Яну неожиданно стало все безразлично.
— Тогда уходите, — произнес он. — И лучше бы никому из вас не возвращаться.
— Мы были не правы, — сказала женщина, глядя на него. — Мы пришли к вам случайно, но мы захотели остаться и стали угрожать. Мы были не правы. Но теперь вы забрали половину нашей еды. Мы не дойдем до безопасных земель. Мы умрем с голоду. И в этом не правы вы.
Ян кивнул. Старая женщина была права, в рамках той странной морали, что сейчас главенствовала вокруг, все именно так и выглядело. Но Ян знал и другое, а женщина то ли не могла это понять, то ли не хотела. Даже эта мораль, причудливая и спутанная, еще оставалась моралью. Скоро не останется и ее. К концу зимы никто не станет требовать половину пищи — отбирать будут все. И убивать всех — и взрослых, и детей.
Не дождавшись ответа, старуха развернулась и пошла прочь, забирая вверх по склону, невольно повторяя тот путь, которым ушел майор Сарк с солдатами. С ролью вожака, которую она так легко взяла на себя, никто не спорил — люди потянулись следом. Дети шли в самом конце. Старший мальчик один раз обернулся и показал непристойный жест — скорее Адиан, чем Яну. Ян хотел погрозить ему кулаком, но не стал. Это было бы нелепо — грозить рукой, когда у тебя автомат.
Ему не хотелось выглядеть глупо даже перед этими смертниками.
— Гуманнее было бы их расстрелять, — сказала Адиан, глядя вслед бродягам. — Но я не смогу, Ян.
Он почувствовал дрожь в ее голосе, подошел и обнял. Сказал:
— Ты все сделала правильно. Я заколебался, а ты сделала то, что было нужно. Правду говорят, что в тяжелый час женщины сильнее мужчин.
— Да, — сказала Адиан. — Да. Наверное. Но вы зароете его без меня?
Ян посмотрел на неподвижное тело. Кивнул:
— Зароем. Рыж поможет. Но вначале… вначале закончим утеплять эту стену.
Первая-вовне пригласила всех наблюдать за высадкой со станции. Матиас с извинениями отклонил предложение, сославшись на требования Устава о присутствии старшего офицера на борту. Уолр отделался извинениями и сослался на аллергию, которая у него возникла после посещения станции, — Матиасу показалось, что Халл врет, причем даже не заботясь о правдоподобии. Соколовский тоже отказался, радостно воспользовавшись словами Уолра как поводом, а какая причина у него была на самом деле — осталось тайной.
А вот Бэзил, Мэйли и Мегер с кадетами приглашением Первой-вовне воспользовались.
Матиас позвал представителя Халл и доктора в рубку — ироничный крот ему нравился, ну а с Львом они служили вместе три года. Корабль все так же висел вблизи станции, периодически корректируя положение в пространстве — притяжение планеты все время разносило их в стороны. Вот и сейчас Марк включил маневровые двигатели, и корабль слегка развернулся. Матиас с любопытством отметил, что если раньше станция находилась в прицеле второй плазменной пушки, то сейчас станция попала в прицел третьей. Это была случайность, или после уничтожения своего двойника «Твен» все время ждет каких-то неприятностей? Матиас не стал спрашивать Марка, но решил при первом удобном случае поговорить об этом с Тедди.
— Старший помощник, благодарю за приглашение! — Вошедший Уолр был, как всегда, вежлив и любезен. Следующий за ним поляк лишь благодушно махнул рукой. Некоторые люди с возрастом становятся болтливыми, но большинство все-таки тратят меньше слов. А Соколовскому было уже под восемьдесят, возраст не преклонный, но уже внушающий уважение.
— Располагайтесь, — занявший на время командирское кресло Матиас указал на свободные кресла. — Будем болеть за наших.
— Будем болеть, да, — подтвердил Соколовский. Сел в кресло старпома и выжидающе посмотрел на Матиаса.
— За удачу, — усмехнулся Матиас и достал из кармана фляжку. — Властью, данной мне командиром, я совершил маленькое нападение на его бар.
— Что это? — заинтересовался Уолр.
— Коньяк. Старинный земной напиток.
— О! Ферментированный сок виноградных ягод, подвергнутый дистилляции и выдержке!
— Как-то это очень сухо звучит, — заметил Матиас. — Я на вахте, но двадцать грамм этого напитка устав разрешает. Еще с ранней космической эры.
— Ну да, прям уж так разрешает, — фыркнул Соколовский, но маленькую металлическую рюмку взял с явным удовольствием. — Не запрещает! Но только на усмотрение врача и по его разрешению!
— Не спорю, — сказал Матиас. — Усматриваете?
Лев понюхал коньяк и кивнул:
— И даже разрешаю. На здравие!
— Как же мне нравятся ваши многочисленные обычаи, связанные с приемом пищи, напитков, сменой сезонов, занятиями сексом, — ерзая в узковатом для него кресле навигатора, сказал Уолр. — У нас все как-то просто, без затей.
— И с сексом тоже? — заинтересовался Лев.
— Особенно с сексом. Семейная группа формируется на период личиночной стадии детей, но редко собирается повторно. И никаких предварительных ласк… — Уолр вздохнул. — Догнал самку и оплодотворил — хорошо. Не догнал — пошел искать другую. И все это в период гона, вне его сексом занимаются лишь извращенцы…
— Но в погоне, вероятно, есть элемент игры? — уточнил Лев.
— Да ни малейшего, — снова вздохнул Уолр. — Чистый спорт. Впрочем, феномен спорта у нас тоже не слишком распространен.
— Слушайте, Уолр, вы же шутите, — сказал Матиас. — Как же «Кохр-Вр»? Как же эпос «Глубоких путей»? Там же половина про любовь!
Уолр едва не поперхнулся коньяком, который как раз собирался попробовать.
— А что, это переведено на земные языки?
— Я читал на письменном-ксено.
— Ну, это упрощенная версия, там смещены акценты…
— Я читал в письменном-научном-ксено.
Уолр вздохнул и выпил коньяк. Помолчал, прислушиваясь к ощущениям. Вернул доктору рюмку.
— Да, вы правы, Матиас. Я шутил. Почему вы космонавт? Вам надо быть ученым.
— Ученые у нас все скучные, — ответил Матиас. — Чтобы полноценно заниматься наукой, они принимают препараты, подавляющие эмоции, такое не для меня.
— Препараты? — воскликнул Уолр.
— Шучу, — усмехнулся Матиас. — Марк! Как там с трансляцией?
— Станция транслирует четыре канала. Я порекомендую выбрать внутреннюю камеру катера и одну из внешних, — мгновенно отозвался Марк.
— А как наши на станции?
— Смотрят трансляции. Я приглядываю за ними.
— Приглядывай, пожалуйста, — сказал Матиас. — И выводи картинку.
Включились два больших экрана — на одном была кабина с лежащими рядом космонавтами, на другом — приближающаяся, заполняющая уже полнеба планета.
— Кильки, — внезапно сказал Соколовский.
Трое космонавтов в серебристых комбинезонах, тесно прижатые друг к другу в маленькой круглой кабине, и впрямь напоминали рыбешек в консервной банке. Матиас невольно улыбнулся.
— Нужна ли двусторонняя связь? — спросил Марк.
— Пока нет, не будем отвлекать ребят, — решил Матиас. — Спасибо, хорошая картинка.
— На станции лучше, — с ноткой не то обиды, не то раздражения отозвался Марк. — Великолепные голографические проекторы. Я пытался понять механизм формирования такого плотного изображения в чистом воздухе, но не смог. Возможно, вы попросите Ракс поделиться технологией?
— Они крайне неохотно делятся технологией, — ответил Матиас. — И не только с нами… Вам они многое дают, Уолр?
— О нет, — вздохнул крот. — Конечно, они поддержали нас, когда мы отделились от Халл-один. И дали несколько эффективных технологий терраформирования, что позволило нам обрести полноценную независимость. Мы благодарны, да. Но Ракс не любят делиться знаниями. Они сами в себе, дорогой друг. Прячут свою планету, не рассказывают о своей жизни, не показывают истинный облик. Даже не говорят, сколько лет их цивилизации. Но мы думаем, что они очень, очень старые. Не просто старше всех культур Соглашения — безмерно старше. Быть может, это их гнетет.
— Гнетет? — Лев засмеялся.
— Ну да. В них есть какая-то тоска. Какая-то ущербность. Может быть, им даже нужна наша помощь.
— Никогда Ракс не просил помощи.
— Мне кажется, что само наше существование для них — помощь, — туманно сказал Уолр. — Ладно! Не будем сплетничать! Это нехорошо.
— Конечно, — согласился Матиас.
— Крайне нехорошо и невежливо, — вздохнул доктор.
— А вы что в них странное подмечали? — с живейшим интересом спросил Уолр. — Может быть, какие-то слухи, догадки, теории?
Матиас рассмеялся:
— Все-таки вас интересуют не только люди, дорогой Уолр… К сожалению, теория нашего дорогого доктора о трехполости Ракс выглядит едва ли не самой обоснованной и разумной из всех теорий, которые я знаю.
— Я знаю еще одну занятную теорию, — сказал Соколовский. — Она, правда, грустная. Но человек, рассказавший мне ее, клялся, что слышал ее от человека, которому ее рассказал кто-то из Ауран, общавшийся с Ракс, посещавшей их мир. Если отбросить детали, как он к этому пришел…
— Детали как раз важны! — заметил Уолр.
— Ну не сейчас же, — поглядывая на экран, сказал доктор. — Если вкратце, то, по этой теории, Ракс всего трое.
— Всего? — восхитился Уолр.
— Всего. Они бессмертны, могут менять тела, владеют огромной силой. Но они — три последних представителя древней могучей расы, которая развилась настолько, что ушла из нашей Вселенной. Возможно, создала себе новую. А эти трое оставшихся — то ли ущербны и не могут эволюционировать дальше, то ли приняли обет не покидать наш мир. Это их гнетет, как вы верно заметили. Именно поэтому они не могут находиться более чем в трех местах, да и этого не любят — ведь приходится оставлять родной мир пустым.
— О, как занятно! — Уолр причмокнул. — Спасибо, доктор! Я буду обдумывать эту теорию. Я уже вижу слабые места, но это очень, очень занятно!
— Коллеги, давайте оставим Ракс в покое, — сказал Матиас. — Катер вот-вот коснется атмосферы.
Глава седьмая
Станция у Ракс была восхитительная. Тедди прекрасно знал, что Человечество не самая развитая цивилизация Соглашения, даже скажем честно — наименее развитая. Имелись некоторые базовые технологии, которые в Соглашении распространялись свободно и были просто подарены Земле, — электрические двигатели Феол с их немыслимым КПД, биологические очищающие агенты Ауран, иммунокорректоры Ракс, в два раза поднявшие продолжительность человеческой жизни, системы атмосферного баланса Халл (удивительно, но именно проводящие изрядную часть жизни в почве существа разработали самую действенную систему контроля погоды). Но это были именно базовые знания, позволяющие любой биологической цивилизации восстановить экологию своей планеты и улучшить собственные организмы. Своего рода приз для всех, кто смог не убить себя и развиться до глобальной космической цивилизации. Все остальное можно было купить. Или нельзя — если по каким-то причинам товарищи по Соглашению не хотели делиться технологиями. А единственной валютой служили технологии — таблица Менделеева одинакова для всех, и никому не нужны земное золото, платина или даже рений.