– Я оставила охрану на полпути к вашему дому.
Тамас нахмурился.
– Охрану или нянек?
– Я не ребенок, – возразила Эрика. – Будь они няньками, то не остались бы там, где я им приказала, когда сама отправилась в лес для разговора с не самым безобидным человеком.
Уголок ее губ приподнялся – Тамас мог поклясться, что она флиртует.
– Почему вы так хотите учиться?
Тамас взял себя в руки. Нельзя давать слабину. Особенно с молодой, привлекательной наследницей герцогства.
– Чтобы стать сильнее. Быстрее. Лучше всех остальных.
Те же причины, по которым Тамас научился пользоваться своими силами. Но у него не было выбора. У нее нет таких проблем. Может, это мимолетный каприз дочери аристократа?
– И это все? – спросил Тамас.
– Все, что вам нужно знать.
– Я не стану учить вас.
Она что-то скрывала, но его это не касалось. Ради их же собственной безопасности нельзя с ней связываться.
Эрика, похоже, проигнорировала его заявление.
– Что случилось с «миледи»?
– Я не стану учить вас, миледи.
– Нет-нет. Не поправляйте себя. Интересно, вы отбрасываете эти условности, когда остаетесь один?
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
Тамас сделал над собой усилие, не зная, стоит ли обижаться.
– Думаю, понимаете. Я слышала, как кузины болтали, будто простолюдины – совершенно другая раса. Словно их раболепие заложено природой. Но вы, похоже, другого мнения.
– Природа тут ни при чем, – выпалил Тамас, прежде чем успел остановиться.
– Продолжайте.
– Не стоит.
– Пожалуйста, продолжайте.
Тамас знал, что ступает на тонкий лед. Каких бы прогрессивных взглядов ни придерживалась эта девушка, все равно она аристократка.
– Природа, – сказал он, – не ставит ни одного человека – ни мужчину, ни женщину – выше другого по праву рождения. Это нужно заслужить. И долг тех, кто заслужил такое право, – защищать тех, кто не может защитить себя сам.
Эрика расхаживала по краю поляны, наблюдая за Тамасом из-под полуприкрытых век. Ему вспомнилась большая кошка, которую он однажды видел в личном зверинце гурланского шаха. Значит ли это, что он кусок мяса?
– Вы так говорите, будто собираетесь что-то изменить, – сказала Эрика.
– Перемены можно внедрить только сверху.
– И?
– Однажды я стану фельдмаршалом.
Тамас не мог поверить, что сказал это. Не здесь, не при ней. Ни разу он не произносил этих слов вслух ни перед кем, кто, по его мнению, хоть немного важен.
Эрика остановилась. Губы ее изогнулись в полуулыбке.
– Я сражусь с вами.
– Прошу прощения?
– Сразитесь со мной. На дуэли. – Она достала из кармана пару деревянных шариков. – У меня тут два колпачка. Будем драться до первого касания. Если выиграю я, вы согласитесь учить меня в удобное для нас обоих время. Я не помешаю вашим кампаниям и всей остальной жизни. Если выиграете вы, я оставлю вас в покое. Вы больше никогда меня не увидите.
– Я видел, как вы сражаетесь, – сказал Тамас. – Я знаю, что вы лучше меня.
– Но вы быстрее. Пороховой транс дает вам явное преимущество, тем более вы знаете, как его использовать.
С этим Тамас был согласен.
– Даже если бы я считал, что выиграю, зачем мне соглашаться, когда я уже отказался вас учить?
– Даю слово, что отстану от вас, если вы победите. И еще потому, что вы пялитесь на мою грудь и задницу каждый раз, когда думаете, что я не вижу.
Тамас побледнел.
– Вы...
Вспыхнув, он выхватил у нее деревянный шарик и нацепил на острие своей шпаги. Потом отбросил пистолет и занял позицию, вскинув свободную руку.
– Если это так, – сказал он, когда обрел дар речи, – с какой стати мне проигрывать?
Улыбнувшись, Эрика подошла к Тамасу. Когда она дернула его за пояс, его щеки запылали еще сильнее. Он не осмелился глянуть вниз. Мгновением позже она отступила, держа в руке один из его пороховых зарядов. Разорвав кончик, слизнула порох с большого пальца. Намного меньше, чем обычно принимал он, но даже такой дозы для любого порохового мага достаточно, чтобы «взбодриться».
– Начнем?
– Если вы готовы.
Тамас знал, что он быстр. Он дрался с сотнями – на дуэлях и на поле боя. В глубоком пороховом трансе он мог вмиг проложить путь сквозь полдюжины человек и продолжить атаку, не обращая внимания на капающую с клинка кровь. Ему всегда не хватало изящества, но он восполнял его скоростью и силой.
Другое дело драться на дуэли. Он это знал. Несколько раз он проиграл из-за чрезмерной самонадеянности. Но сейчас с этим вряд ли будут проблемы.
Он прыгнул вперед, решив покончить с Эрикой быстро. Шпага, сверкнув на солнце, превратилась в размытое пятно.
Тамас едва почувствовал, как мягким ударом его клинок отбили в сторону, прежде чем деревянный шарик на шпаге Эрики ткнул его в горло, причем достаточно сильно, чтобы сбить дыхание. Опешив, он отшатнулся и схватился за шею.
– Предсказуемо и небрежно, – бесстрастно подытожила Эрика. – Даже если вы быстры, как молния, хороший дуэлянт вас все равно побьет. Как насчет такого: вы научите меня стрелять и пользоваться моими силами, а я научу вас фехтовать. По рукам?
Никогда в жизни над Тамасом не одерживали верх с такой легкостью. Он попытался с кашлем выдавить ответ.
– Превосходно, – сказала Эрика. – У меня есть время сегодня днем. Начнем.
***
Через три недели после первого визита к Железному королю Тамаса опять вызвали в Воздушный дворец.
Вызов был более срочным – Тамасу приказали явиться в тот же вечер. Интересно, как люди короля узнали, что он в городе или что в прошлый раз он уезжал в Будвил? Город завалило снегом, но дворец и сад вокруг него метель словно обошла стороной. Кусты укутали на зиму, мелкие фонтаны осушили, в саду стало намного тише, чем в прошлый визит.
Во дворце его провели мимо королевских покоев в королевскую бильярдную: красные стены, полы из черного мрамора, газовые лампы, расставленные через равные промежутки, сводчатые потолки, как и во всех залах дворца.
Манхоуч изучал ситуацию на единственном бильярдном столе в центре комнаты. Он стоял по другую сторону стола от Тамаса с кием в руках и не поднял глаз, когда того тихонько представила одна из королевских наложниц.
В десяти футах от стола Тамас преклонил колено.
– Милорд, вы меня вызывали?
– Да, вызывал, – отстраненно ответил Железный король. – Можешь встать.
Тамас принял учтивую позу и подумал, не повторится ли все как в прошлый раз. Еще одна встреча, чтобы досадить королевскому Совету? Или наконец нечто другое?
Может быть, король передумал и решил помочь Тамасу со слушанием?
Манхоуч медленно обошел стол, искоса поглядывая на один красный и два белых шара из слоновой кости. Легонько похлопав кием по руке, он остановился и нацелил удар. Биток срикошетил от стенок дюжину раз и задел карамболем, едва сдвинув, пару шаров.
С таким ударом король одержал бы верх в любом офицерском клубе.
В прошлый раз Тамас решил, что, несмотря на магию Совета, поддерживающую молодость, король все равно кажется человеком преклонного возраста. Медлительный, нетерпеливый, возможно, ослабленный долгими годами жизни. Но теперь, наблюдая, как он рыскает вокруг стола, как сосредоточены его глаза и легок шаг, Тамас пересмотрел свое мнение.
У Манхоуча XI было еще много лет впереди.
Король сделал еще два удара, раздумывая по несколько минут, прежде чем нацелить кий на сукне, – каждый еще более мастерский, чем предыдущий. После третьего удара Тамас осмелился заговорить.
– Чем могу служить, милорд?
Король ткнул в его сторону кием.
– Тем, что будешь стоять молча, пока к тебе не обратятся.
Он что, школяр? Тамас почувствовал, как от унижения вспыхнули щеки.
– Да, милорд.
За следующие двадцать минут старый король сделал еще несколько ударов. Только раз он набрал меньше шести очков за удар и, когда это случилось, тихо выругался.
Тамас видел, как подобным образом ведут себя старшие офицеры. Подчиненного вызывали и некоторое время игнорировали, не отрываясь от пасьянса, написания письма, бильярда или чего-то похожего, и только потом обращались к нему. Этакая тактика устрашения, чтобы заставить жертву почувствовать себя ничтожеством.
Разумеется, королю не нужно прояснять, что он важнее тебя. Если Тамас догадался правильно, король давал понять нечто другое. И его сообщение предназначалось королевскому Совету. А Тамас, вполне возможно, не важнее клочка бумаги.
Тамас мысленно вернулся к Эрике. Последние пару недель она занимала едва ли не все его мысли. Уж точно больше, чем следует. Каждый день они тренировались по несколько часов – стреляли в лощине или фехтовали на заброшенном складе в фабричном районе Адопеста.
Она почти сразу освоила азы контроля над пороховым трансом, и Тамас не сомневался, что с новообретенными скоростью и силой ей удастся одержать верх над любыми двумя противниками, нападающими одновременно. Это и правда впечатляло. Он никогда не встречал женщину ее возраста, которая обладала бы такой грацией и уверенностью. И она так ему улыбалась, что он жалел, что и вполовину не столь хорош, когда дело доходит до дуэльных приемов, как она в обучении стрельбе.
После десятого удара Манхоуч глянул на напольные часы у стены бильярдной и кивнул сам себе.
– Ну, достаточно. Можешь идти.
Тамас отвесил поклон.
– Благодарю, ваше величество. Милорд, если позволите?
– Изволь. – Манхоуч взглянул на Тамаса с некоторым раздражением. – Но если не собираешься дать совет по улучшению моей игры, то не стоит.
– Думаю, это касается игры, милорд.
Манхоуч упер кий в дальний конец стола и покатал пальцами.
– О, неужели? Тогда послушаю.
В его голосе слышались нотки недоумения и угрозы. «Будь осторожен, – словно говорил он. – Ты для меня червь».
– Милорд. – Тамас с трудом сглотнул, опасаясь, что совершает карьерное, политическое, а может, и буквальное самоубийство. – Если припомните наш разговор пару недель назад, я упомянул о слушании, на котором должны пересмотреть мой статус и звание, и о просьбе – чтобы вы замолвили за меня словечко?