– А почему это происходит?
Дэкерт переключил коробку на пониженную скорость и начал выводить ровер наружу из подземного ангара, поглядывая по сторонам и убеждаясь в том, что у колес нормальное сцепление с поверхностью.
– Освещенная сторона Луны заряжена положительно, темная – отрицательно. На терминаторе, границе света и темноты, возникает электростатическое поле. Помните, как в детстве, когда потрешь воздушный шарик о голову, волосы дыбом встают, когда его в сторону отодвигаешь? Здесь тот же самый эффект. Частички пыли поднимаются и притягиваются к другим, с противоположным зарядом.
– Но это куда более впечатляюще, – сказал Стэндэрд. Лицевой щиток его шлема из поляризованного стекла все так же был повернут в сторону заходящего солнца и вздымающейся вверх серебристой стены пыли. – Я и не знал, что на Луне может быть нечто настолько активное.
– В космосе активно все, инспектор. Просто большую часть этого мы не в состоянии видеть.
Несмотря на пониженную передачу, ровер забуксовал задними колесами, съехав с пола ангара на мягкий лунный реголит и с трудом находя сцепление с белой, как мел, почвой в условиях пониженной гравитации. Вверх взлетели пыль и крохотные кусочки базальта, которые начали медленно оседать, кругами. Двери шлюза стали закрываться. Дэкерт вывел ровер на открытое место и остановил машину, чтобы проверить системы. До «Спирали-6» ехать пять километров, с освещенного участка в темноту, из печки в двести шестьдесят по Фаренгейту в морозильник минус двести девяносто.
– Вернон, мы у начала Гемской дороги. Приборы в порядке, радиация в норме. Первая и вторая батареи – сто процентов, скафандры для ВКД и связь работают. Запрашиваю разрешение двигаться к «Спирали-6».
Связь работала с перегрузкой на таком близком расстоянии, и голос Вернона был немного искажен:
– Слышимость пять из пяти, босс. Связь отличная, транспондер работает, как часики. Движение к «Спирали-6» разрешаю. Как там снаружи?
– Лунные фонтаны, Вернон. Кворлз будет нам завидовать.
– Вас понял. Он там нанотрубки стругает в «Аэросмите». Скажу ему, что он все пропустил.
Дэкерт поставил ногу в ботинке на педаль газа, и они выехали на Гемскую дорогу, идущую на северо-запад, в низины равнины Ясности. Дорога была размечена мигающими трилиптическими маячками, установленными через каждые десять метров, будто на взлетной полосе земного аэропорта, вот только эта полоса пересекала совершенно сухой инопланетный ландшафт. Маячки автоматически включались по мере того, как оказывались в темноте. Дэкерт и Стэндэрд смотрели на дорожку из огней впереди, в черноте неосвещенных участков дороги. Солнце продолжало садиться за горы, и включались все новые маячки.
Это действительно было совершенно неземное зрелище. Если и будет возможность получить от Стэндэрда правдивые ответы, так именно сейчас, подумал Дэкерт. Флетчер научил его этой уловке не один год назад. Помести человека в совершенно чуждую ему обстановку, туда, где его сознание будет кричать, что ему здесь делать нечего, и шок заставит его действовать предсказуемо. Он станет леммингом, будет цепляться за того, кто рядом с ним, за того, у кого больше опыта, – так потерявшийся человек взывает к Богу. Стараясь остаться в живых – не делать ошибок, могущих привести к безвременной смерти, – он забудет о привычке говорить только то, что в его интересах. Испугается так, что перестанет притворяться.
Но Стэндэрд – особый случай. Законченный бюрократ, обученный говорить расчетливо и блюсти исключительно интересы Управления космической добычи и его ангела-хранителя – правительства Соединенных Штатов. Вскрыть его будет нелегко. Если бы мы пару сотен столетий назад утопили в море политиков и их прислужников-бюрократов, то сейчас уже заселили бы всю Солнечную систему, подумал Дэкерт. Истинно верующие. История Земли усыпана осколками плодов их деятельности, а теперь – вот он, один из них, на Луне, прерывисто дышит, глядя на лунный закат. «Я могу покончить с ним прямо здесь, на этом реголите, и ни одна живая душа об этом не узнает, – думал Дэкерт. – Маленькая неисправность в скафандре для ВКД, и это пойдет всем только на пользу…»
– Постарайтесь дышать естественно, инспектор, – сказал он вслух, выкидывая из головы непрошеные мысли. – Система скафандра, конечно, сама подстроится под ваш ритм, чтобы не допустить гипервентиляции, но лучше сосредоточиться на том, чтобы дышать равномерно и медленно.
– Спасибо, коммандер. Я попытаюсь.
– У вас все получается. Нам четыре километра до «Спирали-6». Доедем минут за десять.
– Так быстро? – спросил Стэндэрд. И снова взялся руками за трубчатые поручни ровера. – Я и не думал, что мы можем ехать с такой скоростью.
Дэкерт тихонько усмехнулся и посильнее нажал на педаль газа.
– Мы не ездим быстрее тридцати километров в час по неразмеченным участкам, поскольку на Луне нарушается естественная для человека пространственная ориентация. По освещенной дороге можем разгоняться до шестидесяти. Единственное, чего надо остерегаться, это ударных воронок от метеоритов и осыпей, а я их тут уже пару недель не видел.
Стэндэрд продолжал крепко держаться за титановые поручни. Они окончательно погрузились в тень, и даже в скафандрах ощущалось, как упала температура, будто они мгновенно перенеслись из пустынного полудня в полярную ночь Антарктиды. Освещенные участки были в считаных метрах от них, но в тени царил полный мрак, нарушаемый лишь светом Земли. Пот в волосах и на шее Дэкерта остыл и стал липким; он поежился в ожидании того, что автоподогрев скафандра восстановит нормальную температуру внутри. Голубые маячки Гемской дороги ослепительно сверкали во мраке, и на темно-серой поверхности Моря мелькали длинные тени.
– Думаю, так все же лучше, чем в этих ваших реактивных скафандрах, – сказал Стэндэрд, немного расслабившись, но все так же упираясь в пол ровера ботинками. – На такое я еще не скоро соглашусь.
– Это… уникальный опыт. И совсем не для тех, кто не любит отрицательные перегрузки.
Дэкерт вспомнил свое свободное падение в черную яму кратера Дионис, ощущение беспомощности, когда он смотрел в бездну у себя под ногами. Как бы чувствовал себя таракан, будь у него разум и боязнь высоты, если бы человек взял его пальцами и швырнул в унитаз? Наверное, примерно так же, как Дэкерт в тот день, когда двигатели, закрепленные на его скафандре, швырнули его в черную пасть кратера.
– Когда будут настроены все скафандры и какую выгоду, по вашим подсчетам, это даст? – спросил Стэндэрд. Он, очевидно, чувствовал себя более уверенно, заводя разговор на хорошо знакомую ему тему – о лунной экономике. Квартальные премии и снижение затрат – будто глоток тоника для его встревоженного желудка.
– Мы уже оборудовали три скафандра, но я опробовал только один, на дальней дистанции. Остальные испытывались только на короткие расстояния, рядом с «Ясностью». Как только они будут готовы окончательно – через пару недель, если война не случится, – их использование позволит повысить добычу льда и ильменита процентов на тридцать. Эффект в плане добычи гелия-3 будет слабее.
– Почему так?
– Потому что места добычи гелия-3 более легкодоступны. Там возможность работать на сложном рельефе не играет такой роли. Подобно «Спирали-6», они по большей части расположены на ровных участках Моря. А вот места добычи льда и ильменита, как правило, находятся в кратерах и лавовых трубках или на затененных склонах гор, и там выигрыш от использования реактивных скафандров значителен.
Дэкерт на мгновение умолк, поскольку надо было проехать сложный участок вдоль края глубокого ущелья. Здесь было необходимо следить за эрозией поверхности. Убедившись в том, что все в норме, он снова повел ровер вперед.
– Кроме того, большая часть участков по добыче гелия-3 теперь автоматизирована. Участие человека требуется при первоначальной разведке, разметке и регулярных проверках, одну из таких разведок мы проводим сегодня. Да еще ездить к ним на транспортере, чтобы забрать баллоны с гелием-3 для заброски на орбиту.
Они выехали на белесую эжекту, сильно отличающуюся цветом от темных потеков лавы на остальных участках Моря даже в слабом свете маячков. Похоже на снег в Вермонте, но на самом деле это пушистый слой вулканического вещества, выброшенного из кратера Менелай сотни миллионов лет назад. Последнее свидетельство катастрофы, случившейся задолго до того, как позвоночные стали теплокровными. С тех пор ничего не изменилось, кроме появившейся здесь дороги да двух человек, явственно ощущавших, насколько они здесь чужие.
– Что ж, любая мелочь будет полезна, – сказал Стэндэрд, прервав пару минут восхищенного молчания. – Мне незачем вам объяснять, насколько важно повышение выработки в текущей ситуации. Нам необходимо удержать позиции в туризме и внутрисистемных франшизах, когда завершатся следующие открытые торги. Малейшее повышение доли Китая на рынке станет катастрофой, и, хотя я не знаю всего, что обсуждают наверху, я точно знаю, что там очень озабочены нашим отставанием.
Дэкерту показалось, что он услышал, как Стэндэрд прищелкнул языком. Первый в истории бухгалтер, вышедший на поверхность Луны. Инспектор явно расслабился, забыв о том, что от космического вакуума его отделяет только скафандр. Они все глубже погружались в темноту, однако он воодушевлялся все сильнее:
– Луна помогла нам выкарабкаться из худшего в нашей истории кризиса, коммандер. Если мы потеряем хотя бы двадцать процентов доходов от космической добычи, это затормозит наше восстановление и заставит нас перераспределять энергетические субсидии, которые мы ввели, чтобы поддержать экономику.
Дэкерт покачал головой. Он никогда не мог понять, как все эти бюрократы не замечают смехотворность своих собственных действий. Могут сказать нечто, совершенно противоречащее заявленным ими же самими намерениям, даже не заметив этого. Разве это не безумие?
Он не сдержался.
– Тогда какого черта мы затеваем драку с китайцами? – спросил он. – Может, я и наивен в политике, Стэндэрд, но я не вижу никакого смысла портить хорошее дело. Мы получаем энергию для населения и деньги в бюджет. Что еще вам надо, черт возьми? Война, скажу я вам, не даст ничего хорошего.