– Ты красавчик, – сказала Ксения. – Ладно, ты ответил, можешь спросить меня. Личный вопрос, конечно.
– Хорошо. Нравится ли тебе быть человеческой женщиной?
– Красавчик и хитрец, – кивнула Третья-вовне. – Тебе стоило быть ксенологом, а не пилотом. Но я отвечу.
Она выключила экран, взяла с кровати брюки, присела, натягивая их.
– Гуманоидная форма жизни – одна из самых распространенных в Галактике. Два пола – тоже очень частый вариант. Мне комфортно причислять себя к материнской особи, дающей и воспитывающей жизнь. Это тело нравится мне, оно приносит массу разнообразных сенсорных впечатлений, большинство из которых приятны. Да, я счастлива выбранному облику. Даже эта возня с созданием одежды, выбором цвета – очень интересна и приносит радость. Я рада быть настоящей человеческой женщиной.
Матиас кашлянул.
– Спасибо за ответ. Но если позволишь… маленькое замечание… человеческие женщины, как правило, не пренебрегают бельем.
– О… конечно. – На миг Матиасу даже показалось, что Ксения смутилась. – Спасибо.
– Хотел бы я знать, какая ты на самом деле, – сказал Матиас, коснувшись ее плеча.
Ксения повернулась, внимательно посмотрела на него.
Покачала головой:
– Нет, Матиас. Поверь. Ты не хочешь этого знать.
Глава восьмая
Анге проснулась от пения птиц. Резкие трели удивительно походили на корабельный сигнал «Общее внимание». Скорее всего не случайно – большинство программистов были кисами, и они могли использовать звуки родной природы.
На корабле кисы пользовались стандартными постелями, одинаково удобными (или, точнее, приемлемыми) для обоих видов. Но в поселке Анге поселили в традиционном домике кис – небольшом, деревянном, с низким потолком, множеством маленьких окон, расположенных без всякой системы, и с лежанкой, покрытой меховой простынью и с меховым одеялом. Анге даже показалось, что мех был натуральным. С точки зрения гигиены это было ужасно. Но ночь выдалась прохладной, и к утру она обнаружила, что закуталась в тонкий белоснежный мех без всякой брезгливости.
Анге присела, вглядываясь в маленькие окошки. Домик стоял среди деревьев, но, судя по всему, рассвет едва-едва наступил. Ровная, настоящая гравитация была непривычна после искусственной силы тяжести на станции и корабле. Организм словно прислушивался к окружающему миру. Запахи – иногда резкие, иногда нежные, но не имеющие ничего общего с многократно очищенным и стерилизованным воздухом станции, – кружили голову. Анге никогда не думала, что способна ощущать так много запахов сразу – несколько цветочных нот, прелую землю, запах свежей воды (ручей тек через поселок прайда, кисы не особо любили мыться, но воду пили только свежую), свежее дерево стен, меховое белье, кису в течке…
Кису?
Анге крутанулась на постели.
Линге сидела на коврике у двери, сложив ноги и положив руки на колени. Короткий хвост был вытянут во всю длину, выдавая напряжение, которого не было на лице.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Анге.
Личное пространство для кис значило даже больше, чем для людей. Войти в чужое жилище без спроса, да еще во время сна хозяина, – это была немыслимая грубость!
– Я пришла виниться и просить, – негромко сказала Линге. – Если я нарушила твой сон – прости снова.
Анге подтянула одеяло к груди, она спала обнаженной. Тут же подумала, что это нелепо, особенно учитывая, что ее гостья одеждой вообще пренебрегает, и разозлилась. Отпустила одеяло, позволив ему упасть, встала, сделала шаг к Линге – занимая доминирующую позицию и четко понимая, что для кис это значит еще больше, чем для людей. Ну что ж, как Линге к ней, так и она к Линге…
– Чего ты хочешь?
– Вчера я вела себя неподобающе и нарушила три нормы из восьми, – сказала Линге. – Прости меня, я готова понести наказание.
Гнев Анге начал утихать. Она не знала, что такое «три нормы из восьми», но Линге выглядела искренней.
Девушка села на пол перед Линге. Заглянула кисе в глаза.
– Я прощаю тебя, если ты ответишь. Что вызвало твою нелюбовь ко мне?
– Любовь Криди к тебе, – без колебаний ответила Линге. – Я поняла это сразу, когда увидела вас.
– Что? – Анге задохнулась, невольно прижала руки к груди. – Это чушь, Линге! Мы разных видов! Мы физиологически не можем совокупиться!
– Понимаю, – сказала киса. – Но я говорю не о сексе, а о любви.
Раздражение Анге исчезло полностью. Она протянула руку, взяла Линге за ладонь.
– Линге… Мы с Криди друзья. Очень хорошие друзья. Но мы прекрасно понимаем разницу наших тел и душ. Любовь в нашем случае невозможна.
– Разве ты не понимаешь, что любовь возможна всегда? – с удивлением спросила Линге. Не дожидаясь ответа, продолжила: – Криди должен стать отцом моих детей. Это важно для наших прайдов. Это было договорено, когда Криди получил место на корабле, а юноша нашего прайда остался на планете.
– Хирс? – догадалась Анге. – Он слишком молод. Криди летит по праву.
– Я не оспариваю его заслуг, – сказала Линге. – Хирс гений, но это место не его. И я не говорю, что люблю Криди, – впервые я увидела его этой ночью. Я лишь говорю, что Криди должен стать отцом моих котят.
– Линге, я же никак не… Криди ответственный кот, в конце концов, он тоже не обязан тебя любить!
– У нас это иначе. – Линге теперь смотрела ей в глаза не отрываясь. – Криди не хотел этого, но вы были слишком близки на корабле. Его либидо нацелено на тебя. Он не сможет сделать необходимое, если тебя не будет рядом.
Анге наконец-то поняла. Секс и зачатие у кис отличались от человеческого. Человеческий мужчина способен заниматься сексом практически всегда и с любой более-менее привлекательной самкой. Кисы мало того что были привязаны к периодам течки, но и образовывали строго моногамные пары. Очень короткие – на один сезон, что только подчеркивало иронию ситуации, но строго моногамные. Секс с другой особью в этот период был невозможен. Наверное, ситуацию могло бы спасти искусственное осеменение, но Анге не знала, пользуются ли им кисы и допустимо ли оно в данной, имеющей подспудное политическое значение ситуации.
Она не колебалась.
– Я готова вам помочь, Линге, – сказала Анге. – Криди… он рядом?
Линге кивнула.
– Криди, входи, – чуть громче произнесла Анге.
Плотный полог на двери разошелся, и Криди вошел в домик. При всей сложности чужой мимики Анге прекрасно видела, что кот смущен.
– Я очень сожалею, что так получилось, – тихо сказал он.
Юбка на коте вызывающе топорщилась. Анге вдруг ощутила невольное волнение и возбуждение.
– Для меня будет радостью помочь вам, – сказала она и поняла, что говорит совершенно искренне.
Мэйли Ван сменила профессора Бэзила у имровизированной трибуны – ее удивительно ловко соорудил из пары стульев и журнального столика Гюнтер. Оружейник на корабле, кроме редчайших ситуаций, – это человек «на подхвате», мастер на все руки и всеобщий помощник. Вся команда в полном составе собралась в кают-компании, оставив управление кораблем на попечение Марка. Впрочем, не было сомнений, что ИИ корабля незримо присутствовал на лекции.
– Благодарю вас, Бэзил, – очень вежливо сказала китаянка. – Лекция была прекрасная. Мне казалось, что я знаю о системе Невар все, но теперь я понимаю, как бездонна пропасть моего невежества. Вы рассказали несколько не известных мне фактов даже о фелиноидах, профессор!
– Только и исключительно в вопросах взаимоотношений с людьми! – возразил профессор. – Я изучаю именно феномен дуального сосуществования.
Мэйли обвела экипаж взглядом. Улыбнулась Тедди – юный кадет явно ей нравился. Сдержанно кивнула Ксении, которая держалась чуть-чуть в стороне от людей и от Уолра. Крот, снова нацепивший темные очки, дружелюбно помахал ей лапой.
– Профессор рассказал так много, что я и не знаю, с чего начать, – сказала Мэйли. – Может быть, остались какие-то вопросы?
Ксения подняла руку.
– Да, Третья-вовне? – спросила Мэйли.
– Меня интересует сексуальная сторона отношений, – сказала Ксения. – Люди и кисы Невара выглядят привлекательно друг для друга, профессор неоднократно подчеркивал значение этого фактора. Их размеры и формы близки, поэтому, в отличие от земных людей и кошек, это не препятствует соитию…
Капитан второго ранга Горчаков издал сдавленный хрюкающий звук и отвернулся к стене. Уолр громогласно откашлялся и стал поправлять очки, прикрывая лицо лапами.
– Я сказала что-то не то? – заинтересовалась Ксения. Ей никто не ответил, только сидящие рядом Йохансон и Д’Амико с мучительными гримасами давили хохот. А вот Тедди, кажется, воспринял вопросы Ксении совершенно спокойно. – Тема любви к кошкам табуирована на Земле? В земных информационных сетях так много фотографий и видео кошек, о них отзываются так умилительно…
– Нет-нет, – быстро сказала Мэйли, понимая, что еще мгновение – и кают-компания превратится в гогочущий бедлам. – Зоофилия, так это называется на Земле, всегда осуждалась основной массой населения, но эта тема не табуирована. На самом деле, Ксения, ваш вопрос очень удачен и очень серьезен. Тема межвидовых сексуальных связей встала перед Человечеством после первых же контактов с иными разумными видами. Видите ли, секс в той или иной форме присущ большинству живых существ. Это слишком удобный механизм продолжения рода, чтобы природа его не использовала. Все разумные существа получают удовольствие от секса и разделяют это удовольствие и функцию зачатия. Поэтому легко предположить, что различные разумные виды могут попробовать сексуально взаимодействовать.
– Так в чем же проблема? – спросила Ксения. – Ранее я не интересовалась этим вопросом. Но у меня сложилось четкое ощущение, что между людьми и кисами Невара секса нет.
– Верно, – сказала Мэйли.
– Почему? Принципиальное различие в строении полового аппарата? – предположила Ксения. – Вагина у самцов и член у самок?
Уолр бесшумно вышел из кают-компании, за ним, в последнюю секунду, проскользнул в закрывающуюся дверь старенький доктор Соколовский. Мэйли понимала, что дверь звуконепроницаема, но ей казалось, что хохот человека и крота все-таки слышен.