и садится на софу, ослабив галстук и вытянув ноги под низеньким столиком, на котором красуется ваза со свежей клубникой. Я ничего не понимаю. Он три минуты назад в лифте был готов меня отыметь, а сейчас сидит себе и хитро смотрит на меня.
— И? — не выдерживаю я его молчания.
— Присаживайся, — хлопает по шелковой обивке с золотой вышивкой.
Сажусь и в нетерпении поддаюсь в его сторону, чтобы вновь испробовать желанные уста, но в моих зубах оказывается сочная клубника. Я машинально раскусываю ее, недоуменно глядя в расширенные зрачки, и жую, но через мгновение мои губы накрывает медленный и сладкий поцелуй.
Смакующая и ласковая неторопливость Евгения меня раззадоривает. Я не желаю лишних прелюдий и нежностей, я хочу секса, потому что я на грани безумия, и оно вырывается из меня стонами и мычанием. Его поглаживания и поцелуи терзают меня пыткой, под которой я теряю все крохи достоинства, но мой мучитель неумолим и безжалостен.
И раз он не переходит к решительным действиям, то инициативу перехватит Леди в Красном.
Я расстегиваю дрожащими пальцами ширинку и, ладонью нырнув в брюки, стискиваю под стон Евгения твердый, горячий и вожделенный член. Под темным помешательством в голове вспыхивает вопрос, а почему Большой Босс не носит трусов, но он тут же потухает под волной желания. Я уже хочу в неудержимом порыве оседлать Евгения и насадиться на его копье, как раздается вежливый стук.
— Устрицы и вино, — выдыхает в губы Евгений, и я сжимаю его член крепче.
Не нужны мне устрицы, мне нужен ты и твой член! Сколько можно меня дразнить, заигрывая с черным огнем, что сжигает душу и плавит внутренности?
— Ох, моя нетерпеливая леди, — мягко и тихо смеется Евгений и за запястье убирает руку из ширинки. — У нас вся ночь впереди.
Я одурманено наблюдаю за тем, как он встает и застегивает с шуршанием молнию на брюках, и возмущенно подскакиваю на ноги. Игнорирует мой злой взгляд и шагает к двери, которую через несколько секунд открывает.
— Да ты меня сегодня трахнешь или нет?! — слышу свой истеричный и обиженный крик будто со стороны. — А ну, иди сюда!
Молодой рыжий официант с пунцовым лицом вкатывает в номер сервировочный столик, и я, осознав, что я только что выкрикнула непростительные для леди пошлости, не нахожу ничего лучше, как спрятаться у окна за тяжелой шторой. Я ведь планировала быть высокомерной и самоуверенной шлюхой, а не пристыженной девкой, которая не умеет держать себя в руках.
— Хорошего вечера, — слышу глухой голос официанта и скрежет ключей в замке двери.
Глава 28
— Составь мне компанию, — Евгений одергивает штору, и я обиженно скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть смятение.
— Я пришла сюда не для того, чтобы устрицами с тобой наслаждаться.
И это не смелость во мне говорит, а отчаяние. Я-то планировала, что наша встреча с порога начнется с близости, за которой я смогу позабыть о стыде, а тут настоящее свидание с общением, и оно меня нервирует. Я тут не для разговоров и изысканной трапезы. Это слишком интимно и спровоцирует мою влюбленность вновь расцвести наивным цветом надежды.
— И куда ты торопишься? — Евгений игриво пробегает пальцами по щеке, и, я, зло от него отмахнувшись, стучу каблуками к столику и плюхаюсь на софу.
Раздраконил меня и теперь устрицы предлагает! Это же не он потратил два часа на то, чтобы успокоить истерику перед выходом и не он себя настраивал почти весь день на то, чтобы прийти сюда. Для Евгения это игра, а я будто прыгнула в пропасть и до дна еще не долетела, потому что кто-то решил устриц искушать.
Смотрю на огромное круглое блюдо с устрицами на колотом льду и четвертинками ярко-желтых лимонов и хочу распсиховаться и перевернуть с криками стол. Евгений издевается надо мной, а я никак не могу взять себя в руки и остыть.
— Тише, — Евгений неторопливо разливает вино и подает мне с улыбкой бокал, — за встречу, моя леди.
Он звонко чокается со мной и присаживается рядом, а я вскидываю подбородок, чтобы показать, насколько я недовольна хозяином вечера. Евгений с улыбкой делает глоток, тянется к блюду с устрицами, и ловкими пальцами подхватывает четвертинку лимона.
— Ты помнишь, о чем я говорил вчера вечером, моя леди? — он сбрызгивает устрицу соком лимона.
Судорожно пытаюсь вспомнить, о чем вчера шла беседа, но в памяти всплывает только его член перед глазами и как он удерживает мою голову. Тело немедленно реагирует на воспоминание тянущим теплом между ног.
— Я предпочитаю заниматься не сексом, — он берет с блюда устрицу и подносит ее мне ко рту, вглядываясь в глаза, — а любовью. И именно ею, моя леди, мы и заняты на данный момент.
Девушки, которым не повезло стать жертвами Евгения, искали с ним встречи не из-за его мастерства в сексе. Он их очаровал разговорами, улыбками и восхищенными взглядами, которыми одаривает сейчас и меня.
— Открой ротик, — он наклоняет устрицу.
Я повинуюсь его ласковому голосу, осторожно всасываю склизкую плоть, которая отдает вкусом моря и лимона, и прикрываю рот пальцами, задумчиво смакуя странное угощение. Затем запиваю небольшим глотком сладкого и ароматного вина.
— За любовь не платят, — проглатываю солоноватую субстанцию и наблюдаю, как Евгений неторопливо расправляется со второй устрицей.
— Я не хотел тебя обидеть, — он пальцем вытирает капельку с уголка рта, и я вновь готова накинуться на него голодной тигрицей. — Лишь хотел выразить свою симпатию.
— Как клиент проститутке? — сердито подхватываю устрицу с блюда. — Да?
— Проститутки меня не интересуют, как и эскортницы, — Евгений услужливо поливает мою устрицу лимонным соком. — Я не люблю продажных женщин.
— В этом нет логики, — я всматриваюсь в его расширенные зрачки, — не любишь продажных женщин, но сам им платишь? И как это понимать?
А потом через секунду, когда Евгений едва заметно улыбается моему вопросу, до меня доходит, что он выбирает каждый раз новую любовницу и платит ей, чтобы толкнуть на скользкую дорожку и убедиться, что все “бабы — меркантильные шлюхи”. Кажется, я выбрала с ним неверную стратегию. Мне надо было взять деньги, и он бы потерял ко мне интерес, потому что я стала бы для него одной из “продажных женщин”, которых он презирает.
— Вот черт, — слетает с моих губ, и я с жадностью пожираю устрицу, отвернувшись от коварного подлеца.
— Не пояснишь, что ты имела в виду?
— Я готова взять деньги, — решительно смотрю перед собой.
Евгений молча тянется к пиджаку и выкладывает на стол возле блюда три пачки долларов. Я возмущенно охаю и в упреке смотрю в его лицо:
— Ты охренел?
— Что?
— Ты их принес!
— Я же обещал, — Евгений пожимает плечами и поедает очередную устрицу. — Тридцать кусков за ночь любви с тобой, моя леди.
— Вот же… — я проглатываю возмущения, — не хотел он меня обидеть! И притащил тридцать кусков, что обидеть в три раза больше!
— Я не понял, — Евгений смеется, — ты деньги берешь или нет?
— Нет! — взвизгиваю в его лицо. — Не нужны мне твои деньги! Могу сказать, куда тебе их засунуть! Как ты мог?
Я подскакиваю на ноги и оскорбленно цокаю к двери, которую я отчаянно дергаю, позабыв, что она заперта.
— Я же сказал, сегодня ты не сбежишь, — Евгений прикладывается к бокалу с вином.
— Ты мне надоел, — я скидываю босоножки, сбрасываю под его изучающим взором платьице и снимаю трусики, — давай закончим с этим цирком и разойдемся.
От темного и возбужденного взгляда по телу пробегает волна мурашек, и Евгений медленно встает, отставляя бокал на столик. Шагает ко мне, и я пячусь к двери. Моя смелость оставила меня, и я готова просить о пощаде.
— Я утолю твое нетерпение, — Евгений нависает надо мной и пробегает пальцами по шее к груди, а в следующее мгновение под его хриплый выдох шуршит ширинка.
Хочу шагнуть в сторону, но он стискивает талию и отрывает от пола мои ноги. В испуге, что я потеряла опору под ступнями, обвиваю напряженную шею, и Евгений рывком вдавливает меня в дверь, подхватив под бедра сильными руками.
Я вскрикиваю от резкого толчка, что распирает меня изнутри, и мой рот затыкают напористые губы и язык. Он так глубоко, что мне чудится, как горячая головка давит на матку в желании прорваться сквозь нее агрессивными и злыми толчками, что с каждым мгновением становятся резче.
Сильные спазмы схватывают лоно, и в стоне выгибаюсь в спине, запрокинув голову. Слышу, как мой затылок бьется о дверь, но боли не чувствую, сотрясаясь в судорогах и громких криках, что вторят хриплому рыку Евгения, который до основания вжался в меня, изливая в меня теплый поток семени. В истоме освобождения от ядовитого вожделения я всхлипываю и закрываю глаза, сливаясь с пульсирующим внутри наслаждением.