О том, как Ракс относятся к искусственному интеллекту, Тедди тоже прекрасно знал.
— Да, машина, ты права, — спокойно произнесла Ксения. — Экстраполируй последовательность еще на один шаг.
Похоже, даже Марк сообразил, что лучше выполнить команду без комментариев и тем более шуточек.
Высветилась еще одна звезда.
Голубая.
— От Невара до Ракса около двадцати световых лет, — сказала Ксения. — Если не считать два мира на низком уровне развития, то обитатели Невара наши ближайшие соседи.
— И почти участники Соглашения! — вставил Бэзил.
— Разумеется, — согласилась Ксения. — Но если последовательность, которую мы обсуждали, не случайна, то через два месяца погибнет Невар. А еще через пять месяцев — Ракс.
— До сих пор гибли лишь цивилизации ниже пятого уровня, — пробурчал Уолр.
— Поскольку таких большинство, — ответила Ксения. — Однако если погибнет Ракс, то следующими, через год, будут миры Ауран. Еще через два года погибнет Халл-два. Через три настанет очередь Халл и Феол. Человечество имеет шанс погибнуть последним, через четыре с небольшим года. Разумеется, цивилизации третьего-четвертого уровня постигнет та же участь. Цивилизации первого и второго, к счастью для них, не способны на полное самоуничтожение.
— Так вы действительно полагаете, что мы имеем дело с угрозой? — спросил Уолр.
— Ракс полагает, что ситуация нуждается в изучении. Любая разумная жизнь переживает период, когда она склонна к самоуничтожению. Но в данном случае мы имеем дело с корреляцией во времени и пространстве. Пять миров — цивилизацию Соргоса спасло лишь чудо — это настораживающее совпадение. Если мы станем свидетелями гибели Невара или если наш корабль погибнет, Ракс призовет все миры Соглашения к мобилизации и изучению проблемы во всей полноте. — Ксения посмотрела на Валентина и добавила: — Разумеется, не должно быть и малейшего вмешательства с нашей стороны, которое может исказить результаты наблюдений. Вы слышите меня, командир?
— Мы приняли условия Соглашения, — ответил Валентин. — Мы даже не смотрим на планеты, к которым возим ученых. Они для нас не миры с уникальной культурой, с миллиардами разумных существ, имеющих свои мечты, надежды, судьбы, а точки на звездной карте. Все, как сказано в Соглашении.
Тедди затаил дыхание. То, что сейчас происходило, обычно не попадало на глаза гражданских. Кадеты с курсантами тоже редко наблюдали перепалку между людьми и представителями иных развитых рас. Человечество было самым молодым и, если говорить откровенно, самым слабым миром Соглашения.
И не все люди разделяли правила, которых Человечество обещало придерживаться. Далеко не все. Большинство не разделяло. И сам Тедди не считал их правильными.
Валентин и Ксения молча смотрели друг на друга. В воздухе повисло напряжение — будто в любой момент кто-то мог сорваться и наговорить лишнего.
Положение спас Уолр. Он вдруг резко, с неожиданной для такой туши легкостью поднялся с места.
— Да, да, я понимаю! Иначе трудно, почти невозможно жить и работать. Висишь на орбите над зелено-голубым миром, где живут разумные существа — порой почти такие же, как и мы. Смотришь, как бомбардировщики сжигают деревни, как женских особей продают в рабство, как детские особи мрут с голоду и подвергаются эксплуатации, как ученые тратят силы и время на развитие тупиковых технологий. А вмешаться нельзя, никак! Единственное спасение — не смотреть. Жить интересами своей расы, общаться с мирами Соглашения, надеяться, что рано или поздно еще одна цивилизация пройдет этап самоуничтожения и присоединится к галактической семье. Это очень трудно! Халл-три понимает точку зрения людей в полной мере и надеется, что рано или поздно положения Соглашения будут пересмотрены. Мы считаем, что достаточным критерием для контакта может быть создание колоний внутри собственной звездной системы. Разумеется, это должен быть ограниченный контакт, не дающий полного членства…
— Пока существуют Халл и Ракс — такого не случится, — резко сказала Ксения.
— О, конечно! Конечно! — Уолр взмахнул лапами. — Кто бы спорил! Два блокирующих голоса. Численность Халл-один, которая внушает трепет. Интеллектуальная мощь Ракс, перед которой я преклоняюсь…
Он покивал головой и сел. Потом повел носом, будто принюхиваясь к чему-то. И пробормотал:
— Но мы как-нибудь вернемся к этому вопросу. Месяцев через семь.
Вот теперь тишина стала совсем зловещей. У Лючии округлились глаза, когда она поняла, что именно было сказано.
— Итак, вы считаете, что через семь месяцев Ракс перестанет существовать? — спокойно спросила Ксения.
— Я допускаю… — Уолр запнулся. — Да! Будет правильнее сказать — я считаю это крайне вероятным.
— Вот почему я так люблю научные диспуты, — негромко произнес Матиас.
— Прошу наших уважаемых гостей умерить свой пыл, — сказал Валентин. — Иначе, пользуясь правом командира…
— Все в порядке, — прервала его Ксения. — История взаимоотношений Ракс и Халл-три непроста. Но я уверена, что Халл-три помнят ту роль, которую сыграл Ракс в обретении ими независимости… Я лишь прошу коллегу Уолра уточнить, почему он так уверен в своем мнении.
— Проблема пятого уровня, разумеется, — сказал Уолр.
— Понимаю, — кивнула Ксения. — Тогда предлагаю вернуться к разговору после разрешения ситуации на Неваре. Я могу быть уверена, что вы не планируете вмешательства?
— Да, хотя это меня и огорчает, — ответил Уолр. — Но для подтверждения моей правоты цивилизации Невара предстоит погибнуть. Опыт вмешательства, пускай и случайного, у нас уже есть. Теперь нам требуется опыт глубокого и тайного наблюдения.
— Благодарю, — сказала Ксения вроде бы совершенно искренне. — Разговор вышел тяжелым, но я надеюсь, что наши человеческие коллеги теперь полностью в курсе ситуации.
— Я предполагала нечто подобное, — негромко ответила Мэйли. — Но всегда приятно проговорить ситуацию.
Николсон всплеснул руками:
— То есть вы хотите сказать, что я, единственный специалист по Невару, буду вынужден наблюдать, как предмет моего изучения и, добавлю, восхищения — гибнет?
— Да, — с сочувствием сказала Ксения. — Вполне вероятно.
— К сожалению, все так, — подтвердила Мэйли.
— Добро пожаловать в реальный космос, профессор, — добавил Матиас. И с улыбкой посмотрел на Ксению.
Глава шестая
Адиан пригласила его в ресторан.
Со стороны любой другой женщины такой поступок был бы однозначным намеком на желание создать материнскую семью. Но Ян понимал, что в данном случае это было ничем иным, кроме приглашения вкусно отужинать. Однако свидание — всегда свидание, даже если вы давно спите в одной постели. Ян отменил дополнительные занятия, которые вызвался вести для группы самых любознательных старшеклассников, сходил в магазин и купил новую рубашку. Потом заглянул в парикмахерскую — давно было пора постричь отросшую гриву, а то он выглядел будто молодящийся певец или фанатичный сторонник возвращения к природе.
Ян даже согласился, чтобы ему вплели в волосы золотисто-черную ленту — это стало модным, как символ примирения двух враждующих держав. Парикмахер сам был из рыжих, еще недавно наверняка красился в черный цвет, а сейчас ограничился лишь патриотическим значком на рубашке и двуцветной лентой. Ян считал расизм глупостью, цвет волос никогда и ничего не определял, население в обеих империях давным-давно перемешалось, особенно среди аристократии и политических кланов. Дело не в цвете волосяного покрова, дело даже не в политических взглядах. Просто если существуют «они» и «мы», то требуется внешний формальный повод для вражды.
Ресторан назывался «Вольные травы», был дорогущим и модным, бесспорно, лучшим в городе. Глянув на цифры в меню, Ян невольно округлил глаза.
Адиан рассмеялась:
— Я угощаю, дорогой. Неожиданный и хорошо оплаченный заказ.
Ян не стал спорить. Они не семья, они просто живут вместе. Если Адиан хочет потратить за вечер его месячный заработок, то она в своем праве.
Официант, важный и горделивый, принес «комплимент от шефа» — молодой салат в соусе из кислого молока. Принял заказ, который небрежно продиктовала Адиан, даже не заглядывая в меню: соленую болотную капусту, свежих личинок жуков-точильщиков, разнотравье «по-крестьянски» — траву подавали на корню, в закрывающем всю тарелку куске дерна, в траве прятались слегка подваренные яйца луговой перепелки. Ягодное вино и кислый сброженный сыр шли на десерт.
— Знаешь, в чем наша проблема? — спросила Адиан, осторожно пробуя салат. — У-у-у… как вкусно…
Ян знал ее достаточно, чтобы понять — под «нашей проблемой» она имеет в виду не их проблему (с точки зрения Адиан, у них проблем вообще не было), а проблему общечеловеческую.
— Ума не хватает, — предположил Ян.
— О, это лишь следствие. Наша проблема — наше происхождение. Мы вегетарианцы.
— Это говорит женщина, заказавшая личинок и яйца, — усмехнулся Ян.
— Полных вегетарианцев не бывает, — усмехнулась Адиан. — Как говорится, когда щиплешь траву, всегда муравья прихватишь. Но мы травоядные. Мы не хищники. Мы не способны пожирать чужую плоть.
— О, Ангел с тобой! — не выдержал Ян. — Как ты можешь…
— Обычная биология. Есть существа, поедающие растения, есть существа, которые едят других существ.
— И как мы знаем, все эти существа неразумны, — пробормотал Ян. Детские страшилки, книжки о монстрах снова ожили в его душе.
— Так случилось. Никаких принципиальных ограничений у хищников нет. Зато хищники от природы умеют убивать.
— Можно подумать, этим не занимаемся мы, — горько сказал Ян. — Да вся наша история…
— Наша история — это атавистический страх существ, которые были пищей. Когда наши предки еще бегали на четырех ногах, тряся гривами и сбиваясь в табуны, мы были пищей для хищников. Да, мы научились бить копытами сильнее, чем хищники когтями. И даже зубами мы можем кусаться. — Адиан усмехнулась, приоткрыв выдающуюся вперед челюсть, полную ровных широких зубов. — Мы эволюционировали, встали на задние ноги, копыта передних превратились в пальцы… кстати, ты знаешь, что это пример деэволюции? Наши самые дальние предки не имели копыт вообще. Хищников почти не осталось, нас никто не ест. Но комплекс жертвы, комплекс пищи остался. Когда мы воюем — мы не умеем останавливаться.