– А вы… – Слезы наворачиваются на глаза, размазывая образ родителей и Адама. – Как же вы? Я так скучаю.
– Мы еще увидимся…
Образы родителей и брата моментально пропадают, а перед глазами появляется тьма. Она поглощает свет вокруг, стирает яркие цвета природы, всасывает в свою воронку. Меня уносит все дальше и дальше от семьи – все ближе и ближе к обладателю темных глаз…
– Жива, – эхом произносит над головой доктор Коннор. Откуда он здесь появился? Я не видела его на поляне.
Медленно открываю слипшиеся веки и встречаюсь с обеспокоенным взглядом доктора. Не сразу понимаю, где нахожусь, как я оказалась в светлой больничной палате, судя по аппаратуре неподалеку, и что произошло накануне. Единственное, на что опирается сознание, – добрые карие глаза дока, который в день свадьбы частично раскрыл мне правду.
– У нас прямо дежавю, Долорес. Каждые пять лет я буду вытаскивать тебя из бессознательного состояния?
Неужели он еще помнит, как я упала в обморок от переутомления? А я уже совсем об этом забыла. О том, что именно доктор Коннор выводил меня из состояния шока и растерянности после недавних событий в жизни. Что он открыл глаза на личность моего незнакомца.
– Надеюсь, этот раз последний. – Я пытаюсь растянуть губы в улыбке, но дается это с трудом, как и сами слова. Дышать тяжело. Надеюсь, это пройдет.
– Я тоже, – улыбается он в ответ. – Тебе повезло, пуля задела лишь среднюю долю легкого. Отдыхай пока, я позже зайду.
Доктор Коннор покидает светлую палату, а я остаюсь одна. К правой руке присоединена трубка капельницы, ноги чувствуются совсем ватными, голова слегка кружится, но не так, как в первые минуты пробуждения. Постепенно головокружение проходит, остаются лишь слабость и любопытство. На правой груди нащупываю повязку из плотной марли. Как там сказал доктор? Пуля задела легкое?
Оглядываю палату: телевизор на стене, холодильник около входа. И диван, где спит… Себастьян. Лежит в позе эмбриона, сжав в руках пиджак, в котором пришел на свадьбу, бабочка свисает с шеи, волосы растрепаны. Когда он последний раз дома был? А где Аманда? Почему я здесь? Почему доктор Коннор рад, что я выжила?
Не сразу вспоминаю, что произошло. Воспоминания лениво тянутся друг за другом. Картинка за картинкой, образ за образом. Постепенно все становится на свои места, а когда осознаю самое главное, меня охватывает безмерное облегчение.
Себастьян ни в чем не виноват, а настоящий виновник мертв.
Ада на земле больше нет. Заблуждения развеяны, однако некоторые вопросы все еще витают в голове. Но разве сейчас они имеют хоть какое-то значение?
Да. Имеют.
Диван слегка поскрипывает, отвлекая меня от размышлений. Себастьян осторожно открывает глаза и сталкивается с моими. Помятый, сонный, но во взгляде – радость. Не только у него, но и у меня. Наверняка. Потому что мы оба улыбаемся.
– С возвращением, – мягко произносит Себастьян, встает и подходит ко мне, потянувшись. И это движение рук в разные стороны кажется таким необычным, хотя, если подумать, оно простое. И его взгляд кажется каким-то особенным. А широкая ладонь, которая аккуратно согревает мою левую руку, слишком теплая. Даже горячая.
– Где Аманда?
– Она с твоими друзьями на островах. Я подписал разрешение от нашего имени. Я не сказал ей, что ты в больнице.
Надеюсь, ребята не убьют меня за то, что их медовый месяц сорвался из-за чужих разборок. Хотя фактически они сейчас отдыхают, с моей малышкой оба хорошо общаются, Алекс даже дарил ей большого зайку ростом с нее саму. Так что могу выдохнуть спокойно: моя принцесса в безопасности.
– Как ты себя чувствуешь? – Себастьян аккуратно гладит край повязки на моем плече, его глаза на мгновение становятся темнее.
– Вроде нормально. – Я наблюдаю, как чуткие пальцы касаются то марли, то моей кожи. Приятно. В сердце покалывает. А в голове крутится картинка того, как я получила ранение. И она не совпадает с действительностью. – Почему у меня повязка на правой груди?
– Он впервые в жизни промахнулся.
Как иронично. Наверное, этому нужно обрадоваться, мысленно сказать Всевышнему «спасибо», но внутри все равно сидит какая-то горечь, какая-то недосказанность.
– Он же умер?
– Да. А его деньги я распределил по благотворительным фондам.
В этот момент во взгляде своего мужчины вижу мимолетную толику грусти – не по деньгам, конечно же. По отцу, каким бы он ни был. Но она мгновенно пропадает.
– Он же все рассказал тебе? О родителях? – спрашивает Себастьян.
Он снова затронул тему, которую я хотела забыть, вычеркнуть из своей жизни раз и навсегда. Но уже осознала, что прошлое рано или поздно наступит тебе на пятки, пока не разберешься со всем от начала до конца. Не разберешься с фактами, со своими отношениями, с чувствами к человеку, который оказался в жизни неслучайно.
– Рассказал. Но я одного не могу понять. Как ты попал на снимки со скрытой камеры? Какое отношение ты имеешь к их смерти?
– Могу рассказать тебе, если хочешь, – вздыхает Себастьян, но на этот раз не грустно и не устало, а просто потому, что не хватает воздуха в легких.
– Хочу.
– Давай начнем с самого начала…
Пять лет назад
– Ты где?! – крикнул в трубку Себастьян, сжав ее, казалось, до хруста. До сих пор жалел, что отдал свою машину напрокат брату. Лучше бы позволил ходить пешком – не помешало бы ему немного размяться.
– Почти приехал. Чего ты возмущаешься? Все равно пробки повсюду.
– Не повсюду. Я должен успеть домой к шести.
– Успеешь, – кинули на том конце и бросили трубку.
Себастьян тяжело вздохнул и положил телефон в карман. Абдул в последнее время вел себя странно: постоянно срывался, кричал на подчиненных, даже с Патриком Брауном успел поссориться перед сочельником. И не скажешь, что он стал таким из-за горечи утраты жены и детей, с того момента прошло больше десяти лет. Тем более до этого месяца Абдул вел себя вполне адекватно и спокойно трудился на благо издательства.
Они с братом не всегда были дружны. Абдул очень любил отца, в отличие от Себастьяна, который рос в приюте и не знал родительской любви. Абдул порой бывал резок и агрессивен, в то время как Себастьян предпочитал хладнокровие и всегда сдерживал порывы гнева. Они слишком разные, однако отец не дал выбора. Он позволил Себастьяну начать самостоятельную жизнь, но взамен на помощь брату.
Ведь Абдулу было тяжело потерять свою семью… А Себастьяну? Ему разве было легко после того теракта?
Абдул приехал на его «мерсодесере» на пять минут позже обещанного, подхватил Себастьяна и выехал на трассу. Да, пробки, как всегда, не давали жить спокойно, но брат свернул на пустую улочку, чтобы их объехать.
– Не гони так! – рявкнул Себастьян.
– Отстань, – прилетело в ответ.
Абдул набрал еще большую скорость. Назло? Это на него похоже. Себастьяну оставалось только вздохнуть. Брат совершенно не думал о своей жизни, о безопасности, о том, что какой-нибудь дурак мог выехать навстречу и врезаться в них. В последнее время у Абдула лишь ветер в голове. Если бы они не припарковались около торгового центра, куда Себастьян хотел заехать, то вряд ли брат вообще остановился бы.
Хотя двигатель он так и не заглушил, ключ все еще торчал на месте, а сам Абдул сильно-сильно сжимал руль и внимательно смотрел на лобовое стекло. Да его всего трясет!
– Эй, брат, ты чего? Оставь в покое руль! Мы должны купить подарки. – Себастьян попытался оторвать его руки от руля, но тот вцепился в него мертвой хваткой.
– Должны? Мы разве что-то кому-то должны? – Абдул повернулся к Себастьяну и посмотрел на него с болью и яростью. Но почему?
– С тобой все в порядке? Может, тебе надо помочь? Ты пил лекарства?
После смерти жены и детей Абдулу выписали успокоительные, которые нужно было принимать курсами. В этом месяце он должен был снова пропить их. Но пил ли? Себастьян не знал.
– Помочь? Вряд ли я приму от тебя хоть какую-то помощь.
– В смысле?
– Я знаю о тебе и Лиане.
В салоне повисло гробовое молчание. Себастьян внимательно глядел на брата, тот смотрел в ответ. Руки с силой сжимают руль, зубы стиснуты. Наконец Абдул разорвал зрительный контакт и уставился на дорогу, где более-менее рассосалась пробка.
Себастьян хотел выйти из машины, закупиться всем необходимым и только потом поговорить с Абдулом, но внешний вид брата говорил сам за себя – оставлять его сейчас страшнее ядерной войны.
Отношения с Лианой оставались тайной для всех. Даже для Адриана, который был ему как брат. Себастьян встретил ее совершенно случайно, посмотрел в ее ореховые глаза и… влюбился. Как в типичной мелодраме. Тогда еще не знал, что она замужем за его братом, тогда он вообще не знал о существовании своей семьи. Но что мог дать женщине парнишка, которому через месяц стукнет восемнадцать?
Только время не сыграло никакой роли. Та прекрасная девушка с невероятными глазами снова появилась в его жизни, но уже после того, как Себастьяна приняли в семью. Больно. Было ужасно больно осознать, что она никогда не будет принадлежать ему. Но они рискнули. Пошли наперекор судьбе. За что и поплатились.
После ее смерти он больше не пытался никого впустить в свое сердце и пообещал себе никогда не вспоминать образ прекрасной женщины. Никогда. Но Абдул снова встревожил старые раны.
– Это было больше десяти лет назад…
– Ты не должен был к ней прикасаться! – прорычал Абдул.
– А ты не должен бы ее избивать! – парировал Себастьян. – Она бы не прибежала ко мне и не искала защиты! Не пыталась бы спасти от тебя детей!
– Защиты, значит, искала? – хмыкнул Абдул. Выхватил из кармана пачку сигарет и прикурил прямо в салоне. Выпустил дым в едва приоткрытое окно, однако салон все равно наполнился едкой смесью ароматизатора и табака.