— Вот и мой минет на сегодня. — я стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно. — Ты выгнала Клэр, чтобы закончить работу?
— Мечтай.
— Ох, ты никогда раньше не делала минет? Я могу помочь с этим. — я указываю перед собой. — Первый шаг это встать на колени.
Она скрещивает руки на груди.
— Ой, подожди, — мои губы кривятся в ухмылке. — Тебе также нравится, чтобы с этим шла боль?
Она ничего не говорит.
Я застегиваю брюки, и она наблюдает за движением, будто мой член прыгнет на нее или что-то в этом роде.
По правде говоря, он действительно хочет это сделать.
— Если ты не планировала занять место Клэр, почему ты ее выгнала?
Ее взгляд становится жестким, но она фыркает и смотрит в другую сторону.
— Хм. Потому, что...
— Я не знаю.
— Ты не знаешь?
Я приближаюсь к ней, пока она снова не оказывается на поверхности, и я возвышаюсь над ней.
Мне начинает нравиться эта поза, возможно, даже уже нравится.
Похоже, она тоже осознает этот факт, так как ее ногти впиваются в руки.
Однако Тил не отступает. У нее есть эта очаровательная привычка свирепо смотреть, даже когда ее загоняют в угол.
В ней так много борьбы, и я хочу исследовать ее сантиметр за мучительным сантиметром, а затем, быть может, сломать ее.
Определенно сломать, чтобы я мог увидеть, что за этим стоит.
— Все, что я знаю, — говорит она нейтральным голосом, — Если ты сделаешь это снова, я также заставлю людей касаться меня перед тобой. Я твоя невеста, и это делает меня равной тебе, а не твоей игрушкой. Если ты проявишь неуважение ко мне в присутствии других, я сделаю то же самое.
Я улыбаюсь, но за этим нет никакого юмора.
— Почему ты думаешь, что меня это волнует?
— Тогда продолжай. В любом случае, давай посмотрим, кто из нас двоих самый большой эксгибиционист. Для протокола, я никогда не проигрываю.
Черт. Эта девушка.
— Ты не пойдешь сегодня в La Débauche. Или когда-либо, если уж на то пошло, но это в другой раз.
— Почему нет? — насмехается она. — Я могу попросить кого-нибудь раздеть меня, когда я встану перед ним на колени. Мне хочется воссоздать сцену только что, произошедшего.
Я хватаю ее за затылок, и она замирает, ее дыхание прерывается. Трахните меня, всего одно прикосновение, и она уже такая отзывчивая.
На что бы это было похоже, если бы я прижал ее и съел, словно она моя последняя еда? Или еще лучше, если бы я трахнул ее, не сдерживаясь, как всегда, хотел?
— О-отпусти меня.
— Возможно, ты захочешь сделать это немного более убедительным, — шепчу я.
— Ронан...
— Да, ma belle — моя красавица?
— Если ты меня не отпустишь...
— Что? Оставишь еще один любовный укус, как тот, что на моей губе?
Я касаюсь небольшого пореза, который медленно заживает.
Ее взгляд следует за моим пальцем, и она сглатывает, ее дыхание потрескивает в тишине.
— Тебя заводит понимание, что ты причинила мне боль?
— Что? Нет.
Ее голос самый низкий, который я когда-либо слышал.
Моя маленькая сумасшедшая красавица.
— Тогда это перспектива получить боль в ответ?
Мой палец скользит вверх и вниз по коже ее затылка, и именно тогда я чувствую дрожь, которая охватывает ее.
Когда она ничего не говорит, я наклоняюсь и шепчу:
— Тебе не нужно скрывать от меня свое безумие, ma belle — моя красавица. Покажи это, и я обещаю насладиться этим.
Она отталкивает меня, ее щеки краснеют.
Я усмехаюсь, когда она открывает дверь и выскакивает наружу.
— У тебя есть неделя, чтобы разорвать помолвку, — кричу я ей вслед своим очаровательным тоном.
Она не оборачивается и бежит к ближайшему выходу.
Это уже второй раз, когда она убегает от меня, но третьего не будет.
Глава 10Тил
— Привет, Агнус.
Я улыбаюсь в первый раз за сегодняшний день.
Ноксу нравится дразнить меня, говоря, что я улыбаюсь только раз в день, и надеюсь, что он не поймет, как Эльза, и не поймет, кому я улыбаюсь.
Я пристегиваю ремень безопасности, когда машина выезжает на дорогу.
Агнус воспитал Нокса и меня, будто мы были его детьми. Когда нам было восемь, нас с Ноксом похитил его брат Реджинальд, хотя я бы не назвала это похищением. Мы с Ноксом убегали из борделя, в котором работала мама. Мы были голодны и замерзли, так замерзли; я все еще чувствую холод зимними ночами, даже когда нахожусь под одеялом.
Реджинальд был тем шикарным водителем, который предлагал нам еду, если мы встречали его любовницу. Ноксу это не нравилось, и он говорил, что нам не стоит ехать, но я взяла Реджинальда за руку, и мы сели в его машину.
У нас была еда. Мы ели так много, что я думала, что мы лопнем, но, будучи голодными грязными детьми, мы продолжали есть, потому что не знали, когда поедим в следующий раз.
Затем появилась любовница Реджинальда — покойная жена отца, Эбигейл, — и она была точной копией того, как Эльза выглядит сейчас.
Она была добра и приготовила нам ванну, а затем дала нам новую одежду. Я не произнесла ни слова, ни разу, но Нокс продолжал благодарить ее и был таким очаровательным.
Чего мы не знали, так это того, что она была психически больна и кормила только детей, которые были похожи на ее покойного сына. В тот момент, когда она узнала, что я девочка с короткой стрижкой, она как бы взбесилась.
Меня с Ноксом заперли в подвале в течение нескольких дней или недель, я до сих пор не помню. Мы почти не ели, и однажды она порезала нам колени, чтобы у нас была такая же травма, как у ее сына.
Тогда Нокс плакал, даже когда обнимал меня и говорил, что все будет хорошо.
Не было хорошо.
Я была слишком ошеломлена, и это было не из-за того инцидента. Я также ничего не говорила. Все, что я продолжала делать, это облизывать губы, пробуя последний кусочек шоколада, который мы съели.
Потом появился папа.
Люди думают, что рыцари это твоя половинка, но мой рыцарь это отец, Итан.
Он спас нас от своей жены и собирался отвезти нас обратно к маме, но Нокс умолял его не делать этого.
Я просто отпрянула, все мое тело дрожало при мысли, что мне придется вернуться к той жизни в борделе и пройти через все, что с ней связано.
Хотя прошло уже больше десяти лет, я все еще помню, как Агнус впервые заговорил со мной. Папа был занят с Ноксом, а потом этот человек присел передо мной на корточки и спросил успокаивающим тоном:
— Ты не хочешь возвращаться?
Я так сильно покачала головой, что он улыбнулся и заставил меня остановиться.
— Ты можешь это сказать?
— Не забирайте нас обратно, пожалуйста.
Это был первый раз, когда я заговорила за последние недели, и это было из-за Агнуса.
Но он не обнял меня. Папа обнял, и, может, поэтому я вижу в нем своего рыцаря.
Агнус другой. Я наблюдаю за его боковым профилем с легким вздохом. Я никогда не считала его отцом. Странно, понимаю. В конце концов, именно он заботился о нас с Ноксом в те годы, когда папа лежал в коме.
Он никогда не вел себя как отец. Он всегда был эффективен в выполнении своих задач, и на этом все.
С годами первоначальное восхищение росло. Не знаю, в какой момент я точно нахожусь, но все, что я знаю, это то, что мне нравится его молчаливая компания, и тот факт, что он никогда не улыбается и не проявляет эмоций, является плюсом.
Что? У всех разные вкусы.
— Спасибо, что забрал меня, Агнус.
Он просто кивает.
Почти без слов — еще одно из его качеств. Ох, я упоминала, что он папин попечитель и правая рука? Он тот, кто управлял папиной стальной империей, когда папа не мог. Он тот, кто помогает папе вернуть свое место в деловом мире теперь, когда он вернулся.
В Агнусе есть практически бесконечное количество положительных качеств.
— Нокс и Эльза будут за ужином? — спрашивает он, не отрывая глаз от дороги.
— Нокс с друзьями, а Эльза с Эйденом, так что предполагаю, что нет.
— Идеально.
Конечно, он нашел бы это идеальным. Они слишком шумят за столом, и хотя папу это забавляет, но не Агнуса.
Сегодня вечером мы будем только втроем, мирные и совершенные.
Мне также не нравится много энергии. Это портит чувства и истощает меня.
Как один придурок из прошлого. Не могу поверить, что повела себя так с девушкой, которая стояла на коленях у его ног.
Ну и что с того, что она отсосала у него? Это не мое дело.
Он пешка, просто чертова пешка.
Но иногда пешки могут перевернуть всю игру. Папа несколько раз выигрывал, просто используя свои пешки.
Я прогоняю эту мысль прочь.
Почему я позволяю этому ублюдку портить мое время наедине с Агнусом? Я снова изучаю его, его сильные руки и лицо.
Воспоминания о других руках, прикасающихся ко мне, ощупывающих меня и заманивающих в ловушку, врываются в разум.
Убирайся из моей головы, черт бы тебя побрал.
— Ты собираешься рассказать мне, что происходит?
Я вздрагиваю от вопроса Агнуса. Я была слишком поглощена своими фантазиями о Ронане и почти забыла о нем.
Так держать, Тил.
Я заправляю прядь волос за ухо, прекрасно зная, что через несколько секунд она будет выбита.
— О чем?
— Вся эта идея с помолвкой.
— Я же говорила — я просто пытаюсь помочь папе.
— Понятно.
Он знает, что я лгу, черт возьми. Не хочу, чтобы у Агнуса сложилось такое мнение обо мне, но в то же время я отказываюсь признаваться. Эта тайна последует за мной в могилу. Ни он, ни папа, ни Нокс не пострадают от этого.
Есть только я и тень на моем плече.
— Я действительно хочу помочь папе, и у меня может быть на уме что-то еще. Я просто хочу, чтобы ты мне доверял.
— Я подумаю об этом, если ты расскажешь мне, что происходит.
Он не пропускает ни секунды.
— Агнус, брось, у каждого должны быть свои секреты.
— Не тогда, когда это может навредить Итану.