– Что же это, белый?
– Сука сдохла.
– Чтобы удостоверить это, прислали ее голову, – расхохотался Джонни и мощной рукой обнял Карла за плечи. – Поздравляю, малыш Карл. Убрать еще одну суку, и вся сладкая зеленая капуста будет твоя.
– Ты говоришь о Хейзел Бэннок, – согласился Карл. – Думаю, пора позвонить твоему другу Алеуту Брауну.
– Интересно, каково это – трахать миллиардершу? – задумался Джонни.
Гектор прочел на экране компьютера последнюю строку «Ядовитого семени». Потом откинулся в кресле и покачал головой, словно разгоняя туман в мыслях. От шумных и необычных залов крепости Казунду до цивилизованного, опрятного кабинета в «Кросс-Роудс» было очень далеко.
Он взглянул на часы и недоверчиво поморщился. Потом проверил время на экране компьютера.
– Милостивый боже! На что ушел день?
Шел уже пятый час.
Гектор взял телефон и набрал номер Джо.
Она ответила после второго гудка.
– Значит, вспомнили о моем существовании? Как мило с вашей стороны, Гектор Кросс, – сказала она. – Я ждала вашего звонка, сидя на краешке стула.
– Простите, Джо. Я полный ублюдок.
– Полагаюсь на ваше глубокое знания предмета. – Но в ее голосе звучал смех. – Произошло что-нибудь интересное с тех пор, как мы виделись несколько часов назад?
– Я прочел книгу.
– Несомненно, вашу первую.
– И кто теперь злюка? Заключим перемирие?
– Ладно, – согласилась она. – Как вам?
– Ошеломляюще! Абсолютно захватывает! Я должен увидеться с вами немедленно или еще быстрей, чтобы обсудить ее. Где вы, Джо?
– Сижу, одинокая и забытая, в вестибюле отеля «Дорчестер». Мой бизнес-ланч закончился раньше, чем я ожидала.
– Почему бы вам не взять такси и не приехать сюда?
– Я не знаю адреса. Думала о другом, когда вы вчера меня отвозили.
– Никуда не уходите. Я за вами приеду. Буду через десять минут.
Когда он поставил «Бентли» на обочину, Джо вышла ему навстречу из отеля. Она была в темном деловом костюме и норковой шубке. Он вышел и открыл для нее пассажирскую дверцу, но Джо подошла прямо к нему и подставила щеку для поцелуя. Щека у нее была шелковистая и теплая. Она села на пассажирское сиденье, и ее юбка задралась выше колен. Она заметила, куда он смотрит, и поправила юбку. Ее лицо оставалось непроницаемым.
Он сел за руль и, когда выезжали на Парк-лейн, сказал:
– Если бы я сказал, что соскучился, то солгал бы, потому что с самого утра вы со мной.
– Значит, я привлекла ваше внимание?
– Боже милостивый, Джо, вы написали крутейший рассказ. Вывернет и самый крепкий желудок.
– Поэтому я и не могла вам рассказывать. Легче доверить такое бумаге, чем говорить вам в лицо.
– Тем не менее у меня есть несколько вопросов, – сказал он, и Джо повернулась к нему на сиденье.
– Я бы очень встревожилась, если бы у вас их не было.
– Когда я говорю «несколько вопросов», это значит, что их много.
– Я никуда в ближайшее время не собираюсь. Я ваша, сколько потребуется.
– Возможно, дольше, чем вы полагаете.
Ее взгляд смягчился, и она улыбнулась.
– Неужели во всем, что я скажу, вы должны искать второй смысл? Задавайте свои вопросы, а я постараюсь быть серьезной.
– Первый вопрос: то, что вы написали, правда?
– Да. Чистая правда.
– Как вы узнали столько подробностей?
– Генри Бэннок и его дочь Брайони вели подробные дневники. Наверное, Брайони научилась этому у отца. У меня был доступ к их дневникам. Там подробно описана их жизнь. Я все знаю и все описала для вас.
– Но как к вам попали их дневники?
– Когда Генри и Брайони умерли, ваша жена Хейзел просмотрела их вещи. Она отобрала все самое памятное, в том числе дневники, и попросила Ронни Бантера надежно спрятать их в архивах конторы «Бантер и Теобальд». Мы с Ронни распечатали их. Читать дневники все равно что говорить с мертвыми. Меня это чрезвычайно трогало и волновало. – Гектор удивленно покачал головой, а Джо продолжила: – Конечно, это был не единственный мой источник информации. Мне были открыты все документы доверительного фонда; все письма и электронная корреспонденция Генри, не говоря уж о переписке с бенефициарами.
– И с Карлом Бэнноком?
– Конечно. Я даже встречалась с ним лично.
Гектор оторвал взгляд от дороги и удивленно воскликнул:
– Как? Где?
– Осторожней! – предупредила Джо. – Впереди автобус.
Гектор нажал на тормоза и остановился за автобусом.
– Как вы с ним встретились? – настаивал он.
– Он пришел к «Бантеру и Теобальду», чтобы попытаться выдоить из доверительного фонда побольше денег. Я присутствовала на встрече как помощник Ронни. Он был очень вежлив и убедителен, но нужно ли говорить, что ничего не добился и Ронни его выгнал?
– Тогда вы видели его в последний раз?
– На следующий день он позвонил мне.
– И что же?
– Я отказалась с ним разговаривать и перевела звонок на Ронни.
Гектор рассмеялся.
– Так вам было что рассказать, когда вы его описывали.
– У меня еще множество его фотографий – от начальной школы до настоящего времени. Я знаю точно, сколько денег он каждый раз получал от доверительного фонда. У меня копии всей его переписки и записи его встреч с попечителями, а также записи о суде над ним – все это и гораздо больше.
– А как насчет Джонни Конго?
– В реальной жизни он точно такой, каким я его нарисовала. У меня есть его армейское личное дело и протоколы заседаний, когда его судили за многочисленные убийства. Большая часть на той флешке, что я вам вчера передала.
Неожиданно прямо перед ними алый «мазерати» с саудовским номером сменил ряд, вынудив Гектора резко затормозить.
– Советую следить за дорогой, пока мы не доедем до вашего дома, Гектор.
– Прекрасный совет, – признал Гектор.
Он оставил машину на ее месте у парадного входа «Кросс-Роудс» и отпер дверь своим ключом, раньше чем Стивен поднялся из подвала.
– Мы какое-то время будем в кабинете, – сказал он дворецкому. – Проследите, чтобы нам не мешали. И никаких телефонных звонков, пожалуйста.
Как только Гектор впустил ее в кабинет, Джо посмотрела на стену напротив письменного стола. И резко остановилась, не сводя с нее взгляда. Он натолкнулся на свою гостью, когда подходил сзади, и приобнял ее за бедра, чтобы она не упала.
– В чем дело, Джо?
– Вы поменяли картину, – тихо сказала она. Портрет Хейзел на поле пшеницы исчез. На его месте висел пестрый английский пейзаж работы Дэвида Хокни[35].
– Вам не нравится? В отличие от Гогена внизу это оригинал.
– Хейзел не стало?
– Да. Хейзел не стало. Мне пришлось преодолеть сильное сопротивление Стивена. Он не хотел этого делать.
– Почему? – спросила она. – Почему вы ее убрали?
– Позвольте вашу норку. – Гектор снял с Джо шубку и усадил гостью в кресло. – Устраивайтесь поудобнее, а я сварю кофе. А потом объясню, почему убрал портрет.
Он поставил перед ней кофе, но она к нему не притронулась. Гектор сел на свое место и посмотрел ей в лицо. Поднес свою чашку к губам, но пить не стал и вернул чашку на блюдце. Сплел пальцы и откинулся во вращающемся кресле, большими пальцами касаясь подбородка.
– Хейзел оставила мне письмо, чтобы я прочел после ее смерти, – сказал он, и Джо кивнула, не сводя с него глаз. – Письмо длинное, но трогательнее всего последний абзац. – Голос его чуть дрогнул, и он кашлянул, прежде чем продолжить. – Я помню наизусть каждое слово. И хочу прочесть его вам, потому что это непосредственно касается нас. Могу я прочесть его вам, Джо?
Она медленно кивнула.
– Если считаете, что так нужно.
– Вот что написала Хейзел: «Не печалься слишком долго о моем уходе. Вспоминай меня с радостью, но найди себе новую спутницу. Такой мужчина, как ты, не должен жить монахом. Однако убедись, что она хорошая женщина, иначе я вернусь и буду ее преследовать».
Джо ничего не сказала, но продолжала смотреть на него. Потом ее лицо смягчилось, и она молча заплакала.
– Мой бедный Гектор, – прошептала она. Не опуская взгляда, раскрыла сумочку на коленях, достала одноразовый платок и промокнула глаза.
– Пожалуйста, не жалейте меня, Джо, – сказал Гектор. – Я достаточно жалел себя. Я прошел долину теней и сейчас снова выхожу на яркий солнечный свет, возвращаюсь в счастливую землю смеха и любви. У меня есть Кэтрин Кайла, а теперь я нашел…
Она подняла руку, останавливая его.
– Пожалуйста, Гектор. Мне нужно на несколько минут остаться одной. Я ужасно выгляжу, когда плачу. Позвольте мне пройти в ванную поправить косметику.
Он вскочил и подошел к ней, но Джо улыбнулась сквозь слезы.
– Я знаю дорогу, – сказала она. – Пейте свой кофе, а я скоро вернусь.
Вернулась она, вполне восстановив и макияж, и самообладание.
– Простите за представление, Гектор, – сказала она. – Меньше всего вам сейчас нужны сцены. Обещаю, это не повторится.
– Не извиняйтесь, Джо. Это доказывает, что вы, как я и думал, умеете сочувствовать.
– Прекратите, – велела она. – Вы опять начинаете болтать. Речь о Джонни Конго. Об остальном поговорим позже.
– Хорошо. Согласен, нам обоим стоит успокоиться, прежде чем кто-нибудь скажет нечто такое, о чем потом будет жалеть. Итак, Джонни Конго. Мой последний вопрос был: «Откуда вы знаете о нем столько подробностей?»
– А я ответила, что у меня много документов о нем, от армейского личного дела до записей суда.
– Принято, Джо. Но в «Ядовитом семени» вы передаете его прямую речь. Я собираюсь играть адвоката дьявола. Вы вкладываете в уста Джонни слишком мягкую и правильную для такого человека речь.
– Вы очень проницательны, Гектор. – Джо опустила глаза. – Я не могла заставить себя воспроизводить его подлинные слова. Такого грязного языка я ни у кого не встречала. Почти в каждой его фразе – бранные слова, связанные с деторождением. Конечно, постоянное использование таких слов – признак ограниченного словарного запаса и извращенного ума. У нас с Ронни было много часов записи разговоров Джонни с Карлом. Именно так они общаются друг с другом. Очень скоро их речь перестает шокировать и становится банальной и скучной. Но я не могла привести ее, даже для того чтобы точнее обрисовать Джонни Конго, – ответила Джо. – Просто отредактировала. Не думаю, что это изменило смысл.