– Знаешь, что говорят о тебе твои друзья? «Джесси не из тех, кто говорит о своей боли».
Я попытался улыбнуться.
– Да. – Я потер затылок, как делал, когда нервничал. Я делал это нечасто, но эта девушка заставила мои внутренности скрутиться в узел. – Наверное, я такой придурок.
– Ты не придурок, Джесси. Не надо так шутить.
– Я не шучу. Ты не первая девушка, которая сбежала от меня, когда я не открылся, Кэти. Наверное, я не умею раскрываться.
Она подошла ближе и заглянула мне в лицо, словно искала в нем подсказки. Черт. Неужели меня было так трудно понять?
– Но ты пишешь все эти песни о самых сокровенных вещах. В чем разница?
– Разница в том, что я пишу музыку. Джесса, Зейн и Раф пишут текст.
– Но ты поешь их.
– Да. Я пою их. – Я заключил ее в объятия и притянул к себе. – У меня это хорошо получается. – Я легонько поцеловал ее, и она прижалась ко мне, отчего я расслабился. Затем я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Пожалуйста, скажи мне, что придешь на шоу сегодня, – прошептал я.
– Джесси…
– Кэти. – Я крепко обнял ее, чтобы она не отстранилась. Затем я сделал еще один вдох и подыскал нужные слова. – Я хочу, чтобы ты была со мной. Я с ужасом играл эти последние три концерта без тебя. Это было… неправильно.
Она моргнула, и когда ее щеки вспыхнули, она медленно покачала головой.
– Я же говорила тебе. Я не могу просто ходить за тобой по пятам, пока ты работаешь. Мне этого недостаточно. – Она пристально посмотрела мне в глаза. – Мне просто нужно, чтобы ты понял. Чтобы ты не ненавидел меня за то, что я нуждаюсь в большем, чем все те удивительные вещи, которые ты мне дал. За понимание того, почему этого недостаточно.
– Я правда понимаю.
Я очень четко понимал.
Она хотела большего, но и не просила об этом. Может, она боялась, что я не позволю? Что было безумием, потому что я бы подарил этой девушке весь гребаный мир.
– Я просто не такая, Джесси. Это убьет меня изнутри, постепенно, и в конце концов я возненавижу тебя и саму себя. Я просто… – Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Я изменила себя ради Джоша, а потом он бросил меня.
Так вот оно что? Она думала, что я собираюсь использовать ее и выбросить на обочину?
Ни за что на свете.
Я наклонился и прошептал ей на ухо:
– Что, если ты будешь не просто ходить за мной по пятам?
Я не смог сдержать ухмылки. Мне не терпелось рассказать ей. Это было в значительной степени деловое предложение, которое я должен был сделать ей с самого первого дня, если бы только знал о ее таланте.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что, если у тебя будет работа?
– Опять твой платный эскорт? Нет, спасибо. – Она слегка улыбнулась и ткнула меня в грудь. – Не пойми меня неправильно. У работы есть свои преимущества, но утром я больше не буду уважать ни одного из нас.
Я рассмеялся, а Кэти улыбнулась. Боже, как же мне нравилась эта улыбка.
Я приподнял ее и снова поцеловал. Когда я усадил ее, очаровательно раскрасневшуюся, то сказал:
– Группа хочет, чтобы ты поработала над нашим художественным оформлением. Как тебе такое?
Она одарила меня самым недоверчивым, скептическим взглядом в моей жизни и удивленно моргнула. Несколько раз.
– Dirty? – спросила она едва различимо.
– Да, Dirty.
– Что ты имеешь в виду? Почему?
– Почему? – Я слегка встряхнул ее за сладкие бедра. – Потому что твои работы невероятные.
Она уставилась на меня.
– А подразумеваю я крупный контракт. Такой, чтобы ты продолжала развиваться и была погружена в работу. Нам нужно все это: обложки альбомов, оформление сайтов, одежда, декорации для сцены – всем этим займешься ты. Мы подумываем о полной смене имиджа для нашего следующего альбома, к записи которого мы приступим совсем скоро, и о новом туре. Туре, посвященном нашей десятой годовщине. А это означает крупный резонанс в СМИ.
Кэти потеряла дар речи. Ее охватил благоговейный трепет и полная дезориентация.
– Но… ты уверен? Это то, чего правда хочет группа? То есть… они согласны на это не только потому, что считают меня твоей девушкой?
– Да, это именно то, чего они хотят. Мы провели совещание по видеосвязи по этому поводу, пока ты была в самолете.
Она снова медленно моргнула:
– И Эль тоже?
– Да, вишневый пирожок. Эль тоже. Насколько я помню, она все еще в группе.
Кэти покачала головой, как будто не могла в это поверить.
– Но… они даже не видели мои работы.
– Вообще-то, – сказал я, – видели.
Глава 38Кэти
Джесси не сказал мне, куда мы едем. К тому времени, как мы добрались до места назначения, я уже подпрыгивала на пассажирском сиденье, как собачонка.
Он припарковался перед длинным белым двухэтажным зданием в коммерческом районе, всего в нескольких кварталах от офиса Деви. Здание стояло отдельно и занимало половину квартала.
Он открыл дверь своим ключом, а затем впустил нас и отключил сигнализацию.
Внутри находилась большая открытая комната с маленькой кухней, встроенной в один из углов. На мансарду вела лестница, а прямо по центру располагалось большое окно в потолке, через которое падал свет. Было чисто и пусто, за исключением моих картин, которые я хранила в подвале Бекки вдоль стен. Некоторые из них даже стояли на мольбертах.
Все мои незаконченные картины. Потому что с тех пор я не завершила ни единой работы.
За последние два года.
Я приблизилась и начала перебирать прислоненные к стене холсты. Все они здесь; все, кого я люблю или когда-то любила. Мои родители, сестра, зять и их дети. Деви. Некоторые из других моих друзей. Картины, наряду с портретами, стали экспериментами по части текстуры, цвета и эмоций. Не было двух картин, выполненных в совершенно одинаковом стиле, но у всех них был мой дух и эстетика, к которой я пыталась приноровиться, прежде чем окончательно забросила это дело.
И Джош тоже был здесь.
Даже когда он бросил меня, у меня не хватило духу вышвырнуть его портрет.
На самом деле не имело значения, что я нарисовала и кого, поскольку никто моих картин не видел. Но для меня это имело значение. На самом деле, все это должно было иметь для меня большее значение. Теперь я это понимаю.
Возможно, именно это Джесси и пытался мне показать.
Я обернулась к нему со слезами на глазах.
– Что это?
– Это твое, если пожелаешь.
– О чем ты? – Ему снова удалось поразить меня.
Вся моя жизнь внезапно превратилась в череду непониманий.
– Ты встретилась с моей сестрой, – сказал он. – А я встретился с твоей.
Черт. Он узнал о моем ужине с Джессой?
Меня одолевали противоречивые чувства. За господство боролось сразу столько эмоций. Смущение. Печаль. Радость. Но больше всего я чувствовала, насколько растроганна. Никто никогда прежде не делал для меня ничего подобного.
– Раньше мы использовали его как место для репетиций группы, но потом у нас появилось новое.
– Это место принадлежит тебе?
– Да. Отличный район.
Ничего себе. Дорогущий район.
– Я не могу позволить тебе платить за все это.
– Тогда считай меня инвестором. – Он приблизился ко мне и посмотрел на незавершенные работы. – Считаю твое искусство удивительным, Кэти. И полагаю, что миру стоит его увидеть. – Он перевел взгляд на меня с предельной серьезностью. – О тебе должны узнать. Я всегда это понимал. – Он легонько провел костяшками пальцев по моему подбородку, и для меня стоило невероятных усилий сдержать желание растаять лужицей прямо у его ног.
– Джесси…
– Наконец-то ты сможешь устроить ту выставку, о которой мечтала. В лучах новообретенной дурной славы, – добавил он с легкой усмешкой, – ты наверняка соберешь толпу. А у Броуди большие связи, детка. Он сможет привлечь настоящих скупщиков произведений искусства с деньгами. Мы даже можем нанять кого-нибудь, кто будет заниматься пиаром. Твоя работа может прославиться, чего нельзя сказать о мельчайших деталях твоей личной жизни.
– Но почему? Зачем ты это делаешь?
– Потому что я верю в тебя. И твой талант. – Он оглядел комнату. – Это хорошее место. И я знаю, что тебе нравится этот район.
– Именно поэтому я знаю, сколько все это стоит.
Что он проигнорировал.
– Недалеко от «Надж», а офис Деви находится в паре кварталов отсюда. Вы можете вместе ходить за кофе.
– Я заметила.
Он подошел к картине, которую я начала рисовать в тот день, когда Деви сообщила мне, что меня выбрали для съемок в его музыкальном клипе. В тот день моя жизнь круто изменилась. Я направилась в подвал к Бекке, чтобы порисовать, все обдумать и привести мысли в порядок. Но я так и не смогла разобраться. В нем. В человеке, который произвел на меня неизгладимое впечатление с того самого момента, когда я впервые увидела его лицо.
– Когда ты ее написала? – спросил он.
На картине был изображен Джесси, каким я впервые увидела его, когда мы встретились. Красивый и абстрактный, какой-то невыразимый, непознаваемый. По крайней мере, я так думала.
Я с трудом сглотнула.
– В тот день, когда встретила тебя, – прошептала я. Я чувствовала, что уплываю, как будто все это было каким-то невероятным сном.
– Ты сказала, что не знала, кто я такой, когда мы встретились.
– Не знала.
Он смотрел на меня, его непроницаемые глаза цвета патоки скользнули по моему лицу. Я задрожала, хотя в студии было не холодно, и обхватила себя руками.
– Кэти… – сказал он.
Нас прервал стук в дверь. Он подошел к двери и впустил мою сестру, а за ней последовала Деви. Бекка улыбнулась мне, а Джесси направился в мансарду.
Что, черт возьми, происходит?
Я крепко обняла сестру.
– Кэти, – прошептала она, – все хорошо.
– Я не знаю, я не знаю… – Я просто повторяла это снова и снова, пока она обнимала меня.
Когда мы отстранились друг от друга, она обхватила мое лицо ладонями, как будто оно было маленьким и дорогим для нее, как в те времена, когда мы были маленькими.