Я почувствовала ответный прилив тепла по всему телу.
– Рок-звезда, которая любит электронную музыку?
Его темные глаза встретились с моими.
– А еще мне нравится смотреть на прекрасных женщин.
Опять это слово.
Прекрасная.
Первые несколько раз я пыталась не обращать на это внимания, но поскольку он продолжал его использовать, мне пришлось задуматься. Я заметила, как его взгляд скользнул вниз, к подолу моего платья, который слегка приподнялся, когда я скрестила ноги. Серьезно. Джесси Мэйс считал меня, Кэти Блум, бывшую пацанку со скейтом и художницу-подражательницу в очках, красивой?
Не то чтобы он был первым парнем, который сказал это, но… Джесси Мэйс? Этот мужчина был воплощением красоты. Разве он не смотрит в зеркало? Как кто-то мог смотреть на это лицо каждый день и использовать слово «прекрасная», чтобы описать меня?
Должно быть, глубокий вырез моего сексуального платья подействовал на его одурманенный виски разум.
Он отставил стакан и положил руку на мое обнаженное колено, его пальцы были холодными после контакта со стаканом. Потягивая свой напиток, я оглядела лица музыкантов и съемочной группы. У меня создавалось такое ощущение, будто мы сидим на диване на крошечной сцене, будто все ждут начала какого-то представления. Но, к моему облегчению, на самом деле они не наблюдали за нами.
Джесси тем не менее определенно наблюдал за мной.
– Эм, скажи мне кое-что, – попросила я, пытаясь не пялиться на руку, поглаживающую мое колено, и на горящий взгляда Джесси, который в этот поздний час, при безумном освещении клуба, чертовски походил на похоть. – Из-за меня сегодня кого-то уволили?
Он уставился на меня, поглаживая большим пальцем мое бедро туда-сюда.
– Кого это, например?
– Ты знаешь. Роуди, который попросил меня о минете.
– Нет, Кэти. Из-за тебя никого не увольняли.
– Но ты же все-таки его уволил? – настаивала я, читая между строк его ответа.
Он убрал руку с моего колена и взял свой напиток.
– Не имеет значения, – сказал он.
– Значит, ты не собираешься мне рассказывать?
– Не волнуйся об этом, Кэти. Они больше тебя не побеспокоят.
Они? Вот, блин. Он уволил их обоих.
Меня терзал этот вопрос с тех пор, как Джесси ушел со сцены. После окончания шоу он принял душ, и мы с несколькими членами съемочной группы отправились в клуб. Когда мы выехали, на площадке все еще работало множество людей, которые разбирали сцену, но я нигде не видела ни одного из тех роуди, которые сделали мне это похабное предложение.
– Я обещал, что моя команда присмотрит за тобой, пока мы будем в пути. Ты будешь чувствовать себя в безопасности, обращаясь к этим парням за помощью, сладкая?
– Ну, нет.
Его челюсть сжалась точно так же, как это было за кулисами, когда я рассказала ему, что сказал мне тот роуди. Он допил свой напиток, отставил стакан в сторону и потянулся ко мне, обхватив мое лицо ладонями. Затем он наклонился и коснулся губами моих губ. Я не шевельнулась. Я была почти уверена, что перестала дышать. Его губы были горячими, бархатистыми и пахли бурбоном. Его рот задержался на моем, когда он сказал:
– Придуркам пришлось уйти. Это не твоя вина. – Его горячие и мягкие губы снова прижались к моим, и я четко ощутила их одурманивающий вкус.
Как только он отстранился, мой пульс участился, дыхание стало поверхностным и быстрым. Я спешно слизнула с губ вкус Джесси Мэйса.
– Эм, я просто подумала… может, ты мог бы дать им еще один шанс?
Я наблюдала, как симпатичная официантка принесла ему еще одну порцию коктейлей. Она улыбнулась Джесси, сверкнув белыми зубами на фоне загорелой кожи, но он, казалось, этого не заметил. Он не сводил глаз с меня.
Я взяла предложенный им напиток и напомнила себе, что не собираюсь напиваться сегодня, и на то есть веская причина. Мой пульс уже бился где-то между ног, близость Джесси и этот свирепый, защищающий взгляд творили безумные вещи с моим мозгом.
– Я о том, что они ведь ничего не сделали, – продолжила я. – Они просто предложили. Такое, должно быть, постоянно случается на рок-концертах.
– Плевать, – сказал он. – Они предложили это тебе.
Верно. А я ведь девушка Джесси Мэйса… насколько всем было известно.
Я наблюдала, как, словно в сюрреалистической замедленной съемке, его рука снова легла на мое колено и принялась на этот раз поглаживать его снизу вверх. Я чувствовала мозоли от гитарных струн на его пальцах, и легкая шероховатость вызывала у меня дрожь. Его взгляд метнулся к моему, а рука скользнула под подол моего платья. Он впился пальцами в бедро, а затем нежно перекинул мою ногу себе на колени. Его взгляд остановился на моих губах, и я чуть не задохнулась от волнения. Затем он подался вперед и снова поцеловал меня.
На этот раз это было не просто прикосновение его губ к моим. Он приоткрыл мой рот и провел своим языком по моему долгим, напористым движением, затем втянул мою нижнюю губу в свой рот и медленно отстранился.
Я знала, что краснею, но, по крайней мере, в полумраке это было бы трудно заметить. Что было не так уж трудно заметить, так это то, что мои глаза практически закатились, когда он поцеловал меня в шею, прямо под подбородком. Затем он откинулся на спинку стула, взял со стола свой напиток и сделал глоток. Он все еще наблюдал за мной, оценивая меня своими полуприкрытыми горящими глазами.
Я потягивала напиток. От Джесси Мэйса и выпивки по всему телу разливалось тепло.
Лава.
Как же мне пережить шесть подобных недель?
Я бы сжала бедра вместе, чтобы устроиться поудобнее и подпитать растущее возбуждение, но мое колено все еще было прижато к бедру Джесси. Только сейчас я поняла, почему Деви посоветовала мне взять с собой вибратор. Я посмеялась, но не упаковала его. О чем я только думала? Если моя жизнь в ближайшие шесть недель будет такой, мне определенно нужно что-то, чтобы получить разрядку.
Я снова отпила из своего бокала, пытаясь выровнять дыхание и не поддаться страстному желанию. По словам Деви, у меня появлялось «похотливое выражение лица» всякий раз, когда я думала о том, чтобы помастурбировать, и прямо сейчас я не могла думать ни о чем другом.
– Так… что именно мы здесь делаем? – спросила я, заполняя тишину. – Ну, знаешь, ты и я, тусуемся в клубе?
– Мы предаемся утехам. – Его губы скривились в усмешке. Затем он медленно облизал нижнюю губу и сказал: – На вкус ты как солнечный свет.
Я расхохоталась, отчасти потому, что нервничала, а отчасти потому, что… чего?
– А каков на вкус солнечный свет?
Он медленно улыбнулся:
– Как Кэти Блум и та девчачья хреновина в твоем бокале.
Я не смогла бы стереть глупую ухмылку со своего лица, даже если бы попыталась.
– Все, что мы делаем, – сказал он, потягивая бурбон, – это ради того, чтобы нас видели. – Затем он отвел от меня взгляд и стал смотреть на танцпол.
Точно.
Чтобы нас видели.
Когда Броуди толкнул Джесси в плечо и начал что-то говорить ему на ухо, я вздохнула с облегчением. Парень был напористым. То, как он прикасался ко мне, как смотрел на меня, приводило меня в смятение.
Я прижала бокал с коктейлем к себе, пытаясь успокоиться, но лед в бокале от моего сердцебиения практически сотрясался. Этот парень вскружил мне голову. Но я была готова к этому. Я знала, что все это было напоказ. Я не могла позволить ему сводить меня с ума каждый раз, когда он прикасался ко мне.
Не важно, насколько это было приятно.
Не важно, как сильно я на самом деле хотела, чтобы он продолжал прикасаться ко мне.
Потому что каждый раз, когда он прикасался ко мне, это происходило на публике, и на это была причина. И причина была не в том, чтобы доставить мне удовольствие. Это происходило даже не потому, что он хотел прикоснуться ко мне.
Все ради того, чтобы его прикосновение ко мне увидели.
Строчки из «New Girl» проигрывались в моей голове. Сегодня вечером он публично признался мне в любви этой песней, и теперь мы были здесь, официально вместе, на публике. Наши отношения были раскрыты. Наша ложь. И все, что мы делали с этой ночи, было направлено на то, чтобы подтвердить это. Я была здесь по одной причине: помочь ему продать эту ложь и сделать так, чтобы она выглядела правдоподобной. Мне платили чертовски много денег, чтобы это выглядело правдоподобно.
Джесси играл свою роль, и играл хорошо.
Что еще значило «я обладаю этой задницей», когда он засовывал руку мне под платье посреди переполненного клуба, или увольнял своих сотрудников, потому что они приставали ко мне? Или после поцелуев заставлял меня судорожно ловить ртом воздух, словно я сучка во время течки?
Он открыто заявлял на меня свои права, и мне нужно было быстро к этому привыкать. Это только начало. Я подписалась на это на шесть недель.
И это абсолютно ничего не значило.
Я сделала глоток своего напитка, и голос разума в моей голове напомнил мне прийти в себя, черт возьми.
Джесси все еще разговаривал с Броуди. Когда я пошевелилась, он слегка сжал мое бедро, но не отпустил. На самом деле его хватка искусно переместилась в северном направлении, затуманивая мой разум. Я понятия не имела, нарочно ли он меня дразнил. Он хоть представлял, как сильно меня заводит? Или он просто думал, что я такая же великая актриса, как и он?
Какой я была в клипе?
За исключением того, что в клипе я на самом деле не играла. Я просто увлеклась Джесси Мэйсом по-настоящему. Я бы позволила всему зайти настолько далеко, насколько ему нужно, более или менее. И теперь вопрос, который я задавала себе с тех пор, как согласилась поехать с ним в тур, крутился у меня в голове. Я чувствовала, как он бьется в ритме его пульса, в его руке на моем бедре.
Как далеко я могла бы зайти? Как далеко я готова зайти ради двухсот тысяч?
Как далеко я готова зайти ради Джесси Мэйса?