Только один человек мог ей помочь.
Тот, что сидел за рулем.
Тот, что никогда не сделает этого.
Марк играл с ней в очень жестокую игру. Давал немного заботы и добра, а затем причинял двойную боль.
А она прощала, потому что любила.
Потому что была больна… и больна им.
Потому что никто о ней раньше не заботился.
Потому что…
Она не могла это контролировать.
Агнес сжала переносицу, стараясь дышать. Воздух в легких словно закончился.
Ненависть. Как много ненависти внутри.
Она горячая и густая, как патока, заливает внутренности, пропитывает глотку, тянет изувеченные лапы в ее голову, опутывая мозг.
Она старалась, старалась изо всех сил…
Вдруг Агнес посмотрела на Марка другими глазами. Перед ней был человек, который столько раз унижал ее, делал своей игрушкой; который подчинил себе ее волю, превратил во всеобщее посмешище. Он виноват в том, что она ощущала. Виноват в ее приступе. В том, что с ней стало. В том, кто она.
Ее руки схватили руль, резко оттолкнув Марка в сторону.
Машину немного занесло.
— Что ты творишь?! — закричал он.
— Всего лишь делаю то, в чем ты меня обвинял! — ядовито рассмеялась девушка, снова пытаясь отобрать руль. — Ты сказал, что я ненормальная. Соответствую.
В глазах Марка отразилась боль. Он видел неконтролируемую ярость в ее зрачках, этот помутневший взгляд, пальцы, почти до крови царапающие в его руки в попытке сбросить их с руля.
Это была не Агнес. Больше нет.
И во всем виноват он сам.
Он сломал ее окончательно, вытащил наружу ту самую девчонку, которая подожгла школу, исполненная ненависти ко всем вокруг. Он убил то живое, что пробуждало к жизни его. Ту единственную, искреннюю, чистую, настоящую, которая могла его изменить.
Это он изменил ее.
— Агнес, успокойся!
— Нет! — не видя ничего перед собой, Агнес попыталась открыть дверь машины несмотря на то, что та была в движении.
— Умереть задумала?! — Марк запаниковал, едва успев заблокировать дверь.
— А если и так, то что?!
— Давай попробуем…
— Я не стану тебя слушать! — Агнес снова набросилась на него. — Прекрати играть роль заботливого!
— Я просто не хочу, чтобы ты себе навредила! — Марк ударил по рулю.
В голове все перемешалось.
Он не знал, что она выкинет в следующую секунду, но больше всего боялся ее бросать в таком состоянии одну.
А вдруг она и вправду причинит себе вред?!
— Да какая тебе разница?!
— Потому что мне больно за тебя! — закричал в ответ он.
Агнес замерла.
Марк тяжело выдохнул. Сердце бешено стучало в груди. Внутри него все рассыпалось.
— Что… — она растерянно моргнула, но не перестала хмуриться.
— Тише, Агнес, — он крепче перехватил ее запястья свободной рукой, с трудом удерживая контроль за машиной.
Наконец, Марк затормозил у обочины. Машина резко остановилась с визгом шин.
— Что, бросишь меня посреди леса? — Агнес посмотрела в окно и гневно сжала губы. — Испугался монстра, да?
— Ты не монстр, — покачал он головой.
Внутри было так много всего, что Марк больше не мог сдерживать. Все барьеры рухнули.
— Разве не ты сам мне об этом говорил?! — слезы катились по ее покрасневшим щекам. — Я чудовище, которое едва не погубило невинных людей!
— Это не так, — возразил парень. — Прости, я наговорил тебе сегодня ерунды.
— Тогда кто я?! — Агнес толкнула его в грудь. — Скажи мне! Ответь! — потребовала девушка, снова повышая голос.
— Агнес, — Марк схватил ее маленькую холодную ладонь и прижал к своей щеке. — Успокойся.
— Что ты видишь, когда смотришь в мои глаза?! — настаивала она, вздрогнув от контакта с его кожей.
Что-то в нем треснуло. Марку хотелось, чтобы она освободилась от всего, что ее душит. Он наклонился к ней и трепетно потерлась щекой об ее руку.
— Я вижу девушку, которой хватило храбрости выйти против меня. Смелую, умную и искреннюю. Трудолюбивую, целеустремленную. Я вижу девушку, которая заботится о своих друзьях. Девушку, которая рискнула своей жизнью, чтобы спасти Сару. И даже смогла завоевать доверие Рэта, а это сам по себе высокий показатель, — он тепло улыбнулся. — Девушку с большим сердцем, в котором нашлось место даже для такого мерзавца, как я. Когда я смотрю в твои глаза, то вижу девушку, которая глубоко жалеет о том поджоге. Я вижу шрамы, которые ты прячешь, — Марк провел большим пальцем по внутренней стороне ее запястья. — Но они доказывают, через что ты прошла. Глядя на тебя, я вижу только силу. Не слабость.
Агнес стало легче дышать. Ее глаза подозрительно заблестели.
— У меня диссоциативное расстройство личности, Марк, — выпалила она.
Ее щеки вспыхнули от стыда за то, кем она являлась. Всю свою жизнь родители скрывали ее диагноз от окружающих, а за закрытыми дверьми откровенно считали психическое отклонение чем-то постыдным для их чистой репутации, так и говоря ей об этом в лицо. Сколько раз ее называли позорным пятном и ошибкой? В основном папа.
Она зажмурилась. Конечно, Марк сейчас посмеется над ней. Либо станет издеваться. Или использует ее болезнь, чтобы ее опустить.
Агнес попыталась выдернуть руку, но Марк продолжал ее держать в своей. Крепко, надежно и давая тем самым понять — он рядом. Она больше не одна.
— Открой глаза, маленькая, — попросил он.
— Нет.
— Ну же, посмотри на меня, — Марк, упрашивая ее, говорил очень тихо, словно боясь спугнуть девушку или самого себя.
Агнес, до боли впившись зубами в нижнюю губу, распахнула глаза. И едва не зажмурилась снова. Потому что он смотрел на нее так, словно она что-то для него значит. Так нежно, понимающе, что ей от непривычки хотелось спрятаться. В глазах начало жечь от слез.
Ощущение нереальности происходящего исчезло. Она начала ощущать свое тело. Себя. Все происходящее.
— Тебе нечего стыдиться или бояться, — сказал Марк. — Ты все та же девушка, которую я знаю.
— Скажи мне правду. Я разрушена, так ведь?
— Согнута, но не сломлена, Агнес.
Эти слова вырвали ее из плена пугающей темноты, долгое время не дававшей ей покоя.
Она сделала вдох. Голова прекратила пульсировать.
— Знаешь, что еще я вижу? — спросил он тихо.
Сейчас Марк был уязвимым и открытым. Как никогда и ни с кем.
Он это признавал. Больше не убегал. Больше некуда.
Разве можно убежать от самого себя?..
— Что? — Агнес шмыгнула носом.
— Когда я смотрю в твои глаза, то вижу все, что мне нужно для того, чтобы улыбаться, маленькая мышка Уокер.
Марк поднес хрупкую девичью кисть к своим губам, поочередно целуя каждый палец. Совсем ласково, нежно, так трепетно-трогательно. До рези в сердце. Пытаясь передать свои чувства. Настоящие. Ее тихий всхлип ворвался в черепную коробку.
А он вдруг заметил, что у нее веснушки. Крошечные пятнышки. Его рука нежно проследила их путь. Едва заметные, они были хаотично разбросаны то тут, то там, по бледной коже. На маленьком, аккуратном, чуть вздернутом носу, на щеках. Немножко под глазами. Его сердце пропустило удар, а через минуту застучало с дикой силой, выдавая высвобожденные чувства с головой. А глаза у нее упрямые. Даже несмотря на всю боль, через которую ей пришлось пройти. Она борец. Сильная, гораздо сильнее его самого. Он смотрел на Агнес, как в первый раз. Губы, искусанные, слегка влажные. С алой капелькой крови, одиноко выступившей из крошечной трещинки. От прилива нежности в груди стало до боли тесно. Ему хотелось обнять ее сердце своим.
Марк силился вспомнить, испытывал ли такое прежде. И не мог.
Даже с Лили он был другим. Озлобленным, сломленным, как испорченная ваза, которую наспех перемотали скотчем, но не исправили основного изъяна.
— Тебя слишком больно любить, — сказала она, прикрыв глаза.
Поэтому я старалась убедить себя, что ненавижу.
Рука Марка бережно погладила костяшки ее пальцев.
Мгновение. И Агнес сжала его ладонь.
Ему было тепло. Не только его тело упивалось этим редким моментом цельности. Было чувство, словно все разрозненные кусочки его сердца собрались воедино. Спустя целую вечность.
Это тепло скапливалось в кончиках пальцах, оно согревало его, заставляя оттаять ледяные преграды, которыми он защищался ото всех.
Это был не огонь, который сжигал все на своем пути и оставлял после пепелище.
Это была искра, которая давала шанс на возрождение, как фениксу из пепла, опустошенному существу.
Даже такому, как он.
— Жил-был мальчик, который полюбил девочку, и ее смех был вопросом, в поиске ответа на который он провел бы всю свою жизнь… — Он прерывисто дышал. Вдох, до рези в легких. Выдох, до опустошения.
Сердце Агнес дрогнуло. И почему-то захотелось расплакаться.
— Почему ты был так жесток со мной? — едва слышно спросила Агнес, когда Марк обхватил ее лицо руками. — Ты ведь прежде спал и с другими девушками. Почему же…
— Потому что впервые почувствовал, — слова царапали грудную клетку. — Но каждый раз, когда мне удавалось сломить тебя… ты превращалась в то, что стоит беречь.
И ужасная боль, сковывающая терновым венцом ее грудь, наконец исчезла.
Она нежно скользнула ладонью по его щеке. Сердце колотилось с такой силой, словно намеревалось выбить ребра и вырваться наружу.
— Возможно, я обречен. И никогда не смогу измениться. Я знаю, что со мной охренеть как непросто, — он облизнул пересохшие губы, глядя прямо в ее доверчивые глаза. — И тем не менее я готов рискнуть. Хочу пройти терапию, хочу попробовать все сделать по-другому. — Я не умею, маленькая, не умею так, как нужно… Давай научимся вместе. Давай пройдем этот путь.
Марк не настаивал. Он знал, что это должен быть ее выбор. Но надежда робко горела в его сердце и блестела в голубых, как небо, глазах. Лед в них оттаял.
Дрожь пронеслась по всему ее телу. И стало легко.
Медленно приступ ее совсем погас.
Агнес потянулась к Марку, благодарно обернула руки вокруг его шеи и слегка потерлась носом об его нос, словно желая выразить этим нежным жестом все свои чувства.