В студии участники передачи с интересом смотрели на контрольный экран. Диктор бесстрастно начитывал текст:
— Минул уже третий год, как в тайгу, на берег будущего рукотворного моря пришли строители. Загудели пилы, застучали топоры, протянулись вдоль склонов сопок новые дороги. А вскоре обозначилась, задымила трубами первых домов первая улица совхозного поселка. Строители спешили. И хотя трудно им было начинать это нелегкое строительство буквально на пустом месте, вдалеке от дорог и баз, но поселок рос на глазах. Время торопило. Скоро новоселы из старых деревень, попадающих в зону затопления, должны переселиться в новые благоустроенные дома, прийти работать на новые высокомеханизированные фермы, вывести трактора на новые поля, отвоеванные у тайги.
И вот мы на первом новоселье. До начала заполнения водохранилища остается чуть меньше года. Поэтому первые новоселы торопливо осваивают гараж и котельную. Предпоследний урожай с затопляемых земель ссыпан в новые овощехранилища, на новую ферму переведена племенная часть колхозного стада…
Смолин поморщился как от боли, оглядел собравшихся и снова уставился на экран.
Диктор шпарил без остановки:
— Осваивается и непривычная обстановка прекрасных крупнопанельных домов. На смену старым, почерневшим от времени избам приходит сверкающий белизной кафель кухни, горячая вода ванны, широкие светлые окна просторных комнат. При каждом доме запланированы хозяйственные постройки, погреб, приусадебные участки. И уже совсем недалек тот день, когда за огородами новоселов заплещут волны нового моря…
— Уводи музычку, — скомандовал ассистент звукорежиссеру.
— Бери сразу двоих, — буркнул режиссер в микрофон. — Что он морщится все? Отъедь немного…
— Даю… — согласился ассистент.
На экране мониторов появились Смолин и редактор.
Редактор сначала отложил было текст, повернулся к Смолину и начал вроде бы своими словами, чем вызвал очередную недовольную гримасу у режиссера:
— Как видите, Павел Егорович, то, о чем мы с вами еще совсем недавно говорили как о будущем, стало явью. Совхоз Илимский празднует в эти дни новоселья, справляет первые переселения. Можно с уверенностью сказать, что они открывают этим новую страницу жизни тружеников сёл Приилимья, которую уже перевернуло наше стремительное время. — Но очень скоро взял текст и свернул на привычную колею: — До пуска первых агрегатов ГЭС остались считанные дни. Но эти же дни остались до того момента, когда последний селянин покинет привычную землю, привычную избу, оставит в прошлом прежний быт, прежние навыки хозяйствования и вступит в новое. Это будет, можно сказать, качественный скачок в будущее. И эта встреча с будущим несет радость, новые надежды, новые планы. Но в то же время это и новые проблемы, трудности и огромная работа, которая уже начата и которую предстоит продолжать.
Мы пригласили сегодня в студию директора Илимского совхоза товарища Павла Егоровича Смолина, знатных доярок совхоза Екатерину Иннокентьевну Пушмину и Галину Петровну Беломестных и кавалера ордена Трудового Красного знамени механизатора Степана Ивановича Погодаева. Вот у них мы и узнаем сейчас, как идут дела в совхозе, как проходят новоселья, что волнует сейчас тружеников совхоза. Павел Егорович, пожалуйста, вам слово…
Смолин помолчал, посмотрел в отпечатанный текст, переглянулся с Погадаевым, кашлянул, прочищая горло, и словно нехотя заговорил:
— Начну с того, что новоселье — это, действительно, непросто всё и всё нелегко. А наше новоселье особенно. Правильно вы сказали, что новоселье это праздник. Но когда это праздник? Когда крыша над домом есть, когда вещи на местах стоят, когда хозяйка печь затопила, наготовила всего, гости пришли. Вот тогда это праздник. А на наш праздник я бы ещё не рискнул никого приглашать, а то оконфузиться недолго…
— Что-то его не по тексту понесло, — сказал ассистент, заглядывая в текст.
— Мечта Всеволода — непринужденная беседа. Пускай сам расхлебывает, — мрачно констатировал режиссер.
— Вот вы подсчитали, — продолжал Смолин, — до пуска первых агрегатов осталось столько-то. Правильно, и нам столько-то осталось. Но мы уже живем и работаем на новом месте. На недостроенном месте. И на старом еще живем. Как говорится, на чемоданах сидим, переезда ждем. Дело для наших жителей необычное, можно сказать, первое и единственное в жизни. И старое, обжитое жалко покидать — и новое манит. Мне как-то на днях один наш старожил, пенсионер уже, говорит: «старое к душе приросло, так ведь и к новому уже прикипели. Назад не повернуть». Хорошо сказано, верно. Мы уже вросли в новое, в то, что сейчас показывали, в то, что строится и делается вокруг. Не мыслим себя без него. Одного только хотелось бы пожелать — стройте скорее и лучше. Скорее бы дома достраивали, мастерские сдавали — нам же технику на ремонт ставить некуда. Котельную ждем — люди в новых домах без горячей воды сидят. Как и в любом большом деле, проблем у нас много всяких набирается. А некоторые из них, я бы сказал, серьезно мешают нашей работе.
Редактор, не выдержав, решил вмешаться, чтобы направить разговор в нужном, заранее сконструированном направлении.
— Павел Егорович, я понимаю, как вас заботят все эти недостатки. Знаю, что их гораздо больше, чем вы перечислили. Но ведь сделано много и хорошего. Очень много. Я думаю, об этом тоже надо сказать.
Смолин слегка растерялся и посмотрел на сидящего рядом Степана Ивановича.
— Земли еще хорошо, если половину освоили… — сказал тот.
— Да, и земля вот еще… — подхватил Смолин. — Куда мы без земли? Отстает наше ПМК от плана, серьезно отстает. А сделано действительно много. Вы, товарищи телезрители, сами видели, сколько сделано, какая работа в нашей тайге идет… Это старое ухожье охотничье было, где сейчас поселок наш новый. Теперь нам жить там, хлеб выращивать. На пустом месте строили. Я там с первого колышка все видел, знаю, как трудно, как непросто было все это начинать и строить. Но ведь сделали. А сейчас дело вроде к концу идет, наладилось. Поднажать только осталось, чтобы вовремя и полностью мы на новом месте работать начали. Вот тогда, пользуясь случаем, всех вас на новоселье приглашаем. А кто захочет, может и поселиться в наших краях. Нам люди нужны…
Режиссер, посмотрев в текст, проворчал:
— Вернулись наконец на круги своя…
Редактор снова попытался перехватить инициативу.
— Павел Егорович, я думаю, на новом месте и проблемы у вас новые хозяйственные возникают? Расскажите, пожалуйста, как конкретно отразились на вашем хозяйстве все происшедшие и еще предстоящие перемены? Трудно, очевидно, будет в первое время?
— Трудно! — согласился Смолин. — Мы знали, что трудно будет. Но это бы еще ничего, справимся. Люди у нас работать умеют. Да и как без трудностей в большом деле? А вот когда бестолковщина начинается, тогда плохо. Линию нам в этом году отказались начинать. Линию электропередачи. А у нас всего два дизеля в гараже новом стоят. Вот и получается, что электричества строителям едва хватает.
Ферму вы нашу показали новую. А сколько мы с ней намучались? Настилы по проекту сделали, а наши коровы видали какие? Двадцать лет породу выводили.
Одна из доярок не выдержала:
— Ей этот настил на половину только.
— Ни лечь, ни встать, ни скотнику проехать, — подхватил Смолин. — Нет, доказывают, по проекту так. Ладно, настилы мы сами переделали. Другая проблема — транспортеры, автоматическое навозоудаление. Казалось — живи и радуйся. Мы и радуемся. До морозов. Выходы у транспортера на улицу. Чуть мороз, и готово — бери лопату в руки. А наши морозы — сами знаете. Опять проектная неувязка.
Вторая доярка тоже не выдержала:
— Павел Егорович, вы про кормоцех…
— А что про него говорить? Нет кормоцеха. Ферма есть, а на кормоцех еще проект утверждают.
— Как же вы принимали ферму? Акт подписывали… — вмешался редактор.
— Стадо-то нам надо определить куда-то на зиму? Доярки переехали, корма на новую ферму завезли. Старую мы который год не ремонтируем. Рассчитали, что по плану все пойдет, а теперь нет там возможности коров держать. Вот и подписал. На ферме еще сварщики работают, а мы уже коров загоняем. Нужда заставит…
— Екатерина Иннокентьевна, — повернулся редактор к доярке, — поскольку зашла речь о ферме, может, вы что добавите? Как вы освоились в новом помещении?
— Конечно, ферма — со старой не сравнить. Тепло, светло, механизация. Только коровы у меня все пугаются. Даже надои упали.
— Никак привыкнуть не могут? — улыбнулся редактор.
— Так и я к этим поилкам не привыкну никак, — вмешалась вторая доярка. — Как она нажмет на это… в поилке, соседки ее в стороны шарахаются. Всех водой обдаст. И корм все время сырой.
— Давление воды никак не отрегулируют, — объяснил Смолин. — Это мелочи, наладится. Вы нас правильно поймите. Мы не жалуемся. Мы работаем. Нелегко работаем, продукцию нашу сельскохозяйственную выдаем. А значит, требуем, просто обязаны требовать возможности работать хорошо. Так что разговор этот у нас деловой, нужный, хорошо, что многие нас сейчас слышат. А о том, как мы поработали в уборочную, вот они расскажут…
— У механизированного звена Степана Ивановича Погодаева самые высокие в районе показатели по вспашке зяби, — подхватил редактор. — Мы попросили его рассказать о своей работе, о работе своих товарищей.
Степан подтянул к себе отложенный было текст и, не отрываясь от бумажки, монотонно забубнил:
— Несмотря на трудные погодные условия нынешней осени, наше механизированное звено значительно перевыполнило план вспашки зяби…
Многочисленные экраны мониторов в аппаратной крупным планом показывали его напряженное, искаженное сильным боковым светом лицо. Мало он был похож сейчас на обычно спокойного, усмешливого Степана Ивановича, каким хорошо знали его односельчане.
У сына
Дверь квартиры была полуоткрыта на лестничную площадку, в квартире гремела музыка, а на ступеньках лестницы сидела и плакала девушка.