Плиты гулким эхом разносили приближающиеся шаги, а потом повисла жуткая тишина. Я вообразил, как мой преследователь стоит и, напрягши все имеющиеся инстинкты, решает, в какой из уборных я спрятался — в мужской или в женской.
Дверь открылась. Сейчас закроется, и кого бы я ни увидел, брошусь в атаку! Но тут послышался вздох, усталый и слегка разочарованный.
— Кастор…
Сбитый с толку, я безвольно выронил нож, а Джулиет, аккуратно закрыв дверь, повернулась ко мне. Под длинным кожаным плащом платье из алого шелка — черт, прямо не суккуб, а закованная в броню роза! В средневековом «Романе о розе» цветочные метафоры использовались, чтобы скрыть непристойности от бдительного ока церкви. Я подумал о распускающихся бутонах и… немилосердно оборвал мысли, которые наверняка выбили бы из равновесия и увели в далекие дали.
— Мне так и показалось, — проговорила она.
Как обычно, попав в идиотское положение, я от обороны перешел к атаке:
— Показалось? Где же твое непогрешимое обоняние? Ты должна была за километр меня учуять!
— Здесь слишком много запахов, — пробормотала суккуб и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. — В этом здании находится кто-то еще: он крупнее тебя и смердит сильнее.
— Наверное, это стоит воспринимать как комплимент.
— Воспринимай, как хочешь.
Внезапно я почувствовал, что Джулиет сильно напряжена: на шее сквозь белоснежную кожу бугрились жилы, сама поза выражала готовность к броску. В последний раз я видел подобное, когда Джулиет охотилась на меня, и поэтому искренне сочувствовал и сегодняшней жертве, и всем тем, кто окажется на пути суккуба.
— Где они? — спросил я и перехватил недоуменный взгляд Джулиет, будто позабывшей о моем присутствии. — В смысле, заложники… Да и сами преступники где?
— Там. — Суккуб посмотрела на потолок. — Прямо над нами.
— Что собираешься предпринять? И как ты вообще оказалась здесь? Сьюзен Бук в новостях увидела?
Суккуб покачала головой и на секунду помрачнела, словно я заподозрил ее в чем-то не слишком пристойном.
— Нет, — коротко ответила она, — но если бы видела, получила бы более наглядное подтверждение. Захват заложников связан с происходящим в святом Михаиле. Я уверена, потому что здесь чувствую то же самое, что и в церкви: только сконцентрируюсь на запахе, как он исчезает. Но неведомая сила вышла из укрытия, и, если я подберусь поближе, сумею понять, с кем имею дело.
Переварить услышанное оказалось непросто, но спорить я не собирался. Да и обсуждать важные вопросы в туалете очень по-девчоночьи.
— Слушай, де-факто мы не имеем о происходящем ни малейшего понятия. — Я не дал Джулиет возразить. — Знаем лишь, что на втором этаже одни люди громят магазины, а другие имели несчастье оказаться у них на пути. Готов поверить в твою версию: беспорядками управляет какая-то сила, возможно, даже та самая, что поселилась в святом Михаиле. Однако сейчас все это не важно. Раз уж мы оба здесь, самое разумное — вытащить с поля боя нашу милую коллегу, пока полиция не применила слезоточивый газ.
Джулиет раздраженно покачала головой.
— Я интересуюсь лишь тем, ради чего сюда пришла, — запахом, который почуяла. Хочешь спасать Бук — пожалуйста, только я в этом особой необходимости не вижу.
— Она тебя любит.
— Что?
— Ну, точнее, чувствует физическое влечение. Бедняжка получила слишком большую дозу твоих… хм… феромонов и, будучи набожной гетеросексуалкой, не знает, как с этим справиться. Неужели никогда не замечала ее восхищенных взглядов?
— Подобные сигналы я автоматически блокирую, — заявила Джулиет, хотя в ее голосе слышалось некоторое замешательство. — Пытаешься вызвать у меня, как это называется, чувство вины?
— Нет, — теперь настал мой черед раздражаться, — ты просто подумай. Возможно, Сьюзен не оказалась бы здесь, если бы не ходила, как сомнамбула, мучаясь непотребными мыслями о тебе. Я не хочу оставлять ее в этом бедламе.
— Ее мысли ни тебя, ни меня не касаются.
— Правильно, и я не пытаюсь вызвать у тебя чувство вины, а лишь объясняю, что в некотором роде считаю себя ответственным за Сьюзен.
Джулиет молчала, и это служило веским доказательством того, что я дал ей определенную пищу для размышлений. Она искренне старается очеловечиться: некоторые вещи кажутся ей совершенно непостижимыми, но Джулиет серьезно решила вникать в каждую деталь, времени-то у нее целая вечность!
— Слушай, я знаю, как нам обоим осуществить задуманное. Давай покажу кое-что, — прошагав мимо нее, я распахнул дверь и снова оказался в коридоре. Затем провел Джулиет на склад и ткнул пальцем в шахту лифта.
— Вот, для меня она бесполезна, а ты, думаю, смогла бы…
— Да, — кивнула суккуб. — Смогла бы. Только зачем?
— Тебе нужно отыскать демона, а поминутно оглядываться, думая, что какой-то придурок может пырнуть ножом, совершенно ни к чему, особенно сейчас, когда осада вот-вот обернется перестрелкой. Поэтому считаю: сначала разумнее расчистить поле, а потом как следует осмотреться.
— Что я, по-твоему, должна делать?
— Ты пойдешь с одной стороны, я — с другой. Пока псевдотеррористы глазеют на меня, ты, как обычно безжалостно, но элегантно выведешь их из строя. Ну а потом вместе посмотрим, что к чему.
Bay, вот так красноречие! Хотелось поаплодировать самому себе: голос даже ни разу не дрогнул. Создавалось впечатление, что я ежедневно оказываюсь в центре массовых беспорядков, хотя на деле такого не случалось со студенческих времен.
Я думал, Джулиет еще поартачится, но она лишь подняла руку, показывая, что устала от споров. Суккуб тряхнула плечами, и кожаный плащ скользнул на пол. Вот он, распускающийся бутон…
— Ладно, я полезу в шахту, — согласилась она, — ну, а ты…
— Я поднимусь по лестнице. Хочу в «Топмен» заглянуть. — Пока Джулиет не передумала, я зашагал прочь, изо всех сил стараясь не забивать голову распускающимися розами.
Другой конец коридора вел к главному вестибюлю, который выглядел так, будто, едва оправившись от землетрясения, пострадал от сильного урагана. Витрин не осталось — пол устилал толстый ковер битого стекла, а манекены валялись штабелями, словно трупы. Одному из них наступили на голову, превратив ее в мелкие осколки. Некстати вспомнив фарфоровую куклу Эбби, я содрогнулся от предчувствия чего-то ужасного. Кронштейны явно использовали как тараны — сейчас они валялись на обломках разгромленных витрин, а у стены изуродованный кассовый аппарат истекал мелкими монетками, словно кровью. Да, на мародерство не похоже… Не то чтобы мародеры отличаются уважительным отношением к оборудованию торговых центров, просто помимо битого стекла под ногами хрустели часы и сверкающие золотые браслеты: я только что перешагнул через вращающуюся стойку ювелирного бутика. Видимо, на определенном этапе гипертрофированное желание крушить заслонило даже меркантильный интерес. Это кое-что говорило о сложившейся в «Уайтлифе» обстановке — даже больше, чем мне хотелось знать в тот конкретный момент.
Эскалаторы располагались посредине первого этажа, и по дороге к ним я мог оценить обстановку на втором и третьем. На втором этаже, судя по всему, никого… Нет, на площадке у эскалатора четверо устроили веселую потасовку. Однако через секунду я признал свою ошибку: веселой потасовка казалась лишь оттого, что трое дерущихся смеялись. Четвертый не издавал ни звука, потому как ему заткнули рот кляпом, а на шею накинули петлю. Сейчас другой конец веревки привязывался к поручням, и в том, что задумали эти негодяи, сомнений не оставалось.
Так, мне явно пора появиться на сцене. Шагнув на эскалатор, который почему-то не работал, я поднес к губам вистл. Медленно поднимаясь по ступенькам (все они были разной высоты, и споткнуться не составляло ни малейшего труда), я сыграл нечто резкое и гнусавое, напоминающее стон безнадежно влюбленной волынки. Акустика в «Уайтлифе» прекрасная, по крайней мере, когда, как сейчас, в нем почти нет посетителей. Придурки на входной площадке на время оставили свои забавы, желая выяснить, кто суется не в свои дела.
Отцепившись от жертвы, негодяи встали на ноги, чтобы получше меня рассмотреть. Выглядели они пугающе обычно: мужчина лет пятидесяти в очках и с обширной лысиной, одетый в костюмные брюки и летнюю рубашку; его сообщники — помоложе, оба чуть ли не студенты, в футболках и джинсах. В жизни не подумаешь, что они могут быть замешаны в одном преступлении. Куда там, не подумаешь даже, что они могут стоять в одной очереди!
Однако сейчас не время гадать, при каких обстоятельствах эти трое встретились и нашли общий интерес — в свободное время проводить казни через повешенье. Нет, сейчас время театрального шоу. Только бы номер получился удачным — пусть эти изверги смотрят на меня и ненадолго забудут о жуткой забаве. Я начал поочередно шаркать ногами, создавая ритм, контрастирующий с резкими высокими звуками, которые издавал мой вистл. Вышло очень в стиле танцевального шоу «Ривердэнс»: два притопа, два прихлопа, затем волнующие движения бедрами. Другими словами, я чувствовал себя свихнувшимся заклинателем змей, продолжающим выступать после того, как сбежала кобра.
Мои усилия произвели желаемый эффект: изверги бросили связанную по рукам и ногам жертву и, облепив перила, уставились на меня. Вскоре за их спинами показалось подкрепление: на входной площадке собралась большая группа мужчин и женщин, во все глаза следивших за моим кривлянием. На одних лицах читалась тревога, на других — удивление и замешательство. Этих я прежде не видел, потому что они таились в глубине галереи, по всей вероятности, наблюдая за действиями троицы.
По спине поползли мурашки. Отчего-то присутствие зрителей делало запланированную казнь намного ужаснее. Если до этого я еще сомневался, нахожусь ли в Канзасе или в волшебной стране Оз, то сейчас последние сомнения отпали: в торговом центре творилось нечто аномальное!
Сойдя с первого эскалатора, я повернулся и по выложенному плитами полу направился ко второму. В результате я оказался спиной к безумным садистам, что, естественно, являлось огромным минусом, зато имелся и плюс: эскалатор вел к другой стороне галереи, противоположной той, где стояли придурки. Вдруг прямо передо мной на пол упало что-то тяжелое и, разбившись, брызнуло битым стеклом и пластиком. Похоже, это бывшая стереосистема, к счастью, без колонок: на ближайшем ко мне осколке виднелось «Ола» — часть логотипа «Банг и Олафсен». Хм, не часто встретишь такой м