– «Маяк», – отчетливо проговорил Баррин, называя по имени военный корабль, над которым так долго работала вся академия, судно, способное странствовать между мирами. – Ты утверждал, что это оружие станет решающим, что это ядро нашей обороны, изобретение, с которым нелегко справиться даже технике Фирексии…
Урза печально улыбнулся.
– Я был слишком самоуверен, – сказал он. – Да, «Маяк» уже сейчас может нанести серьезный удар фирексийцам, и в этом наша надежда, но один он не выиграет войну. – Урза помолчал, камни в его глазницах постепенно принимали вид обычных человеческих глаз. – Баррин, ты ведь был там, в Царстве Серры… Одно-единственное сражение, и то едва не окончилось нашим поражением. Нужно продолжать работу.
– Он был еще недоработан, – возразил Баррин в надежде втянуть Урзу в спор и тем заставить высказаться до конца.
– Непригоден, – тяжело уронил Урза, положив конец спору. – «Маяк» – ядро Наследия, но сам по себе он бессилен. Да, он поможет нам выиграть время, необходимое для создания совершенной обороны. Как ты сам однажды заметил, нельзя полагаться на то, что я окажусь рядом, чтобы участвовать в битве против Фирексии. За мной все еще охотятся фирексийские чистильщики. Другие мироходцы тоже представляют для меня угрозу, как и непредвиденные… случайности. – Видимо, Урза вспомнил годы, проведенные им в плену Явимайи. – Обстоятельства иногда бывают сильнее меня, и, хотя я верю, что даже рок признает за мной право бороться со злом, полагаться на него нельзя. «Маяк» необходимо довести до совершенства.
Баррин представил себе корабль, каким он был на сегодняшний день. Невиданная скорость, мощное вооружение. И все миры открыты для него. Чего же еще? Правда, Баррин больше занимался магией, нежели техникой, но десятилетия, проведенные рядом с Урзой, и для него не прошли даром. На его взгляд, «Маяк» уже теперь был непревзойденным шедевром техники, полностью отвечающим своему назначению. Может, и стоит добавить еще несколько штрихов, но это мелочи. Если этого мало, не лучше ли обратиться к другим средствам обороны?
Урза не замедлил разочаровать мага:
– «Маяк» не обычное изделие, выполняющее предписанные действия раз навсегда определенным способом. Он живет собственной жизнью. Не такой, как твоя или даже жизнь Карна, но в одном он подобен вам обоим: он способен развиваться, изменяя свой вид и возможности. Наследие будет состоять из множества изобретений, созданных впоследствии и объединенных с «Маяком». И, если тебя интересует, почему было не ввести эти усовершенствования с самого начала? – добавил он, предвосхитив вопрос мага. – Объясняю, что это вопрос времени и сохранения тайны. Уверен, со временем возникнут дополнения, о которых даже я еще не думал. А если бы мы с самого начала снабдили корабль всем необходимым, его мощь привлекла бы внимание Фирексии, как луч маяка привлекает птиц. Между тем сейчас, пока корабль не выйдет на рубеж атаки, обнаружить его невозможно.
Последние слова привели Баррина в состояние легкой оторопи.
– И где же этот рубеж? – проговорил он, захваченный величественным зрелищем, открывшимся его уму, и ожидая новых откровений.
Урза пожал плечами:
– Не знаю. «Маяк» – величайшее создание разума, – Урза вскинул руки очень человеческим жестом. – Мне представляется, что, развиваясь, корабль со временем способен будет осуществить почти любое мыслимое деяние. Какое именно? Кто может сейчас представить? Когда состоится вторжение? Где оно произойдет? Что потребуется для решающего удара, способного отразить его? – Его голос звенел досадливым недоумением, и Баррин заразился тревогой мироходца. – Вопросы! Одни вопросы! И я не знаю ответов, все еще не знаю! – помолчав несколько секунд, Урза овладел собой. – Вот почему так важно начать работу над новой породой.
Мироходец опять перепрыгнул через пару логических ступеней, очевидно полагая, что Баррин легко проследит ход его мысли.
– Новая порода? – переспросил старший маг, думая, что слух подвел его. Почему-то этот термин не внушал уверенности и душевного спокойствия.
– Ну разумеется, порода, – раздраженно повторил Урза. – Вторая половина Наследия. Человеческая составляющая. Ты что, плохо слушал? У нас нет уверенности, что я смогу участвовать в обороне. Должен быть кто-то, за кем пойдут люди, кто найдет способ разбить Фирексию, кто сумеет использовать «Маяк» для спасения Доминарии. – Урза кивнул на лист, исписанный транскими и аргивскими символами. – Из новой породы выйдет человек, способный принять Наследие, из нее выйдут воины, способные выстоять против вторжения Фирексии. – Мироходец заговорил мягче, в его голосе появились пророческие интонации: – Это будут солдаты Доминарии. И среди них один станет ее спасителем.
– То есть ты намерен воспитать своего преемника?
В Баррине уже заговорил администратор, он прикидывал, сколько лет, вернее десятилетий, понадобится Урзе для отбора подходящего кандидата, тем более целой армии кандидатов. И сколько на это уйдет сил и средств…
– Нет, не воспитать. – Урза покачал головой, напрочь отвергая подобную мысль. – От него потребуется слишком много особых способностей, которых не выработаешь обучением, даже за тот срок жизни, которым располагают отдельные смертные здесь, на Толарии. – Он отвернулся от записей и уперся взглядом в собеседника. – Новую армию и преемника придется вывести искусственно.
Книга 1Человеческая составляющая [3385–3570 годы а. л.]
Различие между демоном и человеком проходит по той неуловимо тонкой грани, которая разграничивает их намерения. Яснее всего я вижу это на примере Урзы. Для того, кто вынужден опускаться до уровня своего врага, эта тончайшая линия может оказаться единственной дорогой, ведущей назад.
Глава 1
Равнодушно сложив руки на груди, Гатха созерцал открывающийся из выпуклого окна вид, краем уха слушая, как Баррин отвечает на вопросы стайки новичков. Дымчатое стекло окрашивало окружающий мир в мрачный серый цвет, который вполне отвечал настроению юноши, вынужденного дожидаться, пока старший маг найдет для него время. Дождь брызгал на верхний свод стекла то крупными тяжелыми каплями, то еле заметной моросью. Последнее здание для новых лабораторий Урзы едва успели закончить до начала сезона бурь.
– Мы уже говорили об этом, – объяснял магистр Баррин, отвечая на вопрос, который Гатха пропустил мимо ушей. Маг говорил по-прежнему терпеливо, но старшему ученику были хорошо заметны морщинки вокруг зеленых глаз, выдававшие недовольство наставника. – Магия не оказывает прямого влияния на развитие ребенка. Речь идет о воздействии, предшествующем зачатию, с целью усиления качеств, которые ребенок так или иначе должен унаследовать от родителей.
Продолжалось обсуждение работы над новой породой: сомнительного проекта Урзы, задумавшего вывести род неких безупречных воителей. Первому поколению уже пошел шестой год. Гатха пожал плечами, выражая свое отношение к объяснениям Баррина, и принялся нетерпеливо притопывать ногой.
Новички, своим видом напоминавшие Гатхе баранов, сбились вокруг старшего мага, как стадо вокруг пастуха. Старшие ученики освободили просторную лабораторию специально для этой группы начинающих. Если не считать недостроенной искусственной матки, задвинутой в дальний угол, помещение ничем не отличалось от лекционных залов в главном здании. Гатха досадовал на потерю времени, хотя и счел необходимым ответить на вызов старшего мага, тем более что любой знак внимания со стороны Баррина был заметным событием в жизни любого ученика. Так что Гатха молчал и терпел, развлекая себя изучением нового пополнения. Дюжина без одного. Глаза разгорелись после знакомства с новыми лабораториями и обзорной лекции, прочитанной старшим магом. Многие, понятно, рассчитывают оказаться очередными юными талантами, такими, как Тефери, Джойра или сам Гатха. Для попавшего на остров подобные мечты о величии были понятны, и к ним относились с одобрением, если только ученик проявлял признаки одаренности. Однако несколько новичков чувствовали себя здесь явно неуютно, то и дело оглядывались вокруг с тревогой и беспокойством, и Гатха сразу определил их для себя как очередной набор «умелых рук». Такие могут принимать участие в общей работе, даже и над Наследием, но только под постоянным руководством старших. Они просто орудия для таких мастеров, как Баррин, Рейни, а в недалеком будущем и он сам.
Один из новичков неуверенно поднял руку. Тощий мальчишка с волосами цвета спелого рубарба. Его выдающийся нос уверенно господствовал над прочими чертами лица.
– Вот эти метатраны, о которых всюду говорят… – Его тонкий голосок набирал силу и уверенность, по мере того как паренек увлекался объяснением. – Копии, которым дают настоящую жизнь, фокусируя в них ману?… Управляемое развитие, с подбором производителей и избирательным усилением выбранных качеств? – Он оглянулся в поисках поддержки, однако не встретил понимающих взглядов. – Раса рабов? – Новичок все-таки сбился и смущенно умолк.
«Дерзок! – немедленно оценил Гатха. – Перед лицом самого Баррина новичок осмеливается усомниться в нравственной стороне последних замыслов Урзы! Неплохое начало, почти блестящее, жаль только, совершенно безрассудное».
Старший ученик снова повернулся к окну, разглядывая собственное отражение с треугольниками татуировок на лбу. Сомнительная честь носить на себе украшение в виде тройного пика Келдона. Этим знаком была отмечена вся его семья, после того как отец наладил связь в войске Келдона, нанявшегося сражаться за Аргив.
Гатха снова перевел взгляд на новичков. Его интересовал смельчак, рискнувший упрекать Баррина. «Юнец слишком много думает о средствах, забывая о цели. Такой не многого добьется. Урза Мироходец начал работу, значит, работа будет вестись». Для Гатхи теперь существовал только один вопрос: кто ее станет вести и, стало быть, неизбежно будет выдвинут советниками в кураторы? Все прочее, на взгляд юноши, было пустой болтовней. Однако Баррин, как всегда, демонстрировал неистощимое терпение.