– Нет, – огрызаюсь я. – Потому что тогда я стала бы неудачницей.
Он качает головой и врубает музыку на такую громкость, чтобы она заглушила все, что я могу захотеть сказать. Я сижу молча и курю. Я не знаю, куда мы едем, но я рада уехать из дома, пропитанного слишком большим количеством воспоминаний. Я хочу… нет, мне необходимо освободиться от Калеба на несколько часов. Необходимо вернуться к моим корням.
Я убавляю звук. Черт бы побрал «Коулдплэй». Что за гребаные чары они накладывают на всех и вся? Претенциозные выпендрежники. Когда Калеб вернется домой, я заставлю его выбросить все их компакт-диски.
– Давай займемся чем-нибудь приятным.
Сэм проводит рукой по лицу.
– Я прямо сейчас отвезу тебя обратно, и ты можешь сидеть в своем большом пустом доме и накручивать себя, думая о своей маленькой пустой жизни. Ты меня поняла?
– Господи, ты настоящий обломщик. – Я снимаю с языка кусочек табака и щелчком выбрасываю его в окно.
Его слова ранят меня. Сэм говорит то, что думает, но сейчас мне нужно, чтобы со мной нянчились и говорили мне, что я красива.
Десять минут спустя мы въезжаем на парковку перед «Уолмартом».
Я сразу же опускаю ноги с приборной панели.
– О, черт, нет! Я туда не пойду.
Он пожимает плечами и выходит из машины.
– Сэм! – кричу я ему вслед. – «Уолмарт» вызывает у меня аллергию.
Через несколько секунд я вылезаю из машины и бегу за ним. И вслед за ним иду в глубь гипермаркета, где он бросает в тележку дюжину зеленых лампочек и на бешеной скорости катит ее в продуктовый отдел.
– Зачем тебе столько «Перье»? – Я смотрю, как он грузит в тележку бутылку за бутылкой, укладывая их на дне, чтобы они не разбились.
– Это для Кэмми, – отвечает он.
У меня округляются глаза.
– Тебе… тебе обязательно везти их ей?
– Да, отсюда мы поедем к ней.
Я в панике спешу за ним, когда он направляется к кассе.
– А ты можешь сначала отвезти меня домой?
Мне совсем не хочется снова увидеть ее самодовольную рожу. Стерва.
– Нет, отсюда мы отправимся к ней. Она устраивает вечеринку, но забыла купить воду.
– Какой ты хороший кузен, – чуть слышно ворчу я. Почему я позволила ему уговорить меня поехать с ним? Мне надо было просто остаться дома, как я и хотела.
Его покупки двигаются по транспортеру, и я добавляю к ним коробку мятных пастилок. Когда Сэм смотрит на меня, я пожимаю плечами.
На протяжении всей пятнадцатиминутной поездки я сижу в напряженном беспокойстве. И съедаю одну мятную пастилку за другой, пока коробка не пустеет и пока у меня не начинает болеть язык. Сэм вырывает у меня коробку, округлив глаза.
– Ты с ума сошла? Это же пастилки для освежения дыхания, а не шоколадные конфеты.
Я засовываю руки под себя и смотрю в окно. Мы находимся в Боке. Дом Кэмми расположен в престижном фешенебельном районе, где все дома имеют ворота. Сэм останавливается перед домом с цветочными ящиками на окнах и выходит из машины. Я пытаюсь соскользнуть на своем сиденье как можно ниже, хотя в открытом джипе мало место для того, чтобы прятаться.
– Эй! – он пинает мою дверь носком ботинка. – Мне нужна помощь.
Я смотрю на него, не веря своим ушам. Неужели он и впрямь ожидает, что я помогу ему нести пакеты? Да, ожидает. Вот черт.
Он несет пакеты к боковой стороне дома и открывает ворота, по-видимому, ведущие на задний двор. Что ж, задний двор я еще могу стерпеть. Я ступаю на землю, беру из багажника два пакета. В общем-то мне немного интересно, в честь чего устраивается эта вечеринка. Едва зайдя на задний двор, я врезаюсь в Кэмми.
Она смотрит на меня, округлив глаза, и истошно зовет Сэма. Он подбегает с охапкой коробок.
– Что это? – ее голос звучит пронзительно. – Что тут делает эта рыжая стерва?
Я сую ей пакеты. Сэм сердито смотрит на нее.
– Калеб бросил ее, – говорит он, обхватив рукой мои плечи. – Будь с ней поласковее.
– Он меня не бросал, – заверяю я Кэмми.
Кэмми упирает руки в боки.
– Мне плевать, кто кого бросил. Поставь эти чертовы бутылки вот здесь. – Она показывает на стол, и я несу к нему пакеты. И украдкой оглядываюсь по сторонам.
Этот двор просторен. Тут есть бассейн, имеющий форму овала, и гидромассажная ванна. Работники компании, обслуживающей вечеринки, расставляют на лужайке столики и застилают их белыми полотняными скатертями.
– Привет.
Я вздрагиваю. Ко мне подходит мужчина, несущий огромную звуковую колонку. Он ставит ее на стол и улыбается мне.
Я нерешительно смотрю на него. Я не знаю, наорет Кэмми на меня, если я заговорю с ним, или нет. Она явно немного сумасшедшая. Он привлекателен. Все в нем темно, кроме его зелено-голубых глаз. Может, он тоже сотрудник компании, обслуживающей эту вечеринку?
Он протягивает мне руку, и я машинально беру ее.
– Кто ты? – спрашивает он, когда я не называю свое имя. И ухмыляется, как будто считает меня забавной.
– Она никто. – К нам подходит Кэмми и разбивает наше рукопожатие.
– Кэмми! – укоризненно восклицает он. И нежно смотрит на нее, после чего опять переводит взгляд на меня. Он ее бойфренд? Нет. Кэмми наверняка не в его вкусе.
Кэмми истошно зовет Сэма. Он рысцой выбегает из-за угла, поедая чипсы из пакета.
– Отвези ее домой! – рявкает она, испепеляя меня взглядом.
Мужчина склоняет голову набок, показывает на Сэма и, похоже, пытается понять, что к чему. Когда его взгляд снова перемещается на мое лицо, он, судя по всему, уже сложил одно с другим. И его лицо светлеет.
– Ты Леа, – изумленно говорит он. Он носит очки, и мне хочется, чтобы он снял их и я смогла лучше разглядеть его глаза.
– А ты?
Он опять протягивает мне руку. Но прежде, чем я успеваю взять ее, Кэмми шлепает по ней и отбивает ее прочь.
– Чувак, – говорит она и тычет в него пальцем. – Давай не будем играть в эту игру.
Он не удостаивает ее вниманием.
– Меня зовут Ной, – представляется он.
Я поражена его добротой. Я поражена его… О боже! Это же муж Оливии!
Я овладеваю собой и тут же издаю стон. Это вечеринка в честь Оливии. Я нахожусь в доме ее лучшей подруги и смотрю в лицо ее мужа. О боже.
– Мне лучше уйти, – бормочу я, глядя на радостное лицо Ноя. Кэмми энергично кивает. Ной качает головой.
– Ты вовсе не выглядишь такой сумасшедшей, как я ожидал.
Неужели он действительно это сказал?
– Оливия что-то говорила о рыжеволосой горгулье с клыками.
Я моргаю, глядя на него. Значит, она рассказала ему обо мне. Интересно, она поведала ему о том, как я учинила разгром в ее квартире… или о том, как я заставила ее уехать из города… или о суде? По какой-то странной причине я не хочу, чтобы он считал меня плохим человеком.
– Ной, – говорит Кэмми, вцепившись в его руку выше локтя и тряся ее. – Может, ты все-таки не будешь общаться с врагом? Ведь у нас куча дел.
– Она не враг, – отвечает он, не сводя с меня глаз. – Она грязный боец. – Да, он знает. Я чувствую себя будто в трансе. Если этот малый скажет мне выпить кул-эйд, то я, вероятно, сделаю это. Черт возьми, я бы наверняка выпила кул-эйд.
Оливия вышла замуж за сексуального Ганди. Неудивительно, что она любит своего мужа. Я прочищаю горло и оглядываю двор.
– Выходит, эта вечеринка устраивается для нее?
Кэмми что-то пронзительно кричит; Ной кивает.
– Да, сегодня ее день рождения. Это сюрприз.
Как мило. Для меня никто не устраивает вечеринок по случаю моего дня рождения. Я с усилием сглатываю и отхожу от стола.
– Я рада познакомиться с тобой, – говорю я Ною. – Сэм?
Он подходит сразу и ведет меня к воротам. Я оглядываюсь на мужа Оливии. Он возится с колонкой. Кэмми размахивает руками, наверняка выражая свои чувства по отношению ко мне, но он не обращает на нее никакого внимания.
Черт. Что такого есть у этой женщины, чего нет у меня? Почему такие мужчины, как Ной и мой муж, влюбляются в нее?
Глава 28
Обстановка на работе изменилась после того, как я обнаружила, что результаты клинических испытаний пренавина были сфальсифицированы. Как будто отец узнал, что я раскопала его секрет, и решил мне за это отомстить. Его внимание, которого я жаждала всю жизнь, внезапно обрушилось на меня, но не в виде отцовской любви, на которую я надеялась. Нет, вместо этого он сделался придирчивым и враждебным и начал часто оскорблять меня в присутствии других. Несколько раз, подняв голову, я замечала, что он пристально смотрит на меня, и его взгляды были полны такой злобы, что мне становилось нехорошо. Мне хотелось опять оказаться в той борозде, в которой я пряталась все то время, когда он не замечал моего существования. Там мне было безопаснее. Самым важным вопросом для меня стал вопрос о том, как он узнал.
Ему сказала Кэш. Наверняка. Я подробно расспрашивала ее о клинических испытаниях. Должно быть, это она наябедничала моему отцу. И хуже всего было то, как мой отец относился к ней – как будто она была его дочерью, которую он вновь обрел после долгой разлуки.
Катастрофа разразилась за неделю до моего дня рождения. Мой отец устроил у нас дома неотложное совещание. Калеб счел это странным, но я знала, о чем пойдет речь. Я подумывала о том, чтобы ввести его в курс дела в машине, пока мы ехали в дом моих родителей, но потом решила, что будет лучше, если он услышит это от Чарльза Остина, фармацевтического махинатора. Ведь тогда я смогу прикинуться невинной овечкой и сделать вид, будто я ничего не знала о махинациях.
Когда мы вошли в дом, все ждали нас в гостиной. Я села на двухместный диванчик вместе с Калебом, который смотрел на это сборище со все возрастающим подозрением. Он перевел взгляд на меня, словно спрашивая, известно ли мне что-то, и я пожала плечами. Моя сестра, которая сидела рядом с моей матерью, посмотрела на меня так, будто на нее вдруг снизошло озарение.
– Ты беременна, да? Значит, вот из-за чего мы здесь собрались.