Ауч.
– Черт. Ты всегда такой?
Он рассмеялся:
– Ага. По словам твоего парня, я настоящий придурок.
Улыбка сползла с моего лица.
– Он мне не парень.
– Правда?
Я посмотрела в окно. Перевела дыхание, затем сделала глоток кофе, чтобы подкрепиться. Сосредоточилась на голубом горном хребте вдалеке, возвышающемся над горизонтом центра города. Несмотря на то что я тонула в страданиях, мне было приятно вернуться домой. Я любила Ванкувер. Я выросла здесь. Все, кого я любила, жили здесь.
Даже Джесси жил где-то здесь.
Я смотрела, как мимо проплывает город, и думала, что даже не знаю, где он живет.
Я взглянула на Броуди, который не отрывал взгляда от дороги.
– Ты знал их до того, как они стали знаменитыми, верно? Как они с этим справлялись? Им было так легко привыкнуть к славе?
– Легко? – спросил он. – Черт возьми, нет. Мы лишились Сета в конце первого тура.
Сет. Я знала, что так звали первого ритм-гитариста Dirty; он играл в первом альбоме Love Struck, который привел Dirty к славе.
– Он не смог с этим справиться?
– Что ж, справедливо будет сказать, что Сет съехал с рельсов еще до того, как группа стала популярной. – Он взглянул на меня. – Наркотики. Но Зейн тоже чуть не ступил на эту скользкую дорожку. В его случае это была выпивка. Однако он прошел курс реабилитации и выкарабкался. За шесть лет не выпил ни капли, но я не могу сказать, что ему легко жить такой жизнью, какой он живет.
– Я не знала. – Мои поиски в Google были настолько сосредоточены на Джесси, что я забыла погуглить об остальных участниках группы. Явная оплошность. Конечно, за эти годы им пришлось пережить многое, и Броуди был прав, – все это не могло даться им легко. Если они были хорошими людьми, каким, как я знала, был Джесси.
– У всех у них были проблемы со славой, – продолжил Броуди. – Может быть, все не так серьезно, как кажется, но… Не могу сказать, что Джесси было легко. Он так много времени проводил в разъездах, вдали от семьи.
– Семьи. Ты имеешь в виду его сестру?
Броуди затих. На долгое-долгое мгновение я задумалась, не сболтнула ли я чего-нибудь лишнего.
– Джесси упоминал… – сказала я, но не совсем поняла, как продолжить. Броуди снова посмотрел на меня, но, о чем бы он ни думал, его темно-синие глаза не выдали. – Он упоминал, что беспокоится о ней. И у меня такое чувство, что уже долго.
Наконец Броуди сказал:
– Джесси пережил много потерь в своей жизни, Кэти. Оба его родителя умерли, когда он был маленьким, и им так и не довелось увидеть, кем он вырастет. Я уверен, что это все еще ранит, но Джесси не из тех, кто говорит о своей боли. Он пишет музыку, именно так она звучит. Возможно, именно поэтому для него так важно писать с сестрой. Это сближает. Это шанс узнать ее получше.
Я уставилась на него:
– Джесси пишет музыку со своей сестрой?
Броуди взглянул на меня.
– Она фантастический автор текстов. Она была соавтором большинства песен на альбоме Sunday Morning.
Так. Совершенно новая информация.
– Как давно они пишут вместе?
– В юношестве – постоянно. Но это первый раз, когда она пишет с ним вместе со времен альбома Love Struck.
У меня приоткрылся от шока рот.
– Она писала вместе с Dirty?
– Совершенно верно. Этот альбом до сих пор продается лучше, чем все остальные их альбомы, вместе взятые. Он нравится фанатам. И Джесси тоже. – Броуди посмотрел на меня. – По крайней мере, так было до этого. Джесси всегда говорил, что песни, которые она написала в соавторстве, – лучшие из когда-либо записанных Dirty. С этим альбомом такое же ощущение.
– Я понятия не имела.
– Я думаю, ты многого не знаешь. Может быть, тебе стоит остаться, узнать побольше.
Я проигнорировала это, потому что не собиралась поддаваться на уговоры остаться из-за чего бы то ни было. Никто, кроме самого Джесси, не мог этого сделать, а его здесь не было, и не он рассказывал мне все это.
– Почему она не продолжила писать с Dirty?
Броуди пожал плечами:
– Хотела уйти и заниматься своим делом, а не ездить по миру в поисках славы своего брата. Хотела чего-то своего.
Чего-то своего.
То же самое я сказала Джесси, когда оставляла его в Лос-Анджелесе.
Я обещала позвонить ему, когда приземлюсь, дабы сообщить, что благополучно добралась домой, но не сделала этого. Я избегала его, игнорировала звонки. И я прекрасно могла представить выражение его лица во время всех этих телефонных разговоров с сестрой, выражение, которое, как я теперь знала, означало глубокую тревогу.
Неужели теперь и из-за меня он в таком же состоянии?
Боже. Подумать только, я ударила его прямо по больному месту… Я пойму, если он меня никогда не простит за это.
– Знаю, с моей стороны было нехорошо так его бросать, – тихо сказала я.
– Ты много для него значишь, Кэти. – Вот и все, что сказал Броуди в ответ.
– Он хотел, чтобы я помогла ему продавать музыку. Вот и все, – сказала я, отчаянно пытаясь все еще в это верить, потому что в таком случае, возможно, я не оказалась бы дурой. – И я это сделала. Все возможное, полагаю.
Броуди посмотрел на меня как на сумасшедшую:
– И это все, что, по-твоему, было?
Я не знала. Я просто больше ничего не знала.
Но если Джесси хотел от меня чего-то большего, почему он мне об этом не сказал?
До сих пор он даже не сказал мне, что хочет, чтобы я стала его девушкой по-настоящему. Или задержаться на две секунды дольше, чем закончится тур.
– Тогда зачем он вообще нанял меня, Броуди? Он сказал, что я нужна ему, потому что «вместе мы продаем». Он сказал, что ему нужна помощь, дабы остаться в памяти поклонников, что этот альбом должен быть успешным, иначе звукозаписывающая компания не позволит ему выпустить еще один сольный альбом.
– Это правда, но Джесси не нужно больше денег или славы, Кэти. Он просто хочет продолжать знакомить мир с текстами Джессы. Вот о чем этот альбом.
Черт. А я и не догадывалась.
В смысле, он же мне ничего не говорил.
Я понятия не имела, что все это было для его сестры. Чтобы попытаться помочь ей?
– Значит, он хочет, чтобы этот альбом имел успех… чтобы он мог создавать больше музыки вместе с ней?
– Он надеется, что это убедит ее вернуться домой и снова работать с ним. – Броуди взглянул на меня. – Он боится, что если мы не сможем вернуть ее к музыке, то потеряем ее.
Я заметила, что на этот раз он сказал «мы».
– Как ты думаешь, она вернется?
– Нет, – сказал он, и мое сердце упало от его прямоты, от мысли, что Джесси не получит того, на что надеялся. – Не то чтобы мы все не надеялись… Но девушки уже давно нет с нами. Она изменилась, когда Dirty уехали в свой первый тур. Джесси всегда винил в этом себя.
– Но разве вы, ребята, не могли бы просто заплатить за то, чтобы она вернулась домой? Может, ей стоит сделать перерыв в модельном бизнесе или что-то в этом роде?
– Джесса Мэйс не возьмет денег у старшего брата, – сказал Броуди. – Она даже не берет гонорары за песни. Все это просто поступает на трастовый счет.
– Почему?
– Она говорит, что хочет идти своей дорогой. В этом вопросе она невероятно упряма. – Он многозначительно посмотрел на меня.
– Я понимаю, – сказала я. – Но я не сестра Джесси. Я не член семьи. Я даже не его девушка.
– Может быть, с этого все и началось пять недель назад, – сказал он, – но все меняется, Кэти.
Да. Все и правда меняется.
Мы приближались к очень знакомому мегаособняку, где, как я знала, найду Джоша. Хотя я не была там больше двух лет, я знала, что он ни за что не пропустит воскресный бранч в доме своих родителей. И когда садилась в грузовик Броуди, я была так уверена, что должна поговорить с ним. Встретиться с ним лицом к лицу раз и навсегда, сказать ему, что я с ним покончила и что он должен меня отпустить. Чтобы он больше не появлялся в моей жизни без приглашения. Никаких наших фотографий в СМИ. Больше никаких нас.
Я думала, что это будет самое смелое, что я могу сделать, но я ошибалась.
По-настоящему смелым поступком было бы рискнуть и полюбить кого-то снова – и дать ему шанс полюбить меня в ответ.
– Эм… может развернемся? Мне нужно кое-куда.
Броуди взглянул на меня с любопытством:
– Да?
Я глубоко вздохнула и кивнула.
Наконец-то я поняла, чего хотел Джесси. И если я могла помочь ему добиться желаемого, то должна была сделать это.
Потому что это и есть любовь, верно?
– Да, – сказала я. – Как думаешь, сможешь подбросить меня до аэропорта?
Глава 36Кэти
Я сгорала от нетерпения.
Впервые за неделю, а может, и за несколько, я чувствовала, что поступаю правильно. Я взяла ответственность за свою жизнь. Я чтила Кэти и то, что ей нужно. А благодаря Броуди теперь знала, чего хотел Джесси, хотя по-прежнему не представляла, чего он хотел со мной. Отныне это не имело значения, потому что пришло время мне взять жизнь за яйца.
Я намеревалась показать Джесси Мэйсу, как сильно люблю его.
Если теперь, когда ему удалось получить то, к чему стремилась его душа, он все еще хочет быть со мной, я пойму это без слов.
Я просто должна уговорить Джессу вернуться домой.
Как это сделать, я не знала, но поскольку Броуди сказал, что Джесси не любит делиться своей болью, мне пришло в голову предположение, что он, вероятно, никогда не говорил своей сестре, как сильно беспокоится о ней. И у нас с Джессой, казалось, установилось взаимопонимание. Я о том, что мы танцевали на столе, а это что-то да значит. Немного старой доброй девичьей болтовни, вероятно, сыграет большую роль.
Мое рвение разгоралось всю дорогу до Лос-Анджелеса и бо́льшую часть времени, пока мы ужинали с сестрой Джесси. Ужина, который я чуть было не испортила, хотя этого вряд ли можно было избежать.
Где-то в середине поедания малинового сорбета и во время моих неуклюжих объяснений о том, зачем я здесь, возникла мертвая тишина. Когда у меня закончились слова, Джесса Мэйс просто уставилась на меня.